– Ни за что не поверю, что существа, у которых нет абстрактного языка, могут производить звездолеты, – презрительно заявила Квара. – Между прочим, они передавали нам эти молекулы тем же способом, каким мы передаем изображения и звуки.
– А что, если у них имеются специализированные органы, которые прямо переводят молекулярные сообщения в химические и физические структуры? Тогда они могли бы…
– Ты потерял мою мысль, – настаивала Квара. – Нельзя построить основу общего знания, кидаясь кирпичами и делясь сэндвичами. Им нужен язык ради сохранения информации, чтобы можно было делиться знаниями, передавать от личности к личности, поколению за поколением. Нельзя выйти в космос или создать передатчик, использующий электромагнитный спектр, только на основании того, что отдельная личность склонна делать с кирпичом.
– Она, вероятно, права, – согласилась Эла.
– Поэтому, вероятно, части молекулярных сообщений, которые они посылают, являются участками памяти, – сказал Миро. – Не язык, конечно, но стимулирует мозг «вспомнить» то, что отправитель уже испытывал, а получатель нет.
– Послушайте! – привлек всеобщее внимание Огнетушитель. – Правы вы или нет, мы все равно должны продолжать попытки декодировать этот язык.
– Если я прав, то мы зря тратим время, – сказал Миро.
– Верно, – спокойно согласился Огнетушитель.
– О-о! – протянул Миро.
Позиция Огнетушителя была верной. Если Миро прав, их общая миссия все равно бессмысленна – они уже проиграли. Поэтому они должны продолжать действовать так, как если бы Миро ошибался и язык поддавался дешифровке, потому что, если его нельзя расшифровать, им вообще нечего делать.
И все же…
– Мы кое-что забыли, – произнес Миро.
– Не я, – заявила Квара.
– Джейн. Она была создана потому, что Королевы Ульев построили мост между видами.
– Между людьми и Королевами Ульев, а не между неведомыми вирусоизрыгающими чужаками и людьми, – язвительно заметила Квара.
Но Эла заинтересовалась:
– Человеческий способ общения – речь – оказался в свое время таким же чуждым для Королев Ульев, как этот молекулярный язык для нас. Может быть, Джейн сможет найти какой-то способ связаться с ними филотически?
– Чтением мыслей на расстоянии? – спросила Квара. – Вспомни, моста-то у нас нет.
– Все зависит от того, – сказал Миро, – как использовать филотическую связь. Королева Улья все время говорит с Человеком, правильно? Потому что и отцы, и Королевы Ульев используют филотические связи для общения. Они говорят от разума к разуму, без посредства языка. А биологического сходства между ними не больше, чем у Королевы Улья и Человека.
Эла задумчиво кивнула:
– Пока не разрешится вопрос с флотом Конгресса, Джейн ничего не может сделать. Но как только она освободится и обратит на нас свое внимание, она сможет хотя бы попытаться связаться с этим… народом напрямую.
– Если бы эти чужаки общались филотически, – сказала Квара, – им были бы не нужны всякие молекулы.
– Возможно, этими молекулами, – предположил Миро, – они общаются с животными?
Адмирал Лэндс даже не сразу смог поверить в то, что пришло на терминал. Над его терминалом появились голограммы первого спикера Межзвездного Конгресса и советника адмиралтейства Межзвездного Флота, и они подтвердили приказ.
– Только карантин, – повторил советник. – Вы не имеете права использовать молекулярный дезинтегратор.
– Карантин невозможен, – заявил Лэндс. – Мы идем слишком быстро. Вы знаете план сражения, который я предложил в начале путешествия. Нам потребуются недели, чтобы затормозиться. А что с людьми? Одно дело – провести релятивистский полет и затем вернуться в родной мир. Да, друзей и семьи уже не будет, но, по крайней мере, они не застрянут на борту звездного корабля! Поддерживая нашу скорость на околорелятивистских рубежах, я пытаюсь сохранить им месяцы жизни, проведенные в ускорении и торможении. А вы говорите о многолетнем ожидании!
– Уверен, что вы не хотите предложить нам, – сказал первый спикер, – чтобы мы взорвали Лузитанию и уничтожили всех пеквениньос и тысячи людей только для того, чтобы ваша команда не впала в уныние.
– Я говорю о другом. Не хотите взрывать планету? Ладно, но позвольте нам вернуться домой.
– Мы не можем этого сделать, – ответил советник адмиралтейства. – Десколада слишком опасна, чтобы оставить без надзора мятежную планету.
– Вы хотите сказать, что отказываетесь от использования Маленького Доктора, несмотря на то что не сделано ровным счетом ничего, чтобы обуздать десколаду?
– Мы пошлем наземную команду с предписанием убедиться в точных условиях, сложившихся на планете к настоящему времени, – объяснил советник.
– Другими словами, вы подвергнете людей смертельной опасности без малейшего понимания ситуации, хотя существует средство уничтожить опасность, не подвергая риску неинфицированных людей?
– К такому решению пришел Конгресс, – заявил первый спикер холодно. – Мы не совершим Ксеноцида, пока остается хоть какая-то законная альтернатива. Все приказы получены и поняты?
– Да, сэр, – ответил Лэндс.
– Вы подчинитесь им? – спросил первый спикер.
Советник адмиралтейства потерял дар речи. Нельзя оскорблять адмирала флота, интересуясь у него, будет ли он подчиняться приказам.
Но первый спикер не отозвал свое оскорбление:
– Ну?
– Сэр, я всегда жил и всегда буду жить согласно присяге.
С этими словами Лэндс прервал связь. И сразу повернулся к Косо, своему ООП, офицеру по особым поручениям и единственному человеку, который находился вместе с ним в изолированном переговорном отсеке.
– Вы арестованы, сэр, – сказал Лэндс.
Брови Косо поползли вверх.
– Так вы не намерены выполнять приказ?
– Не говорите мне о своих личных чувствах по этому поводу, – попросил Лэндс. – Я знаю, что ваши предки были португальцами, как и люди с Лузитании…
– Они бразильцы, – поправил ООП.
Лэндс не обратил внимания на слова Косо.
– Я укажу в бортовом журнале, что вам не было предоставлено возможности высказаться и что вы совершенно не причастны к любым действиям, которые я могу предпринять.
– А как же ваша присяга, сэр? – тихо спросил Косо.
– Моя присяга состоит в том, чтобы совершать все предписанные мне действия на службе интересам человечества. Я буду ссылаться на закон о военных преступлениях.
– Они не приказывали вам совершать военных преступлений, сэр. Они приказали вам не делать этого.
– Напротив, – возразил Лэндс. – Отказаться от уничтожения этой планеты и подвергнуть смертельной угрозе все остальные будет гораздо худшим преступлением против человечества, чем применение дезинтегратора.
Лэндс вытащил саблю:
– Вы арестованы, сэр.
ООП обхватил руками голову и отвернулся:
– Сэр, вы, возможно, правы, а может быть, ошибаетесь. Но любое ваше решение может оказаться чудовищной, роковой ошибкой. Я не понимаю, как можно принять такое решение в одиночку.
Лэндс приклеил «пластырь послушания» на шею Косо и, когда препарат начал действовать, произнес:
– У меня был помощник в принятии решения, мой друг. Я спросил себя, что сделал бы Эндер Виггин – человек, который спас человечество от жукеров, – если бы внезапно, в последнюю минуту, ему сказали, что это не игра, а реальность. Я спрашивал себя, что, если бы за мгновение до того, как он убил мальчика Стилсона или мальчика Мадрида в его незнаменитых первом и втором убийствах, какой-то взрослый вмешался бы и приказал ему остановиться, подчинился бы он, понимая, что у взрослого нет ни малейшей возможности защитить его впредь, когда его враг снова пойдет в атаку? Понимая, что другого случая может не представиться? А если бы взрослые в Боевой Школе сказали ему: «Мы думаем, существует вероятность того, что жукеры не намереваются уничтожать человечество, поэтому не убивай их», – ты думаешь, Эндер Виггин мог бы подчиниться? Нет. Он сделал бы – он всегда так делал – то, что было необходимо, чтобы уничтожить опасность и остаться в уверенности, что не осталось никого, кто мог бы в будущем представлять угрозу. Вот с кем я советовался. Вот чьей мудрости я следую сейчас.
Косо не отвечал. Он просто улыбался и кивал, улыбался и кивал.
– Садись и не вставай, пока я не прикажу тебе другого.
Косо сел.
Лэндс включил ансибль, активируя систему связи по всему флоту:
– Мною получен приказ, и мы начинаем действовать. Я немедленно запускаю молекулярный дезинтегратор, после чего мы возвращаемся назад на релятивистской скорости. И да простит меня Господь!
Через мгновение молекулярный дезинтегратор отделился от адмиральского флагмана и стал приближаться к Лузитании на скорости, близкой к релятивистской. До того момента, как Маленький Доктор автоматически включится, пройдет час. Если же по каким-то причинам датчик расстояния не сработает должным образом, таймер взорвет его непосредственно перед расчетным временем столкновения.
Лэндс приказал флагманскому кораблю ускориться и перейти барьер, который отрезал его от нормального течения времени в остальной Вселенной. А потом отцепил пластырь послушания от шеи Косо и заменил его пластырем с противоядием.
– Вы можете арестовать меня сейчас, сэр, из-за мятежа, которому вы были свидетелем.
Косо покачал головой.
– Нет, сэр, – сказал он. – Вы никуда не уйдете, и флот будет находиться под вашим командованием, пока мы не прибудем домой. Или пока вы не придумаете какой-нибудь дурацкий план побега от военного трибунала, который вас ждет.
– Не волнуйтесь, сэр, – ответил Лэндс. – Я готов к любому наказанию, которому меня подвергнут. Я всего лишь спас человечество от уничтожения, но я готов присоединиться к людям и пеквениньос Лузитании, если эта жертва необходима для достижения цели.
Косо отсалютовал ему, а потом снова сел в кресло и заплакал.
15«Мы даем вам второй шанс»
Когда я была маленькой девочкой, я верила,