— Будто вы, Мигель, сами не знаете, когда, — буркнул тот. — Когда вы бросите цацкаться с нашими так называемыми правительствами и завоюете нас по-человечески.
— Ну уж нет, — невесело усмехнулся старый капитан. — Мы, конечно, не столь меркантильны, как шияары, но на такой альтруизм не способны. Взваливать себе на шею администрирование десяти миллиардов людей, которые привыкли к патерналистским правительствам… В своё время наши предки предпочли покинуть Землю и искать новую родину, а не пытаться переустроить старую. Впрочем, и сейчас никто не мешает вам это делать. В наличии есть не менее десятка запаркованных планет — в смысле уже исследованных, пригодных для колонизации, на которые пока не набралось колонистов. А если выкупить патенты колонизации на этот десяток, у планетологов прибавится денег, и они за пару лет разведают ещё столько же. Но расшевелить вашу инертную массу… За последний год желание отправиться в Галактику изъявили лишь пятеро землян: Карл Кроппке, Анджей Краковски, Сильвио Джанелли, Мишель Рандью и Ганс Пфельце.
— Погодите-погодите, — перебил его Шварцвассер. — Трое из перечисленных — мои сотрудники. Анджея я тоже знаю. Но кто такой Джанелли?
— Преподаватель вокала из Милана. Как только он узнал от Андреа Фаррани, что на Лемурии нет ни одного преподавателя итальянской школы, так сразу собрал чемодан и купил билет на первый же корабль под Арктур. Видимо, быть первым в Му-Сити лучше, чем вторым в Риме, точнее, в Милане.
— Интересно, а сколько спейсиан за это время посетило Землю?
— По большому счету, одна Фаррани, — вздохнул Гонсалес.
— А эта девочка-аниматор, Гертруда Марсианская?
— Труди не в счёт. Она прилетела не на Землю, а конкретно в Порт- Шамбалу. Ну влюбилась девушка в бравого курсанта и променяла довольно крупный город на военную базу, это случается сплошь и рядом. Но, кстати, как раз спейсианскому туризму на Землю земные законы сильно мешают. Фаррани жаловалась мне, что как-то неудобно прикрываться Антверпенским договором, если люди, с которыми ты общаешься, не имеют подобной защиты.
Хчыагнул
Второй день пребывания Анджея на Лемурии прошёл в сборах. А на третий день с утра пораньше они с Ильмой взвалили на спины не слишком тяжёлые рюкзаки и отправились на станцию мотриссы.
Анджей удивился, почему они не воспользовались автожиром, но Ильма объяснила, что парковка около аэровокзала дорогая, а гонять машины этого класса совсем без людей в кабине не разрешается. Поэтому пусть машина постоит около дома.
На станции, несмотря на раннее утро, было многолюдно. Группа молодёжи, одетая более-менее одинаково в немаркие костюмы, напоминавшие полевую форму какой-нибудь армии, окружила кучу рюкзаков и ящиков. Вторым кругом стояла ещё одна группа людей, одетых куда более разнообразно — вероятно, провожающие. В руках у одного из них была гитара. Как раз когда Ильма и Анджей вошли на платформу, вся толпа дружно подхватила припев:
Далеко, далеко, далеко33
Уезжают хорошие люди.
Снова встретятся люди с тайгой,
Что-то будет, чего-то не будет.
Нелегко, нелегко, нелегко
Расставаться, так редко встречаясь.
Не беда, что нам снится покой.
Очень редко спокойно ночами.
— Технологи археологов провожают, — заметила Ильма. — В отличие от нас, этнографов, археологи ездят в экспедиции большими командами. А технологи постоянно работают вместе с археологами, разгадывая загадки всяких артефактов Древних, а то и применяя в современной промышленности найденные Древними рецепты. Поэтому отношения очень тесные. Естественно, возникают дружеские связи, романы. Вот сейчас отряд археологов куда-то отправляется. О, это команда Свантессона, значит, в Затагарье, а ребята пришли их проводить.
К остановке подошла мотрисса. Команда археологов загрузилась в вагон, а вслед за ними и Ильма с Анджеем. Ехать было не слишком далеко.
То, что здесь называли аэровокзалом, оказалось намного ближе к Хиппу, чем морской порт, где швартовались космические корабли. Справа от здания аэровокзала стояли более-менее привычные Анджею по земным аэропортам винтовые двух- и четырёхмоторные самолёты, а слева парковались флиттеры размером с автобус.
До посадки в нужный флиттер оставалось ещё несколько минут, и Анджей попытался разобраться, куда и на чём здесь летают. Самолёты обслуживали в основном линии средней дальности, где слишком далеко для машины или автожира, который садится прямо в городе, но ещё недостаточно далеко для того, чтобы использовать флиттер. Впрочем, в некоторые города можно было долететь за четверть часа на флиттере или за два часа на самолёте, при этом самолёт стоил чуточку дороже. Видимо, не все пассажиры хорошо переносили суборбитальный полёт.
Однако в Хчыагнул летали только флиттеры, причём, судя по времени в пути, расстояние было примерно как от Вены до Порт-Шамбалы. Похоже, маршрут был достаточно популярным, во всяком случае, рейсы в расписании стояли каждые пятнадцать минут.
Анджей ещё никогда не летал в тяжёлых флиттерах размером с автобус. Но Мара достаточно много катала его в «легковом» флиттере, поэтому ничего необычного в суборбитальном полёте он не заметил.
Флиттер приземлился в широкой долине, по обеим сторонам которой поднимались заснеженные горные хребты, сияющие в свете солнечного дня. Здесь тоже был большой аэропорт, практически такой же, как в Му-Сити, только почти без самолётов. Ту часть порта, где не было флиттеров, оккупировали вертолёты и автожиры.
Пассажиры потянулись к зданию аэропорта, но Ильма направилась куда-то вбок, к полосе густого кустарника, огораживающего стоянку флиттеров. Там оказалась натоптанная тропинка, ведущая вниз по довольно крутому склону. Десятком метров ниже огромной речной террасы, на которой был расположен аэропорт, пролегала неширокая дорога с твёрдым покрытием, а на небольшом столбике висело расписание автобусов.
— Автобусы из аэропорта — для туристов, — пояснила лемурийка. — Кто не знает, что тут к чему, переплачивает примерно втрое. Да и толкучка там. А мы сейчас дождёмся местного пригородного автобуса и спокойно доедем на нём до Нового города.
Не прошло и десяти минут, как из-за поворота показался небольшой, мест на тридцать-сорок, обшарпанный автобус, негромко тарахтящий двигателем внутреннего сгорания. Билет в нём стоил двадцать пять центов — действительно недорого, а за рюкзак отдельных денег не требовали. Правда, свободных сидячих мест не было, и нашим героям пришлось усесться на собственные рюкзаки, поставленные в проход.
Автобус обогнул по дуге аэропорт, следуя вдоль русла весело скачущей по камням реки, углубился в светлый редкий лес, состоящий из деревьев, похожих на сосны, потом опять выскочил на открытое место, почти полностью покрытое возделанными полями. Здесь горы заметно сблизились, сжимая речную долину.
Вдруг впереди долину перегородил земляной вал, покрытый густой зелёной травой, вершина которого была украшена внушительной крепостной стеной с башнями из тёмного, почти чёрного камня. Река вырывалась из большой арки у подножия этого вала, сложенной из огромных камней. В другую такую же арку, ощетинившуюся по верху коваными зубцами опускной решётки, уходила дорога.
Автобус нырнул в тоннель, освещённый развешенными по стенам фонарями, стилизованными под факелы, и начал с натугой взбираться вверх по довольно крутому подъёму. Примерно через километр тоннель превратился в выемку, а там и выбрался на поверхность.
Внезапно автобус оказался на улицах города с совершенно необычной архитектурой: первые этажи зданий были образованы рядами стройных, немножко заострённых к верхней части арок, вторые заметно выступали над улицей, третьи — ещё сильнее, а выше дома отступали обратно, и пятый этаж был не больше первого. Узкие, часто расположенные окна, застеклённые синеватыми стёклами, придавали домам вид огранённых сапфиров.
— Здесь застройка позднеимперского периода, — пояснила Ильма. — От того города, по которому ходила Харисса, пожалуй, уцелела только крепостная стена. А эти дома — современники Ри Сагыха, того композитора, который её воспел.
— Сколько же лет назад это было?
— Около миллиона. По сравнению с тем миллионом лет, который прошёл со времён Перемещения, те жалкие века, которые разделяли Хариссу и Ри Сагыха, или их обоих и Ираха Хыкага, архитектора Перемещения, — такая мелочь, погрешность в третьем знаке после запятой.
— Удивляюсь, как всё это могло сохраниться.
— Во времена Перемещения город уже давно был музеем под открытым небом, и для консервации зданий были использованы технологии, намного превосходящие те, которые сейчас доступны людям. Технологии расы, умеющей двигать планеты. То, что удалось раскопать нашим археологам — пока лишь крупицы того, что умели Древние. Чем больше развивались технологии, тем более совершенными делались процедуры повторного использования. Если от строителей вот этих домов остались громадные свалки, где временами можно найти вполне исправные технические устройства, то те, кто жил на триста-четыреста земных лет позже, не оставили почти ничего. Кроме разве что того, что они специально хотели сделать вечным.
Тем временем древнеарктурианские здания по бокам улицы кончились, и после неширокой полосы парка автобус въехал в район, застроенный явно человеческими двух-трёхэтажными домами. На очередных остановках народ стал массово выходить из автобуса, пришлось вставать, пропуская его. Наконец Ильма тоже засобиралась к выходу.
Когда они выбрались из автобуса, вокруг расстилалось какое-то промышленное предместье — глухие заборы, огромные площадки, заставленные грузовиками. Ильма решительно направилась к бензоколонке, за которой возвышалось трёхэтажное здание с черепичной крышей и мансардами.
— Это шофёрская гостиница, — пояснила она. — Сейчас мы кинем здесь рюкзаки и пойдём смотреть Старый город. Потом здесь переночуем, а утром поймаем попутку, потому что автобусы в Порт-Маккавити ходят только раз в неделю, и ждать три дня нет никакого резона.