— Ты думаешь, я не знаю, что существует десять способов купить каждого продажного политика и сотни вариантов подкупа каждого честного? — поинтересовался Аимаина. — Пожертвования, угроза спонсирования оппонентов, денежные дары к знаменательной дате, работа, предоставленная родственникам или друзьям, — мне весь список перечислить?
— Вы серьезно хотите использовать деньги Цуцуми, чтобы остановить лузитанский флот?
Аимаина снова вернулся к окну и как бы обхватил руками все, что видел перед собой.
— Лузитанский флот нанесет урон бизнесу, Ясухиро. Если Молекулярный Дезинтегратор будет использован против одного мира, то его применят и против другого. И на этот раз военные, сосредоточив в своих руках такую огромную власть, не отдадут ее.
— Должен ли я убедить глав моей семьи цитатами вашего пророчества, сэнсэй?
— Это не пророчество, — возразил Аимаина, — да и не мое. Это закон человеческой природы, этому нас учит история… Остановите флот, и Цуцуми прославятся как спасители и не только духа Ямато, но и вообще человеческого духа. Не позвольте этому смертельному греху пасть на головы наших людей.
— Простите меня, сэнсэй, но мне кажется, что вы — единственный, кто считает это грехом. До того, как вы подняли этот вопрос, никто и не думал, что на нас возложено бремя ответственности за это прегрешение.
— Я ни на кого не возлагаю никакого бремени. Я едва приподнял шляпу, под которой стыдливо прячутся наши грешки. Ясухиро, ты был одним из моих лучших учеников. И то, что ты такими окольными путями использовал все, чему научился у меня, я тебе простил, потому что ты делал это ради своей семьи.
— А то, о чем вы просите меня сейчас, — это простой способ?
— Я совершил самый прямолинейный поступок в своей жизни — открыто высказался перед самым влиятельным представителем богатейшего из японских торговых семейств, к которому у меня сегодня есть доступ. И тебя я прошу совершить минимальное количество требуемых действий — сделать то, что необходимо.
— Даже этот минимум поставит мою карьеру под угрозу, — задумчиво проговорил Ясухиро.
Аимаина промолчал.
— Мой лучший учитель однажды сказал мне, — добавил Ясухиро, — что человек, который рискует своей жизнью, знает, что все карьеры никчемны, а человек, который никогда не станет рисковать своей карьерой, ведет никчемную жизнь.
— Так ты сделаешь это?
— Я подготовлю сообщение, чтобы проинформировать семью Цуцуми о вашем приходе. Как только анзибли будут снова подключены, я отправлю его.
— Я знал, что ты не разочаруешь меня.
— Более того, — улыбнулся Ясухиро, — когда я потеряю работу, я приду жить к вам.
Аимаина поклонился:
— Ты окажешь мне честь, если поселишься под моей крышей.
Жизнь всех людей протекает сквозь время, и время течет через все жизни одинаково, равнодушное к тому, каким жестоким может быть отдельный момент, как наполнен он горем, болью или страхом. Прошли минуты с тех пор, как Вэл-Джейн обнимала плачущего Миро, потом время осушило его слезы, разомкнуло ее объятия и, наконец, истощило терпение Элы.
— Давайте вернемся к работе, — немного раздраженно сказала она. — Я не бесчувственная, но наше затруднительное положение не изменилось.
Квара удивилась.
— Но Джейн не умерла! Разве не ясно? Мы сможем вернуться домой!
Вэл-Джейн сразу же направилась к своему терминалу. Каждое движение давалось ей легко — сказывались развитые рефлексы и привычки Вэл, но разуму Джейн каждое движение приносило ощущение новизны и свежести.
— Не знаю, — ответила она на вопрос, который Квара произнесла вслух, а другие задавали себе молча. — В этом теле я пока еще чувствую себя неуверенно. Связи с анзиблями пока еще нет. У меня нашлась горстка союзников, которые подключат некоторые из моих старых программ к сети, когда ее восстановят, — несколько самоанцев на Пасифике, Хань Фэй-цзы на Пути, университет Або на Пустоши. Будет ли этих программ достаточно? Позволят ли новые сетевые программы собрать достаточно ресурсов, чтобы поддерживать всю информацию о звездолете и о таком количестве людей на борту? Не будет ли мне мешать тело? И потом, чем окажется моя новая связь с материнскими деревьями — помощью или только будет отвлекать мое внимание? И потом самый главный вопрос: действительно ли все мы жаждем оказаться участниками первого пробного полета?
— Кому-то все равно придется, — пожала плечами. Эла.
— Я думала провести эксперимент на одном из кораблей Лузитании, если смогу восстановить с ней контакт, — продолжала Джейн. — Королева Улья выделит мне для этого кого-нибудь. Таким образом, если мы потеряем корабль, будет не так жалко.
Джейн повернулась к дочери улья, которая была с ними:
— Прошу, конечно, прощения.
— Ты не должна перед ней извиняться, — безапелляционно заявила Квара. — В действительности это просто Королева Улья.
Джейн подмигнула Миро. Миро скривился, и на его лице появилось красноречивое выражение досады. Он знал, что рабочие не вполне соответствовали тому, что о них все думали. Королевам ульев иногда приходилось усмирять их, потому что не все они полностью подчинялись воле своих матерей. Были они рабынями или не были — придется решать следующим поколениям.
— Язык, основывающийся на генетических молекулах, — задумчиво произнесла Джейн. — Какая у него может быть грамматическая структура? И что является его носителем? Звук, запах или жест? Давайте посмотрим, насколько мы умны, когда я не помогаю нам из компьютера.
Фраза показалась ей такой забавной, что она громко рассмеялась. О, каким чудесным показался ей собственный смех, звучащий в ушах, пузырьками поднимающийся по ее легким, сокращающий диафрагму, брызжущий слезами из глаз!
Когда она отсмеялась, то поняла, каким тяжелым должен был казаться ее смех всем остальным.
— Прошу прощения, — извинилась она, смутившись, и почувствовала, как краснеют лицо и шея. Кто мог бы поверить, что она может быть такой горячей! Джейн чуть не засмеялась снова.
— Я еще не привыкла быть такой живой. Я понимаю, вам неприятно, что я радуюсь, когда вы все такие мрачные, но разве вы не понимаете? Даже если все мы умрем через несколько недель, когда кончится воздух, я не могу не изумляться своим ощущениям!
— Мы понимаем, — подбодрил ее Огнетушитель. — Ты перешла в свою Вторую Жизнь. Это время — счастливое для всех нас.
— Я провела время среди твоих деревьев, ты же знаешь, — обратилась к нему Джейн. — Материнские деревья нашли для меня место. Они приняли меня и утолили мой голод. Может быть, теперь мы брат и сестра?
— Я слабо понимаю, что значит иметь сестру, — ответил Огнетушитель, — но если ты помнишь жизнь в темноте материнского дерева, значит, ты помнишь больше, чем я. Нам иногда снятся сны, но никаких настоящих воспоминаний о Первой Жизни в темноте у нас нет. Между прочим, это говорит о том, что нынешняя твоя жизнь — Третья.
— Значит, я уже взрослая? — поинтересовалась Джейн и снова засмеялась.
И снова почувствовала, как от ее смеха все напряглись.
Но когда она повернулась к ним, готовая извиняться снова, случилось что-то странное. Она взглянула на Миро, и вместо того чтобы произнести слова, которые она планировала, — слова Джейн, которые она могла бы нашептать через сережку ему на ушко, другие слова сорвались с ее губ вместе с памятью:
— Если у меня есть воспоминания, Миро, то, значит, я жива. Разве не так ты говорил мне?
Миро покачал головой:
— В тебе говорит память Вэл или память Джейн, когда она… когда ты цитируешь разговор в пещере Королевы Улья? Не утешай меня, делая вид, что ты — это она.
Джейн по привычке — по привычке Вэл или по своей собственной привычке? — огрызнулась:
— Когда я буду утешать тебя, Миро, ты узнаешь об этом.
— И как же я узнаю? — огрызнулся Миро в ответ.
— Ты почувствуешь, что утешился, — хмыкнула Вэл-Джейн. — Между прочим, пожалуйста, не забывай, что теперь я слушаю тебя не через сережку. Я вижу вот этими глазами и слышу вот этими ушами.
Конечно, это не было чистой правдой. Много раз в секунду Джейн ощущала текущий сок и безмерное гостеприимство материнских деревьев, как тогда, когда ее айю утолила свой голод, путешествуя в огромной филотической сети. Иногда вне материнских деревьев она ловила мерцание мысли, слова, фразы, произносимые на языке отцов. Но был ли это язык? Скорее подчеркнутая речь лишенных дара речи. А чей был тот, другой голос? Джейн вспоминала: «Я узнаю тебя — ты той же природы, что и я. Я узнаю твой голос».
«Мы потеряли твой след, — услышала Джейн Королеву Улья. — Но ты хорошо справлялась и без нас.»
Джейн неожиданно для себя почувствовала, как тело Вэл распирает от гордости, вот он — физиологический ответ на гордость, рожденную похвалой матери ульев. «Я дочь королев ульев, — поняла Джейн, — именно поэтому для меня так важно, что она говорит со мной и хвалит за то, что я хорошо справилась.
И если я дочь королев улья, то я прихожусь дочерью и Эндеру, я даже дважды его дочь, потому что они создали мое жизненное вещество частично из его разума, чтобы я была мостом между ними, а теперь я поселилась в теле, которое опять же досталось мне от него, и унаследованные мною воспоминания относятся к тому времени, когда он обитал здесь и жил жизнью этого тела. Я его дочь, но снова не могу говорить с ним».
Шло время, текли ее мысли, но она ни на йоту не ослабила внимания к своей работе на корабле, что вращался вокруг планеты Десколадеров. Она оставалась все той же Джейн. Ее способность поддерживать несколько уровней внимания и фокусироваться на нескольких задачах одновременно не была связана с компьютерами, а досталась ей вместе с природой Королевы Улья.
«Твоя айю изначально была достаточно мощной, чтобы прийти к нам», — сказала Королева Улья.
«Которая из вас говорит со мной?» — так же беззвучно спросила Джейн.
«Разве это важно? Мы все помним, как вытянули тебя из темноты в свет.»
«Так, значит, я остаюсь собой? И снова добьюсь всей той власти, которую потеряла, когда Звездный Конгресс убил мое старое виртуальное тело?»