Он снова разозлился – не на Джейн, на самого себя. Почему он должен следить за каждым произносимым словом только потому, что она получила тело не так, как все люди? Ну и что, что она не была человеком раньше, но сейчас-то она, безусловно, человек, и с ней можно говорить как с человеком. А если она чем-то и отличается от других людей, так что с того? Все человеческие существа отличаются друг от друга, и все же правила поведения разве не предписывают общаться со всеми сдержанно и вежливо? Если сказать слепому человеку: «Ты видишь, что я имею в виду?» – разве не будет метафорическое использование глагола «видеть» воспринято без обиды? Тогда почему нельзя сказать Джейн: «Ты хорошо соображаешь»? То, что ее мыслительный процесс неизмеримо глубже, чем у любого другого человека, еще не означает, что человек не может в разговоре с ней использовать стандартные выражения.
Снова взглянув на нее, Миро заметил в ее глазах какую-то грусть. Наверное, ее огорчило его очевидное смущение – сперва он привычно пошутил с ней, а потом смутился и начал оправдываться. Ирония ее «спасибо» в том, что он не оправдал ее ожиданий, не смог вести себя с ней естественно.
Нет, он не был естественным, но, конечно, мог быть.
И в чем дело, в конце-то концов? Они здесь для того, чтобы решить проблему с десколадерами, а не для усовершенствования своих личных взаимоотношений после оптового «телообмена».
– Правильно ли я понимаю, что мы достигли соглашения? – спросила Эла. – Послать сообщение, в котором зашифровать информацию о вирусе десколады?
– Только первое, – быстро ответила Джейн. – По крайней мере, для начала.
– А когда они ответят, – кивнула Эла, – я попытаюсь создать прогноз того, что может случиться, если мы создадим и «усвоим» молекулу, которую они пришлют нам.
– Если они вообще пришлют ее, – усомнился Миро. – Если мы вообще на правильном пути.
– Слушай, а ты, случайно, не мистер Ободрение? – спросила Квара.
– Я мистер Испуганный от Задницы до Лодыжек, – сказал Миро. – В то время как ты просто мисс Старая Задница.
– Не могли бы мы все как-то поладить? – притворно захныкала Джейн. – Почему мы не можем быть друзьями?
Квара налетела на нее:
– Послушай, ты! Мне плевать, какой там у тебя супермозг, просто не лезь в семейные разговоры, слышишь?
– Ты оглянись, Квара! – оборвал ее Миро. – Если она не будет вмешиваться в семейные разговоры, когда ей вообще говорить?
Огнетушитель поднял руку:
– Я не вмешивался в семейные разговоры. Могу я поставить это себе в заслугу?
Джейн сделала успокаивающий жест в сторону Миро и Огнетушителя.
– Квара, – сказала она спокойно, – я объясню тебе, в чем разница между мной и твоими родственниками. Они привыкли к тебе, потому что знают тебя всю свою жизнь. Они снисходительны к тебе, потому что вместе с тобой они прошли через малоприятные испытания, которые выпали вашей семье. Они терпеливы к твоим детским вспышкам и к твоему ослиному упрямству, потому что твердят себе снова и снова: «Она не может ничего с собой поделать, у нее было такое тяжелое детство». Но я не член семьи, Квара. И как существо, наблюдавшее тебя в кризисной ситуации некоторое время, я не боюсь откровенно сказать тебе о своих выводах. Ты достаточно умна и очень хорошо делаешь свою работу. Ты очень восприимчива и изобретательна и идешь к решению с удивительной прямотой и настойчивостью.
– Прости, – фыркнула Квара, – ты меня ругаешь или как?
– Но, – подчеркнула Джейн, – всей твоей сообразительности, изобретательности, ума, прямоты и настойчивости явно не хватает, чтобы хотя бы пятнадцать секунд удерживать тебя от отъявленной глупости, которой ты ошарашиваешь свою семью и всех окружающих, когда не спишь. Да, у тебя было отвратительное детство. Но давно, и все ожидали, что ты переживешь это и научишься ладить с другими людьми, как положено нормальному, вежливому взрослому человеку.
– Другими словами, – скривилась Квара, – тебе неприятно признать, что кто-то, кроме тебя, может быть достаточно умным, чтобы выдать идею, о которой ты даже не помыслила.
– Ты не понимаешь меня, – покачала головой Джейн. – Я не твоя сестра. Я даже не человек, технически говоря. Если корабль когда-нибудь вернется на Лузитанию, это произойдет потому, что я, с моим умом, отправлю его туда. Ты понимаешь? Ты понимаешь разницу между нами? Можешь ты послать хотя бы одну частичку пыли со своего колена на мое?
– Что-то не заметно, чтобы ты сейчас отправляла звездолеты, – с триумфом в голосе заявила Квара.
– Ты опять пытаешься побить меня по очкам, не понимая того, что я не спорю с тобой и ничего с тобой не обсуждаю. А то, что ты сказала мне только что, совершенно не имеет отношения к делу. Имеет значение только то, что я вообще говорю с тобой. И я говорю тебе, что не стану терпеть тебя, как терпит твоя родня. Давай, продолжай вести себя как испорченная малолетка, и когда корабль вернется на Лузитанию, тебя на нем может не оказаться.
Бросив взгляд на лицо Квары, Миро едва не расхохотался в голос. Но он все же понимал, что не слишком мудро демонстрировать свое веселье в такой ситуации.
– Она угрожает мне! – воскликнула Квара, обводя взглядом остальных. – Вы слышали? Она пытается надавить на меня, угрожая убить!
– Я бы никогда не убила тебя намеренно, – возразила Джейн. – Просто я могу оказаться не в состоянии удерживать твое присутствие на корабле, когда буду бросать его во Вне-мир, а потом втягивать обратно. Мысль о тебе может оказаться настолько неприятной, что мое подсознание откажется от нее и исключит тебя. Я ведь действительно полностью не понимаю, как оно всё работает. И не знаю, как полеты связаны с моими чувствами. Никогда еще я не пыталась переносить кого-то, кого я ненавидела бы. Я, конечно, попытаюсь перенести тебя вместе с остальными, хотя бы по той причине, что Миро и Эла могут обидеться, если у меня не выйдет. Но попытка не обязана увенчаться успехом. Поэтому советую тебе, Квара, приложить хоть немного усилий и стать хоть чуть-чуть менее противной.
– Так вот что означает для тебя власть, – проговорила Квара. – Возможность пинать людей и вести себя как королева.
– Ты действительно не можешь этого сделать? – поинтересовалась Джейн.
– Не могу чего? – переспросила Квара. – Не могу кланяться и целовать твои ноги?
– Не можешь заткнуться, чтобы сохранить свою собственную жизнь?
– Я пытаюсь решить проблему общения с чужим видом, а тебя беспокоит, достаточно ли я мила с тобой?!
– Но, Квара, – спросила Джейн, – разве тебе никогда не приходило в голову, что чужеземцу при знакомстве с тобой не захочется, чтобы ты когда-нибудь выучила его язык?
– Я действительно хотела бы, чтобы ты никогда не знала моего языка, – парировала Квара. – Ты у нас теперь настолько занята собой и своим маленьким телом, что даже можешь завести интрижку. Но ты не королева Вселенной, и я не собираюсь танцевать под твою дудку! Не я придумала эту прогулку, но я здесь – я, чемодан без ручки, – и если тебе что-то во мне не нравится, заткнись и помалкивай! И если решишь и дальше разбрасываться угрозами, подумай вот о чем: если ты серьезно меня взбесишь, я твое личико переделаю по своему вкусу. Ясно?
Джейн отстегнулась от кресла и продрейфовала в коридор, ведущий в багажное отделение шаттла. Миро последовал за ней, не обращая внимания на то, что Квара говорит остальным:
– Вы слышали, как она разговаривала со мной? Что она о себе возомнила? С какой стати она взяла на себя право решать, кто из нас слишком несноснен, чтобы жить?
Миро последовал за Джейн в багажное отделение. Она зацепилась за поручень на дальней стене, согнулась и раскачивалась так, что Миро подумал, не тошнит ли ее. Но нет. Она плакала. Или, скорее, была настолько разъярена, что ее тело, не способное справиться с эмоциями, всхлипывало и источало слезы. Миро коснулся ее плеча, пытаясь успокоить. Она отшатнулась.
Миро хотел было сказать: «Ладно, как хочешь», – и уйти, злясь на себя из-за того, что она не приняла его утешения. Но потом вспомнил, что никогда раньше она не бывала такой разозленной. Она никогда не имела дела с телом, которое выдает такие реакции. Вначале, когда она начала упрекать Квару, Миро подумал, что еще немного и Джейн прекратит. Но спор заходил дальше и дальше, и Миро обнаружил, что уже не Квара вышла из себя, а Джейн. Она не знала, как справиться со своими эмоциями. Не знала, когда надо остановиться. Она чувствовала то, что чувствовала, и не знала, как совладать со своими чувствами.
– Тебе было трудно прервать спор и прийти сюда, – посочувствовал Миро.
– Мне хотелось убить ее, – ответила Джейн.
Из-за рыданий и безумного напряжения тела она говорила невнятно.
– Я никогда себя так не чувствовала. Мне хотелось встать и голыми руками разорвать ее на куски.
– Добро пожаловать в клуб, – пошутил Миро.
– Ты не понимаешь, – сказала она. – Я действительно хотела сделать это. Чувствовала, как напряглись мышцы. Я была готова убить ее. Я собиралась сделать это.
– Я о том и говорю. Квара у всех вызывает такие чувства.
– Нет, – возразила Джейн. – Не такие. Вы все остаетесь спокойными, вы держите себя в руках.
– Со временем и ты научишься, – уверил Миро, – когда немного попрактикуешься.
Джейн заглянула Миро в глаза, а потом снова опустила голову и отрицательно помотала ею из стороны в сторону. Ее волосы свободно раскачивались в невесомости.
– Ты действительно чувствуешь это?
– Все мы чувствуем, – сказал Миро. – Вот зачем нам детство – научиться гасить свою природную жестокость. Но она остается в нас. Как у шимпанзе и бабуинов. У всех приматов. Мы проявляем агрессию. Мы должны выражать наш гнев физически.
– Но ты не делаешь этого! Ты остаешься таким спокойным. Ты позволяешь ей плеваться ядом и говорить такие ужасные…
– Потому что останавливать ее – бессмысленное дело, – объяснил Миро. – Она платит за все. Она отчаянно одинока, и никто