Все же, поскольку Квара лучше всех разбиралась в дешифровке языка, обнаруженного несколько месяцев назад в вирусе десколады, Миро не позволил раздражению выйти наружу. Вместо этого он повернул свое кресло, чтобы выслушать.
То же самое сделали и остальные, хотя Эла явно приложила меньше усилий, чтобы скрыть раздражение. Можно сказать, вообще не приложила.
– Ну так что, Квара, как же так получилось, что мы – такие умные – раньше не распознали свою глупость?
Квара не заметила сарказма Элы или просто решила не обращать на него внимания.
– Как можно расшифровать язык ни с того ни с сего? У нас нет никакой точки отсчета. Нам нужны полные записи версий вируса десколады. Мы знаем, как он выглядел до того, как адаптировался к метаболизму человека. Мы знаем, как он изменялся после каждой из наших попыток убить его. Некоторые из изменений были функциональными – он адаптировался. А другие просто канцелярскими – он пытался записать то, что он делал.
– Мы не знаем этого наверняка, – возразила Эла, явно получая удовольствие оттого, что может перечить Кваре.
– А я уверена, – заявила Квара. – В любом случае это дает нам определенную базу, не так ли? В этом случае мы знаем, что несет этот язык, даже если мы не в состоянии расшифровать его.
– Ну хорошо, – кивнула Эла, – только я все равно не понимаю, как эта новая мудрость поможет нам расшифровать язык. Я имею в виду, разве ты не над этим работала месяцами?
– А, – сказала Квара. – Работала. Но я не могла произносить «слова», которые записывал вирус десколады, и пронаблюдать, какой ответ мы получим.
– Слишком опасно, – сразу встрепенулась Джейн. – Абсурдно опасно. Десколадеры способны создавать вирусы, которые полностью разрушают биосферу, и они настолько бездушны, что применяют их. А ты предлагаешь отдать им оружие, использованное, чтобы опустошить планету пеквениньос, теперь, когда оно, вероятно, содержит полную запись не только метаболизма пеквениньос, но и нашего тоже? Почему бы просто не перерезать себе горло, а кровь отослать им?
Миро заметил, что возражения Джейн ошеломили остальных. Частично такая реакция могла быть вызвана контрастом между неуверенностью Вэл и твердой позицией, которую занимала Джейн. Кроме того, Джейн, которую они знали, больше была похожа на компьютер и не такая напористая. Но сам Миро не слишком удивился и поэтому нарушил тишину:
– Квара права, Джейн. Мы не располагаем бесконечным количеством времени для дешифровки, у нас есть от силы несколько недель. Или даже меньше. Нам нужно спровоцировать лингвистический ответ. Посмотреть на их реакцию и проанализировать различие между первоначальными заявлениями, обращенными к нам, и позднейшими.
– Мы отдаем слишком много, – настаивала Джейн.
– Кто не рискует… – пожал плечами Миро.
– Если рискнешь слишком сильно – все умрут, – съязвила Джейн.
Но в этой язвительности слышались знакомые озорные нотки: мол, я всего лишь балуюсь. И это исходило не от Джейн – Джейн никогда так не говорила, – а от Вэл. Миро больно было слышать это и в то же время приятно. Двойственная реакция Миро на все, что исходило теперь от Джейн, постоянно держала его в напряжении. «Я люблю тебя; скучаю по тебе; я горюю о тебе», – твердил он мысленно, а та, к кому он обращался, казалось, менялась на глазах.
– Наша ставка – всего лишь будущее трех разумных видов, – добавила Эла.
С этим они все повернулись к Огнетушителю.
– Не смотрите на меня, – открестился он. – Я тут за туриста.
– Брось, – сказал Миро. – Ты здесь потому, что ваш народ рискует так же, как и мы. Это тяжелое решение, и ты должен проголосовать. На самом деле вы рискуете даже больше нашего, потому что даже самые старые штаммы десколады, которые у нас имеются, могут полностью раскрыть биологическую историю твоего народа с тех самых пор, как вирус впервые появился среди вас.
– Значит, – рассудил Огнетушитель, – это вполне может означать, что с тех самых пор они знают, как нас уничтожить, и мы ничего не теряем.
– Послушайте, – обратился ко всем Миро, – у нас нет никаких доказательств, что эти существа совершали космические перелеты. Они рассылали только зонды.
– У нас просто нет других сведений, – напомнила Джейн.
– И ничто не свидетельствует о том, что кто-то пришел вслед за десколадой, чтобы посмотреть, насколько эффективно она трансформировала биосферу Лузитании и подготовила ее для заселения колонистами с этой планеты. Так что если у них действительно имеются корабли, пригодные для межзвездных перелетов и осуществления колонизации – или если они уже в пути, – то получается, нет никакой разницы, поделимся мы этой информацией с ними или нет, а если они не отправили ни одного, это означает, что они не могут.
– Миро прав, – поддержала его Квара. Миро вздрогнул. Ему было неприятно оказаться союзником Квары – это значило попасть под огонь раздражения, адресованного ей. – Если коровы уже разбрелись из хлева, так зачем закрывать дверь, а если они все равно не могут открыть дверь, зачем вешать на нее замок?
– Что ты знаешь о коровах? – презрительно спросила Эла.
– После стольких лет, которые я прожила и проработала рядом с тобой, – окрысилась Квара, – можно сказать, что я – эксперт.
– Девочки, – вмешалась Джейн, – держите себя в руках.
Снова все, кроме Миро, удивленно посмотрели на нее. Вэл не стала бы вмешиваться в семейный конфликт; и Джейн бы такого не сделала, хотя, конечно, Миро привык переговариваться с ней постоянно.
– Все мы понимаем, как рискуем, передавая им информацию о себе, – отвлек внимание Миро. – И понимаем, что не продвигаемся вперед, но, возможно, мы сможем хоть что-то понять в структуре этого языка, если получим ответ на передачу.
– Мы не передадим и получим, – возразила Джейн, – а передадим и еще раз передадим. Мы поделимся с ними информацией, которую они, вероятно, не могут получить никаким другим путем, и эта информация может четко обрисовать им все, что необходимо знать, чтобы создавать новые вирусы, которые смогут противостоять всему имеющемуся у нас против них оружию. И пока у нас нет никакой идеи ни о том, как эта информация кодируется, ни о том, где расположено каждое из специфических данных, как мы сможем интерпретировать ответ? Кроме того, а что, если ответ будет новым вирусом, предназначенным для того, чтобы нас уничтожить?
– Они пришлют нам информацию, необходимую, чтобы создать вирус, – четко произнесла Квара, и ее голос буквально задрожал от презрения, как будто она считала Джейн самым тупым созданием из всех, когда-либо приходивших в этот мир, а не богоподобным блестящим разумом. – Но мы не будем его создавать. А пока он остается простым графическим представлением на экране компьютера…
– То-то и оно, – вставила Эла.
– Что оно? – удивилась Квара. Теперь была ее очередь раздражаться, потому что Эла явно была на шаг впереди.
– Они не принимают сигналов и не выводят их на экраны компьютеров. Мы делаем это потому, что у нас есть язык, использующий символы, которые мы способны видеть. А они должны читать эти передаваемые сигналы непосредственно. Они воспринимают код и как-то интерпретируют его, следуя инструкции по сбору молекулы, содержащейся в передаваемом сигнале. Они «читают» ее через… Через что? Запах, воздух? Главное – то, что, если генетические молекулы являются их языком, у них должны быть специфические органы чувств, какой-то аналог нашего зрения, через которое мы способны воспринимать графическое изображение своей речи.
– Понятно, – отозвалась Джейн. – Ты полагаешь, что они и от нас ожидают, что мы соберем те молекулы, которые они пришлют нам, а не просто увидим их структуру на экране и попытаемся понять их предназначение.
– Если делать выводы на основании известного нам, – кивнула Эла. – Возможно, именно так они добиваются подчинения. Или атакуют. Отправим им сообщение. Если они «услышат», им придется сделать это, читая молекулы своим телом и позволяя им произвести свой эффект. Таким образом, если эффект – отрава или смертельная болезнь, одно прочтение сообщения подвергнет их опасности. Это как если бы слова лупили нас по шее, и, чтобы что-нибудь услышать, нам надо было бы лечь и позволить кому-то выбранным им инструментом передать сообщение. Если это палец или перо – тогда славно, а если плотницкий топор, или мачете, или кувалда? Слишком плохо для нас.
– Все может быть совсем не так фатально, – довольно спокойно заявила Квара, ее соперничество с Элой забылось, как только она смогла самостоятельно развить идею. – Молекулы могут быть устройствами, изменяющими поведение. «Слушать» их – в буквальном смысле означает послушание.
– Не знаю, правы ли вы в деталях, – высказалась Джейн. – Но в этом случае у эксперимента больше шансов на успех. Кроме того, отсюда следовало бы, что десколадеры не имеют возможности атаковать нас напрямую. Это снижает вероятный риск.
– А люди еще говорят, что без компьютера ты ни черта не смыслишь, – бросил Миро.
И тут же смутился. Он заговорил с ней так же легкомысленно, как если бы проговаривал слова про себя, а Джейн слушала его через сережку. Но сейчас дразнить ее тем, что она потеряла доступ к компьютерной сети, оказалось совсем не ко времени, и слова прозвучали незнакомо и холодно. Таким образом он мог пошутить с Джейн в сережке. Но с Джейн во плоти такие шутки неуместны. Теперь она стала человеческим существом. У нее есть чувства, с которыми нужно считаться.
«У Джейн всегда были чувства, – подумал Миро. – Но я почти не думал о них, потому… потому что не должен был. Потому что не видел ее. Потому что в определенном смысле она не была для меня реальной».
– Я просто имел в виду… – проговорил Миро, – я просто имел в виду, что ты хорошо соображаешь.
– Спасибо, – поблагодарила Джейн без единой капли сарказма в голосе, но Миро понял, что ирония присутствует в самой ситуации. Миро, этот «однопроцессорный» человек, сообщал созданию с блестящим умом, что она хорошо рассуждает, как будто был в состоянии оценить ее.