Нура подозревает, что в душе он лелеет мечты об империи. Но Нуре опора в Трелле нужна для более практических целей. Ара приобретает форпост за морем, наблюдательный пункт, выдвинутый куда дальше самых удаленных аранских островов. И еще Нура приобретает доступ к магическим секретам Трелла и граничащих с ним народов. Осторожно, в обход Зерита, она расставляет на ведущие посты верных ей людей. Она подкупает решивших остаться в городе треллианцев, осыпает их немыслимыми деньгами и благами и дает четкие указания: подчиняться только ей. Их верность купить не трудно. Они легче, чем на деньги, покупаются на ее доброту.
Нура не верит Зериту даже как невольному союзнику по заговору. Поэтому за недолгое пребывание в Трелле она делает все, чтобы эта часть страны принадлежала только ей.
Это происходит накануне их отплытия. Поздно ночью к ней приходит вернейший из слуг и зовет ее за собой. У него круглые глаза, голос дрожит. Им не хватает общих слов, но Нуре и без слов видно, как он испуган. Он ведет ее на окраину города, в конюшню, где дрожат, перешептываясь в углу, два конюха. Он проводит ее в заднюю комнату. И Нура вдруг задыхается.
Там, на каменном полу, тело.
Крылатое тело.
Тело изломано, смято. Завернуто в полотнища ткани. Крылья светлые, золотые с серебристым отливом, и одно перекручено, явно сломано. Он лежит лицом в пол, по смуглой щеке рассыпаны золотые пряди волос. Лежащий чуть заметно шевелится, и она понимает, что он в сознании – если это можно назвать сознанием. Нура в страхе отшатывается от него.
Она узнала его с первого взгляда.
Это лицо она что ни ночь видела в кошмарах. И в том ужасающем видении – воин с распростертыми крыльями, с обнаженным мечом. Он всегда предвещал гибель Ары.
Она давным-давно выпилила из себя все, что могло поддаться панике, но сейчас ей трудно пришлось. Она и раньше не сомневалась, что видит настоящее. А теперь поняла, что угроза дышит им в лицо.
Нечеловек моргнул и что-то невнятно промычал. Нура, схватив метлу, ударила его по голове – чтобы больше не шевелился. Треллианец от неожиданности отскочил. Нура тяжело дышала.
Решение свалилось ей на голову.
Теперь у нее есть возможность подготовиться. Изучить врага. И что важнее, возможность создать нечто достаточно могущественное, чтобы врага уничтожить.
Она превратит угрозу в дар.
Она выпрямляется. На ломаной смеси аранского с теренским велит треллианцу хранить тайну – об этом никто не должен знать, кроме нее.
В ту же ночь она пишет человеку, с которым хотела бы никогда в жизни не разговаривать, – пленнику Илизата Вардиру Исраину.
«Никогда не думала, что напишу эти слова, – написала она, – но мне нужна твоя помощь».
Нура предвидела его измену, и все равно она приходит в ярость, застав Зерита в короне и уже развязавшего собственную войну. Он изменил, опередив ее измену, – умный ход, только причина для него глупее не бывает. Он думает только о себе.
Подписанный Нурой договор верности не позволяет ей, как бы того ни хотелось, перерезать ему глотку среди ночи. Что ж, эта война усилит Ордена, хотя и не сразу. А чтобы погубить Зерита, ей и пальцем шевельнуть не придется. Его уничтожит то, чего он больше всего желает.
Он уже связался с глубинной, темной магией ради проклятия, которым держит жизнь Тисааны, – как ему это удалось в одиночку, Нура не представляет, – и она легко подбивает его продолжать в том же духе. Он желает победы в войне. Желает аранской короны. А превыше всего он желает, отчаянно желает, чтобы его уважали.
И Нура дает ему именно то, чего он желает. Магию. Могучую, нечеловеческую магию, открытую ими с Вардиром. Она до сих пор не понимает, почему Тисаана с Максом лучше других выдержали долговременное сосуществование с Решайе. Но Зерит всего лишь человек, даже не подготовленный изменением организма, как сиризены. Чем больше он стремится к могуществу, тем более ослабляет себя.
Нура вручает ему желанную силу и наблюдает, как он, применяя ее, понемногу убивает себя.
Война продолжается, Зерит чахнет, а Нура забилась в тень, следит за горизонтом, наблюдает и ждет. Работает.
А видения становятся ярче с каждой ночью.
До явления угрозы проходит месяц…
Странными путями идет жизнь.
Так думает Нура, стоя в своем кабинете с серебряной чашей в руках. Макс с Тисааной выжидательно наблюдают за ней.
Ее время истекло. То, что она увидела в доме Макса, что растерзало сиризенов, покончило со всеми ее сомнениями. Кошмар сбылся.
И ей страшно, очень страшно. Она не верит, что сумеет убедить их словами. Они ее ненавидят. Разумеется, ненавидят. Она делала такое, что и сказать нельзя. Сколько бы фраз она ни нанизывала, ничего ими не исправишь.
И она решается вскрыть себя, как животное для опытов, выставить напоказ все, что в ней есть. Все ее существо бунтует против такого. Но она всю жизнь училась накрепко зашивать себя от мира. Словами этих швов не вскроешь. А ей нужно, чтобы они поняли – поняли, что на них надвигается и как ей нужна их помощь. Чтобы поняли почему.
Макс подходит первым, смотрит на нее, сдвинув брови. Она гадает, знает ли он, что это выражение у него с далекого детства.
Может быть, и он найдет что-то знакомое в ее воспоминаниях.
Она предлагает им заклинание и с ним – свои мысли, свои мечты, свое раскаяние. Свою душу.
И молится, чтобы этого хватило.
Глава 72Макс
Я отшатнулся.
Долгие секунды я не мог опомниться. Меня словно сорвало с якоря, носило где-то между прошлым и настоящим, между своей памятью и памятью Нуры. Видения засели в самом нутре, словно я проглотил тухлый кусок.
Никогда не думал, что увижу у Нуры такой взгляд – такой беззащитный.
Я взглянул ей за плечо. На ту единственную тяжелую дверь:
– Что там?
Вышло не громче шепота. Требование, не вопрос. Не уверен, хотел ли я знать. Нура молча открыла.
Комната оказалась такой яркой, такой белой, что больно было глазам. Узкая комната, почти отрезок коридора. Внутри стоял заваленный пергаментами рабочий стол и несколько стульев.
Потом я обернулся, и во рту стало сухо.
Одна стена была стеклянной. За стеклом – железная решетка. А за решеткой люди.
Нет, не люди. Во всяком случае, не такие, как мы. Фейри.
Их было шестеро. Двое в одном отсеке. Некоторые лежали на узких койках, укрытые тонкими белыми одеялами. Другие сидели на полу, привалясь к стене. Один лежал ничком и не шевелился. Нас никто словно не заметил. Или стекло было таким толстым, что им не слышно шагов. Или они уже не способны ничего замечать?
Некоторые и на живых-то не походили.
Тисаана чуть слышно выругалась.
– Это вторжение, – сказала Нура. – Первый вторгся на наши земли, в Трелл, через несколько дней после падения Микова. А другие явились сюда. На наш берег, прямо сюда, понимаете? Некоторые здесь убивали. Вот этот проткнул двоих, обнаруживших его у себя в сарае. Простых фермеров.
Тисаана шагнула вперед, коснулась пальцами стекла. Она молчала. Я видел – она смотрит на фейри, который приподнял голову и покосился на нас через плечо. Свалявшиеся светлые волосы. Темная кожа. И яркий блеск золотого глаза.
В памяти отозвались слова Ишки. «Среди захваченных фейри – мой сын».
Взгляд Тисааны скользнул ко мне, и я понял, что мы думаем об одном.
– Зачем они здесь? – тихо спросил я.
Я надеялся, что ошибаюсь. Молился об этом. Но слишком точно все складывалось: эти создания здесь, под Башнями, с Вардиром. Здесь, в белой-белой комнате.
– Кровь фейри позволяет кое-чего добиться, – ответила Нура. – Магия фейри. С ней мы получаем доступ к новым слоям магии. Она даст нам силы спастись.
Только не это, будь я проклят!
– Ты хочешь сотворить новых Решайе.
Краем глаза я видел, как Тисаана пятится к столу, падает на стул – будто это ее добило.
Вопреки всему во мне еще теплилась надежда, что Нура возразит.
Но она ответила:
– У нас нет выбора.
– Какое там – нет выбора?!
– Ты видел то же, что и я, – огрызнулась она. – Ты видел, что движется на нас. Как нам этому противостоять, не создав сильнейшего оружия?
Под острым краем ее слов крылась безмолвная мольба: «Хоть вы-то мне верите?»
– Нура, послушай. Посмотри, что ты творишь. Это… это безумие. Ты думаешь, это правильно? Пытать их, создавая новых чудовищ, которые убьют еще чьи-то семьи?
– Макс, я только об этом и думаю. – В лице Нуры мелькнула боль. – День за днем. Не говори мне, что я не понимаю.
Я столько лет твердил себе, как ненавижу Нуру, как виню ее во всем. Только я лгал – никогда я не винил ее так, как винил себя. А вот столкнуться с ее горем оказалось страшно. Я не мог ненавидеть ее и жалеть. Я не в силах был нести тяжесть ее боли – слишком устал за столько лет таскать свою.
Так было просто, пока я считал ее холодной и бесчувственной. Черное и белое. Добро и зло. Четкая, явная черта между девочкой, которая была мне лучшим другом, и женщиной, разрушившей мою жизнь. А эта… та, что стояла передо мной сейчас, готова погубить этот проклятый мир, потому что ей больно, потому что она сама разбита вдребезги.
– Я сознаю, что это дурно с точки зрения морали, – говорила Нура. – Я знаю, что это неправильно. Но нам уже случалось совершать трудный выбор, и я готова повторить его ради спасения страны. Кто-то должен это сделать. Вы видели, что я видела, – что означает наше поражение. Мы должны стать сильнее их – любой ценой.
– Так когда-то говорили низеринцы, – сказала Тисаана. – Они создали невероятно смертоносное оружие и бросили миллион человек в войну против Трелла. Только то оружие в конечном счете обернулось против нас.
Нура изменилась в лице. И повернулась к Тисаане:
– В вашем домике мы нашли руки. Я видела татуировки.
Тисаана замолчала.
– Похоже на то, – продолжала Нура, – что наши величайшие враги заключили союз между собой. Это объяснимо, не так ли? Все мои исследования показывают, что фейри могущественны, но малочисленны. А треллианцы многочисленны, как никто. И, как никто, заинтересованы в Аре. В том ящике были детские руки, Тисаана. Детские. Я пытаюсь создать оружие, которое не даст уйти живым ни одному из этих мерзавцев. Разве ты этого не хочешь?