– Проходи, не бойся, – раздается над ухом его хриплый голос.
Снимаю кроссовки и осторожно прохожу в гостиную, выполненную в сдержанных бежевых цветах.
Напротив меня панорамное окно с видом на город, и я подхожу к нему, чтобы взглянуть на кипящую снаружи жизнь, и поражаюсь открывшемуся виду.
– Принцессы, пойдемте покажу вашу комнату, – слышу за спиной и замираю.
– Глеб, что ты им покажешь? – оборачиваюсь к нему и впиваюсь взглядом.
– Детскую, – лукаво улыбается.
– Зачем? Мне пока не по карману такое жилье.
– А ты и не будешь думать о том, где взять деньги на него.
– Это как? – с каждой секундой напрягаюсь все больше и больше.
– Эту квартиру я купил для девочек и, конечно же, тебя, – говорит он и внимательно следит за моей реакцией.
– В смысле “купил”? – я представляю себе, сколько примерно стоят подобные квартиры, и мне становится страшно оттого, что Любимов потратил на нас такую сумму.
– Вот так, – разводит он руками, но девчонки тянут его за штанины.
– Папа, идти! – не собираются так просто отставать от него малышки.
– Идем, принцесса! И мама тоже идет, верно? – улыбается мерзавец, а я никак не отойду от шока.
Они скрываются в коридоре, а я едва передвигаю ногами.
Помимо гостиной в квартире еще две спальни и кабинет, и все здесь мне нравится так сильно, что даже страшно представить, что это окажется шуткой.
– Обставить комнату детям пока не успел. Решил, что ты сама это захочешь сделать. Поэтому квартира с базовой комплектацией.
Детская пока оформлена в светло-сером цвете. С двумя кроватями, двумя письменными столами и вигвамом рядом с гардеробом.
Малышки радостно визжат при виде вигвама и сразу же заползают внутрь.
– Зачем ты это сделал? – смотрю на него, не зная, то ли кинуться на него с кулаками, то ли расплакаться.
– Ты же не собиралась до их совершеннолетия жить с твоими родителями?
– Нет, – мотаю головой. Но и в свои планы об ипотеке я тоже его не посвящала. – Но это дорого, Глеб.
– У наших детей должно быть все самое лучшее, – говорит он твердо. – И если бы не знал, что ты упрешься рогом, я бы купил квартиру еще просторнее.
– Куда уж просторнее… – обвожу взглядом помещение. – Просто… я не хочу, чтобы ты пожалел о своем широком жесте.
– Не мели чушь, Лина! – глаза зло блестят. – Это меньшее, что я могу для вас сделать. В то время как стоит тебе попросить – и у твоих ног будет весь мир.
– Надолго?
– Что надолго? – хмурится он.
– Надолго ли хватит твоего альтруизма?
– Вы самое дорогое, что у меня есть.
– И поэтому ты снова летал в Америку. Виделся с бывшей…
– Я не к ней летал, – от его хорошего настроения не остается и следа.
– Правда?
– Да. Компания ее отца увязла в долгах, потому что ее медленно и планомерно дербанили на части. Он пытался выкупить акции, но не вышло. В итоге его поглотила молодая, но перспективная компания.
– Твоя?
– Да.
– Для чего ты это сделал? – вижу, какой-то хищный блеск в его радужках.
– Со Снежаной мы перестали жить вместе уже через месяц после свадьбы. Не смог я с ней. Ей это не понравилось, и благодаря папе и его советам она придумала, как мне отомстить. Это тогда я не знал, почему внезапно конкуренты выходят на рынок с теми же самыми разработками, что у меня, за день до презентации, не знал, куда исчезают мои сотрудники.
– Мама, мяу! – выглядывает из домика Даша, показывая мне игрушечную кошку.
– Какая красивая кошечка, – улыбаюсь я ей.
– А потом выяснилось, что эта дура сливала инфу конкурентам, – продолжает рассказ Глеб. – После того мне не оставалось ничего иного, как уйти из фирмы, потому что якобы я не справлялся с обязанностями. И тогда ее отец устроил мне настоящую травлю. Меня не взяли ни в одну компанию. И мне пришлось начать свое дело, параллельно разрушая семейное дело бывшей жены.
– Не могу сказать, что мне жаль, – признаюсь честно. – Не стоило жениться в отместку.
– Это я понял еще до свадьбы, но не мог дать заднюю и пожалел. Ты бы знала, как сильно я пожалел, – ерошит волосы рукой.
– А мне… – не хочу слушать извинения и раскаяние, – мне предложили представлять свой проект на конференции в Америке, – признаюсь Глебу и смотрю на его реакцию.
– Ух ты! – глаза Любимова распахиваются в восторге. – Это же нереально круто, поздравляю!
– Не с чем поздравлять, – смотрю, как девочки лазают по этому вигваму, и понимаю, что ни за что не смогу от них уехать так далеко. – Я не поеду.
– Что за глупости, Лина? Ты должна поехать.
– Я не могу улетать от детей на такое расстояние.
– Хм, – чешет подбородок. – А мама?
– Нет, я не смогу сосредоточиться на работе, если они будут так далеко.
– Если я правильно понял, то для того, чтобы не терять фокус, тебе нужно, чтобы девочки были рядом?
– Да, – все именно так. Многие скажут, что это ерунда. Но на самом деле мне комфортнее работать, когда я знаю, что дети где-то рядом и я смогу их защитить.
– Тогда нам нужно лететь всем вместе! – заявляет он. – Мы с девочками полетим с тобой! – расцветает он в улыбке, и я ловлю себя на том, что надеюсь, его шутка останется правдой.
Глава 39
– Лина, дочка, проверь еще несколько раз документы, – мечется по углам квартиры мама.
– Мамуль, все на месте. Я проверила несколько раз.
– Ой, а игрушки и наклейки взяла?
– Да. Для этого у меня отдельная сумка, – показываю ей свою ручную кладь, полностью забитую этим добром.
– В такой длинный перелет с детьми, – вздыхает родительница.
– Именно ты настаивала, чтобы я полетела.
– Да, верно, – тяжело вздыхает она. – Но то было два месяца назад. А теперь я места не найду себе, пока ты не позвонишь и не скажешь, что все в порядке.
– Мамуль, не нагнетай, – раздражаюсь на нее, хотя сама трясусь как осиновый лист.
Не знаю, как Любимов уломал меня на эту авантюру, но в итоге я согласилась на конференцию. И теперь мы летим составом из четырех человек, как полноценная семья.
Хотя за эти два месяца Любимова стало так много в моей жизни, что нет смысла притворяться, что он в ней лишний. Глеб занял прочное место рядом с девочками и, наверное, со мной тоже. И с каждым днем не замечать это становится все сложнее.
Порой я ловлю себя на тех самых желаниях и мыслях, что я давным-давно запретила себе чувствовать в его сторону. Тем не менее я все чаще смотрю на него не просто как на отца своих детей, а как на мужчину, чувства к которому все еще живы. И это пугает меня.
Но упускать шанс с конференцией я не хотела, приняв предложение Глеба побыть нянькой для наших девочек, пока я буду представлять свой проект.
– Мам, Глеб приехал. Нам пора.
– Погоди, – машет она на меня рукой. – Присядем на дорожку. Отец, принеси табуретки!
Папа молча скрывается на кухне и выносит в коридор две табуретки, а мы с ним садимся на тумбочку.
– Здрасьте, – распахивает дверь в этот момент Любимов. – Собрались?
– Папа! – сразу прыгают на него девочки.
– Присядь на дорожку, – подставляет ему табурет мама, и Любимов оседает на него вместе с дочками.
– Папа, игать! – тянет отца за воротник Даша.
– Идти! – не отстает от нее Маша.
Только взрослые сохраняют тишину до тех пор, пока мама не поднимается на ноги.
– Ну все! Вам пора! – начинает суетиться снова. – Давайте, мои хорошие, не опаздывайте, – целует меня в щеки, потом Глеба и напоследок как следует осыпает поцелуйчиками внучек.
Папа более сдержан в своих чувствах. Но и от него мне достается поцелуй, как и девочкам, которые уже на низком старте бежать из дома.
Любимов берет наши чемоданы, я подхватываю то, что он не смог унести, и мы выходим на площадку.
– С Богом! – крестит нас мама, стоя на пороге и, кажется, плачет. – Ни о чем не волнуйтесь. Ключи от квартиры оставили, я прослежу за тем, как движется там ремонт.
– Спасибо, Надежда Андреевна, – прощается Глеб и заталкивает нас в лифт.
У меня же сердце не на месте. Такой взволнованной я не чувствовала себя никогда в жизни. Пока мы грузим вещи в машину и усаживаем детей, стараюсь поймать дзен. Но только трогаемся с места, как меня вновь начинает трясти.
– Лин, расслабься, – говорит Глеб. – Я с тобой.
Но волнение не покидает меня до того момента, пока мы не садимся в бизнес-класс. Да, Любимов решил, что не позволит детям лететь больше десяти часов в толкучке.
А я не сопротивлялась.
И только когда самолет взмывает в небо, я начинаю расслабляться.
Пусть первые полтора часа нам приходится изрядно помучиться, развлекая малышек, которые отказываются рисовать и брать в руки все те развлекаловки, что я взяла, собираясь занять их в полете. Им хочется бегать и исследовать самолет. Пару раз они меняются местами друг с другом. И в конечном итоге засыпают.
Нас спасает то, что перелет ночной, и почти до самой посадки малышки спят. Ну а то, что начинается потом, не дает волнению вернуться.
Девочки капризничают спросонья, и прохождение таможни превращается в настоящий ад.
Но мы мужественно проходим это испытание и, когда покидаем терминал, чувствуем себя так, будто нас переехал каток.
Приводят в чувство меня только красоты мегаполиса, пробегающие за окном авто.
Когда добираемся до квартиры Глеба, я с опасением захожу внутрь, не желая найти там следы его прошлых женщин.
– Не волнуйся, я купил ее перед тем, как вернуться на родину. Здесь никто не жил, – словно читая мои мысли, успокаивает меня Глеб.
Дети сразу же начинают исследовать пространство. А я собираюсь принять душ после долгой дороги. Но не успеваю скрыться в ванной, как слышу звонок в дверь, инстинктивно напрягаясь.
– Ты ждешь кого-то? – спрашиваю у Любимова.
– Нет, – качает он головой и подходит к видеофону.
При виде визитера у меня внутри все обрывается. Потому что на экране появляется Снежана.