– Тебе следовало бы посмотреть, как здесь весной, – сказал он бессмысленно.
Уже через мгновение она оправилась достаточно, чтобы снова обвести взглядом окружающее пространство и сделать пробные шаги вместе с ним.
Показался флайер, летящий к ним из Милагре, – должно быть, Ольяду и Грего и, возможно, Валентина с Джактом. Они впервые встретят Джейн в теле Вэл. Валентина больше всех будет вспоминать Вэл и скучать по ней; в отличие от Миро у нее нет никаких определенных воспоминаний о Джейн, они не слишком дружили. Но если Миро правильно понимал, всю свою печаль Валентина будет держать при себе, а по отношению к Джейн будет выказывать только радушие и, вероятно, любопытство. Это было в стиле Валентины. Для нее важнее само понимание того, что она горюет. Валентина переживала все глубже и сильнее других, но не позволяла своей грусти или горю помешать ей узнавать новое.
– Мне не следовало этого делать, – вздохнула Джейн.
– Что делать?
– Драться с Кварой, – несчастным голосом объяснила Джейн.
Миро пожал плечами:
– Она этого добивалась. Ты же слышишь, как она радуется.
– Нет, она не хотела этого, – возразила Джейн. – Не в глубине души. Она хочет того же, что и все, – быть любимой, чтобы о ней заботились, быть хорошей и вызывать уважение тех, кем она восхищается.
– Да? Ладно, поверю тебе на слово, – пошутил Миро.
– Нет, Миро, ты и сам это знаешь, – настаивала Джейн.
– Ну, знаю, – сдался Миро. – Но я отказался от всех попыток давным-давно. У Квары такие большие потребности, что в них утонет не один десяток таких, как я. И потом, у меня есть и свои проблемы. Не осуждай меня за то, что я отвернулся от нее. Море ее страданий достаточно глубоко, чтобы выдержать тысячи бушелей счастья.
– Я тебя и не осуждаю, – отозвалась Джейн. – Я просто… должна знать, что ты понимаешь, как сильно она любит тебя и как ты ей нужен. Я хочу, чтобы ты был…
– Как Эндер, – подхватил Миро.
– Я хочу, чтобы ты был лучшим из возможных, – смутилась Джейн.
– Я тоже любил Эндера, ты же знаешь. И думаю, что он лучший из лучших. Меня не может обижать то, что ты хочешь, чтобы я был хотя бы чуть-чуть на него похожим. Конечно, пока тебе нравится и то, чего в Эндере никогда не было.
– Я не жду, что ты будешь совершенством, – улыбнулась Джейн. – И не жду, что ты будешь Эндером. И было бы лучше, чтобы и ты не ждал от меня совершенства. Какой бы мудрой мне ни хотелось сейчас быть, я остаюсь человеком, который толкнул твою сестру.
– Кто знает? – лукаво сказал Миро. – Может быть, это сделает тебя самым близким другом Квары.
– Надеюсь, что нет, – покачала головой Джейн. – Но если так случится, я сделаю для нее все, что смогу. Между прочим, ей теперь придется стать мне сестрой.
– Значит, вы были готовы, – сказала Королева Улья.
– Сами того не зная, но да, были готовы, – ответил Человек.
– Вы ее часть, все вы.
– Ее прикосновение так нежно, – отозвался Человек, – ее присутствие легко перенести. И материнские деревья не возражают против нее. Ее живость дает им энергию. Им странно держать в себе ее память, но это вносит разнообразие в их жизнь.
– Значит, она часть всех вас, – повторила Королева Улья. – Она останется такой, как стала сейчас, – частично Королева Улья, частично человек, частично пеквениньо.
– Чем бы она ни была, никто не может сказать, что она не понимает нас. Если кто-то должен жонглировать силами богов, лучше она, чем кто-то другой.
– Сознаюсь, я завидую ей, – призналась Королева Улья. – Она стала частью вас, а я никогда не смогу. После всех наших разговоров я продолжаю не понимать, что означает быть одним из вас.
– И я не могу понять ничего – у меня только слабые проблески понимания, – отозвался Человек. – Но разве это так плохо? Таинство бесконечно. И мы никогда не прекратим удивлять друг друга.
– Пока смерть не прекратит все сюрпризы, – ответила Королева Улья.
14«Возможно, так они общаются с животными»
Если бы мы были умнее и лучше,
вероятно, боги объяснили бы нам
свои безумные, невыносимые поступки.
Как только адмирал Бобби Лэндс узнал, что ансибельная связь с Межзвездным Конгрессом восстановлена, он отдал приказ флоту, идущему к Лузитании: незамедлительно сбросить скорость до порога невидимости. Корабли подчинились мгновенно, и он знал, что в ближайший час операторы телескопов Лузитании увидят словно возникший из небытия флот. Корабли могут мчаться к Лузитании на огромной скорости, их массивные противоударные экраны всегда готовы защитить их от разрушительного столкновения с межзвездными частицами.
Стратегия адмирала Лэндса была проста. Флот подойдет к Лузитании на максимально высокой скорости, когда еще не проявляются релятивистские эффекты, и запустит Маленького Доктора в момент максимального сближения – не позднее чем через пару часов, – а затем флот повернет назад уже на релятивистской скорости, так быстро, чтобы возвратная волна от срабатывания молекулярного дезинтегратора не захватила ни один корабль в свое всеразрушающее поле.
Хорошая, простая стратегия, базирующаяся на предположении, что у Лузитании нет защитников. Но Лэндс не считал такое допущение бесспорным. Оказалось, что мятежники Лузитании располагали достаточными возможностями, чтобы перед самым прилетом флота к месту назначения полностью разорвать связь военной экспедиции с остальным человечеством. Не важно, что все приписывалось чрезвычайно мощной и всепроникающей программе компьютерного саботажа, не важно, что начальство уверяло адмирала, будто вредительская программа уже уничтожена разумными, но решительными действиями, рассчитанными на уничтожение угрозы как раз перед прибытием флота к месту назначения. Лэндс не собирался обманываться иллюзией беззащитности. Враг показал, что обладает неведомыми качествами, и Лэндс был готов ко всему. Шла война, тотальная война, и он не мог позволить, чтобы его миссия оказалась под угрозой из-за небрежности или излишней самоуверенности.
С момента получения приказа Лэндс четко осознавал, что останется в человеческой истории как Ксеноцид Второй. Не так-то просто решиться уничтожить разумную расу, особенно зная, что свинксы Лузитании были, если верить сообщениям, столь примитивными, что сами по себе не несли ни малейшей угрозы человечеству. Даже когда чужаки представляли собой бесспорную угрозу, как жукеры во времена Ксеноцида Первого, нашлась какая-то жалостливая душа, назвавшая себя Говорящим от Имени Мертвых, которая сумела написать яркую сказку об этих кровавых монстрах, придумав какое-то утопическое пчелиное общество, которое в действительности не хотело причинить вреда человечеству. Как мог автор этой книги точно знать намерения жукеров? Книга была совершенно чудовищной еще и потому, что она покрыла позором имя мальчика-героя, который так великолепно победил жукеров и спас человечество.
Лэндс не колеблясь принял командование карательным флотом и, как только рейс начался, стал каждый день проводить значительное время, изучая скудную информацию об Эндере Ксеноциде. Мальчик, конечно, не знал, что на самом деле командует по ансиблю реальным человеческим флотом; он думал, что загнан в рамки до жестокости строгого расписания тренировочных сражений на симуляторе. Тем не менее в момент кризиса он принял правильное решение – использовать оружие, запрещенное к применению против планет – и взорвал последний мир жукеров. Угрозы человечеству больше не существовало. Он поступил верно, именно так, как требует искусство ведения войны, и по ее окончании мальчика заслуженно осыпали почестями как героя.
Но всего за несколько десятков лет эта вредная книга – «Королева Улья» – повернула вспять поток общественного мнения, а Эндер Виггин, став фактически изгнанником, улетел сначала в новую колонию губернатором и вскоре полностью исчез из истории. Его имя стало синонимом злодейства, уничтожения добрых, миролюбивых, но неверно понятых разумных видов.
«Если люди могли повернуться спиной к безвинному ребенку, что они сделают из меня? – снова и снова спрашивал себя Лэндс. – Жукеры были жестокими, бездушными убийцами, у которых имелся флот, оснащенный опустошительной, смертельной мощью, в то время как мне предназначено уничтожить свинксов, которые, конечно, внесли свою лепту в дело убийства, но не слишком преуспели – на их счету только пара ученых, которые вполне могли нарушить какие-нибудь табу. Очевидно, что у свинксов нет и в обозримом будущем не предвидится ни малейшей возможности подняться над поверхностью своей планеты и бросить вызов доминированию человеческой расы в космосе.
И все же Лузитания опасна не меньше, чем жукеры, возможно, даже более, поскольку по ней свободно разгуливает вирус, который убивает каждого, кто заразится им, если в течение всей оставшейся жизни жертва не получает постоянные дозы противоядия, эффективность которого все время снижается. Кроме того, вирус известен своей склонностью к быстрой адаптации.
Пока этот вирус находится на Лузитании, опасность невелика. Но однажды двое самонадеянных ксенологов с Лузитании – в официальных рапортах их именовали как Маркос «Миро» Владимир Рибейра фон Хессе и Кванда Квеньятта Фигуэйра Мукумби – нарушили условия колонизации и закон «никаких технологий» и передали свинксам запрещенные знания и биоформы. Межзвездный Конгресс отреагировал соответствующим образом – вызвал нарушителей на суд на другую планету, где, конечно, они содержались бы под карантином, но наказание должно было быть быстрым и жестоким, чтобы больше никто на Лузитании не поддался искушению пренебречь мудрыми законами, которые защищали человечество от распространения вируса десколады. Кто мог подумать, что такая слабая человеческая колония решится противостоять Конгрессу и откажется арестовать преступников? Восстание не оставило Конгрессу иного выбора, кроме как послать флот и уничтожить Лузитанию. Ведь чем дольше Лузитания остается в руках мятежников, тем выше риск того, что с планеты отправится корабль и посеет ужасную пандемию среди остального человечества, чего нельзя было допустить.