Мы предполагаем, что тесты, предполагающие свободное обращение пациента с материалом, прежде всего, раскрывают актуальные объектные отношения и виды переживаний (А); напротив, тесты, предполагающие интерпретацию заданных вопросов, картин и т. д. (Б), помогают увидеть глубокие, уходящие в прошлое или постоянные констелляции.
После первого этапа обследования нужно определить, подтверждается ли рабочая гипотеза. В качестве критериев используются:
а) соответствие между тестами групп А и Б, поскольку из каждой группы берут более чем по одному тесту;
б) убедительная картина развития данных А из данных Б;
в) соответствие результатов теста картине развития, реконструированной после бесед с родителями.
В любом случае требуется систематическая проверка гипотезы. Обзор первой фазы исследования доказал ее теоретическую убедительность настолько, что мы решили использовать ее в качестве инструмента для реконструкции развития – с осторожной «отметкой» (3/?).
Таким образом, мы смогли как представить ход развития, так и сделать прогнозы для каждого отдельного случая, которыми можно руководствоваться при консультациях. В конце работы каждый ребенок получил «динамический профиль», описывающий все три фазы, независимо от того, обследовался он перед (I), во время (II) или спустя долгое время (III) после развода:
Глава 4Система категорий
4.1. Конфликт, защита, объектные отношения и внешние данные
Поскольку психоанализ предполагает изучение не только невротических симптомов, но и психологического развития в целом, наше внимание должно быть направлено на либидинозные, агрессивные и (или) нарциссические конфликты, а также способы их проработки, то есть на основные влечения, противостоящие им тенденции (противоположные стремления, страхи), основные механизмы защиты и (психо)логику образования симптомов, связанных с ними.
Каждый конфликт связан с определенными объектными отношениями. Эти отношения, с одной стороны, обусловлены психическими конфликтами, а с другой – сами меняются в ходе преодоления конфликта.
Поэтому в ходе работы мы стремились на каждом этапе распознать или восстановить соответствующие представления пациента о себе и важных объектах, потенциальную возможность конфликта и связанные с конфликтом изменения, которые возникают в ходе защитных процессов. Кроме того, наш исследовательский интерес был сосредоточен на вопросе: какие внешние переменные влияют на преодоление конфликта и каким образом? Нам нужно было попытаться определить взаимозависимость между такими (на взгляд ребенка, внешними) данными, как история семьи, личность каждого из родителей, динамика семейных отношений, реакции и проявления и т. п. окружающих по отношению к ребенку, и его представлением о себе и объектах.
4.2. Оценочный профиль
По итогам этих размышлений, после длительного первого этапа исследования (май, июнь 1987 года) появился категориальный профиль – база для бесед с родителями и тестовых обследований ребенка.
Профиль 1: исходная ситуация
Часть 1 («Окружающая среда») содержит данные о личности родителей, истории семьи, семейном «климате»; дальнейшие сведения о субъективном видении этих условий ребенком, характеристику и особенности развития релевантных объектных отношений и, наконец, указания на подсознательные аспекты объектных отношений родителей (с партнером и ребенком).
Часть 2 («Психодинамика») посвящена конфликтам и старается дать психоаналитическое объяснение заметных особенностей поведения и других симптомов, возникающих у ребенка.
Часть 3 содержит прогноз, сделанный с учетом допущения, что родители не развелись или (когда речь о реконструкции) не развелись бы. Таким образом, прогноз является своего рода обновлением исходного профиля.
Профиль 2: развод
Профиль развода структурирован аналогичным образом, но уделяет больше внимания изменениям в сравнении с исходной ситуацией. Затем осуществляется, по возможности, более точное определение видимых реакций ребенка на конкретное течение и обстоятельства развода (информация о расставании, разрыв, семейные конфликты, контакты/ посещения отца и т. д.).
Часть 1 включает в себя перечисление всех изменений внешних жизненных обстоятельств или их субъективных показателей у ребенка, часть 2 – изменения психодинамических условий или психоаналитическую интерпретацию симптоматических изменений. После составления прогноза перечисляются соображения о необходимых вмешательствах или изменениях, полезных ребенку, – «желаемые» (оптимальные) меры или минимально возможные в сложившейся ситуации. Они должны быть исполнимыми, с учетом обстоятельств и психологического положения родителей.
Профиль 3: после развода
Здесь описываются внешние изменения (жизненные обстоятельства, развитие симптоматики, отношения), которые руководили началом фазы 3 или в связи с которыми ребенок было отнесен к тестовой группе 3. Затем следует очень похожая на профиль 1 информация об окружении ребенка и его представлениях об этом окружении, а также данные о динамике психологических конфликтов.
Теперь прогноз можно считать «рабочим» – он описывает вероятность средне- и долгосрочного будущего развития. В этой части, как и в профиле 2, заключены педагогические и терапевтические меры, которые помогут повысить шансы ребенка на успешное развитие.
Глава 5Работа с родителями
5.1. Психоаналитическое интервью
Анамнестические беседы с родителями в рамках детского обследования сложны, поскольку ответы на вопросы сильно влияют на естественное развитие плодотворных отношений между пациентом и аналитиком. Альтернативный вариант – ждать получения нужной информации в контексте психоаналитического сеттинга – как правило, терпит неудачу из-за временных ограничений.
Мы столкнулись с этой проблемой. К тому же из теоретических соображений (необходимость обобщения внешних данных, контроль за тестовыми обследованиями) беседы с родителями сопровождались дополнительными заданиями. Поэтому мы решили разделить упомянутые функции: первые две беседы (по полтора часа) были «открытыми», без заданной структуры и отвечали требованиям аналитического интервью – вопросы исследователя касались исключительно спонтанного материала или его объяснения. С единственным ограничением – вторая беседа была посвящена генеральной теме «развитие ребенка» или «развитие семьи».
После двух таких бесед исследователь проверял, на какие вопросы профиля он уже готов ответить. Третья беседа должна, по возможности, заполнить пробелы, возникшие в результате теста («Сегодня мне хотелось бы задать вам несколько конкретных вопросов…»), – в надежде, что отношения, сложившиеся во время первых двух бесед, окажутся достаточно прочными, чтобы ослабить сопротивление и защиту пациента. Кроме того, исследователь мог использовать Гиссенский личностный опросник и дифференцированную форму анамнеза или планировать дальнейшие сеансы.
5.2. Проблема реконструкции детской психодинамики в ходе бесед с родителями
Это задание, предусмотренное профилем, следует выполнять, используя:
а) вопросы по типичным «внутренним ситуациям» в отдельных фазах развития или на отдельных этапах развода;
б) теоретические знания о типичном стиле воспитания и о поведении родителей по отношению к ребенку должны дать исследователю возможность описать соответствующие объектные отношения;
в) особенно важно: оценка чувств контрпереноса, которые возникают из-за идентификации с ребенком;
г) данные о конфликтах объектных отношений, описанной родителями симптоматике (типичном поведении ребенка) – они дадут основание для вывода хорошо обоснованных гипотез о видах переживаний и механизмах защиты ребенка.
Глава 6Работа с детьми
6.1. Исследователь и ситуация теста как факторы влияния
Влияние тестовой ситуации не устранить, но можно попытаться создать условия, позволяющие ее контролировать:
а) дать четкое определение исследованию (в соответствии с терапевтической целью);
б) внимательно наблюдать за тем, относится ли материал, получаемый в результате теста, собственно к содержанию теста или связан с ситуацией и каким образом.
Родители должны сказать ребенку, что один доктор хочет с ним познакомиться; он интересуется детьми и заботится о том, чтобы им было хорошо, волнуется за них. Если ребенок страдает (развод, различные нарушения, родительские реакции), родителям следует поделиться своим беспокойством из-за этого и выразить надежду, что доктор поможет справиться с ситуацией. Если ребенок не страдает, лучше просто сказать, что мы очень хотим познакомиться.
В самом начале исследователь должен спросить у ребенка, что тот знает о теме, которой посвящено исследование, или что он о ней думает. Соответствующие фантазии следует выявить, затем еще раз определить ситуацию теста, как сказано выше. После обследования можно снова вернуться к этим вопросам. Такие беседы должны хотя бы отчасти помочь увидеть, как влияет на ребенка актуальная ситуация.
6.2. Беседа
а) Контакт: что было сказано ребенку – почему он здесь (см. выше); несколько вопросов о его жизненной ситуации; никаких объяснений (это может повлиять на процесс переноса).
б) Проективный тест (тест группы А) (см. с. 316 и далее): тест по А. Абрахаму; тест «Дерево»; тест «Заколдованная семья»; тест семейных отношений, сценотест; тест «Бестиарий» по Цаццо; PIGEM-тест.
в) Тест-интерпретация (тест группы Б): тест Роршаха, тест детского восприятия (САТ), тест-сказка Луизы Дюсс, тест Вартегга.
г) Специальный тест «Развод», который должен дать однозначную информацию о том, как ребенок пережил (переживает) развод (см. дополнение 6.5).
д) Свободная беседа: продолжительные разговоры должны проводиться только после тестирования – они погружают исследователя в центр проблемы и, если проводятся раньше времени, сильно влияют на результаты теста.
6.3. Диагноз на основе материалов проективного теста
Оценка, основанная на результатах тестов, дает богатый материал о либидинозных стремлениях, агрессии, тревоге, режимах объектных отношений и т. д., но оставляет без ответа важный вопрос о структурной и динамической связи эмоциональных импульсов. Скажем, во время выполнения сценотеста или теста детского восприятия – идет ли речь о сознательных или подсознательных инсценировках важных душевных процессов? Идет ли речь о желаниях, представлении пережитого в реальности или скорее об ожидании/страхе? А может, мы столкнулись с отвергнутой фантазией или фантазией, которая нужна для защиты? Если обратиться к опыту, накопленному психоанализом (особенно это касается анализа сопротивления), и опыту психотерапевтической работы с детьми, можно разработать принципы, которые позволят динамически оценивать материал проективных тестов. Это часть важной теоретически-методической подготовки. (Мы планируем отдельную публикацию о работе с проективными тестами.)
6.4. Значение символов и «следы дневных впечатлений»
Проективные тесты помогают детям выразить душевные переживания. Материал, созданный таким образом, можно толковать как «продукт фантазии». Но его смысл непросто понять. Несмотря на близость материала проективных тестов к снам и фантазиям, оценка в большинстве случаев осуществляется по разным правилам: как известно, интерпретация сновидений всегда производится через личные ассоциации конкретного человека. Таким образом, мы можем «увидеть» следы дневных впечатлений или представления, которые те показывают. Остальное содержание мы считаем символами, которые создают скрытые значения.
Психологи порой обращаются со своим материалом совсем иначе (Фрейд критиковал этот метод, называл «диким психоанализом»): материалу приписывается независимое от человека символическое значение. Нельзя сказать, что такой подход в корне неверен. Работая со сновидениями, мы действительно имеем дело с «надперсональными» символами. Однако важны и индивидуальные ассоциации конкретного человека, а этот момент психологи упускают. Кроме того, даже тот, кто руководствуется при проведении проективных тестов набором определенных заранее интерпретаций, знает, что оценка каждого случая открывает большой простор для личных проекций и в значительной степени зависит от особенностей восприятия самого проверяющего (специалиста). Если добавить ко всему этому дефицит обратной связи от тестируемого, легко засомневаться в оценке теста.
Но как применить в работе с тестами принцип ассоциаций, наподобие того, который мы используем при толковании сновидений? Дети едва ли на это способны. Кроме того, если мы будем требовать озвучить ассоциации, это подвергает опасности саму беседу: тестируемые (в том числе взрослые) будут предупреждены, а значит, включится сопротивление (здесь все не как в терапии, где по ходу дела сопротивление можно преодолеть).
Есть редко применяемый метод, который заключается в сравнении элементов интерпретации, – например, животных в тесте «Заколдованная семья», с ответами PIGEM-теста или теста детского восприятия (САТ). Но и тут есть некоторые проблемы: речь идет не о свободной цепи ассоциаций, с которой связан определенный символический материал, а о смысловых взаимосвязях, которые «всплыли» в результате выполнения тестов. Поэтому не удастся выдержать принцип независимой оценки каждого теста.
Сбор анамнеза не всегда помогает. Если ориентироваться только на него, мы сможем работать лишь с выборкой симптомов, которые отметили родители. Если же у исследователя есть весь материал, полученный в результате опросов, он может быть «испорчен» диагностическими гипотезами из бесед с родителями – специалист будет неосознанно искать подкрепление в тестовом материале. Получится палка о двух концах, над которой иронизировал Достоевский – исследователь будет подгонять материал под «нужный» результат. По этой же причине с детьми и родителями должны работать разные специалисты. Тому, кто работает с ребенком, данные, полученные от родителей, становятся известны только в конце – это помогает сохранить объективность.
Мы работали со свободными ассоциациями по следующей схеме: исследователь обращался с готовым тестовым материалом так, будто речь шла о спонтанно полученном материале сновидений. Специалист выделял элементы, схемы интерпретации, сцены и т. д., которые представляются ему значимыми – моменты, о которых он хотел услышать мнение испытуемого. К разговору об ассоциациях, однако, привлекают не ребенка, а родителей. Так появляется богатый материал о потребностях, отношениях и проблемах детей, а также об их переживаниях, жизненных неудобствах, семейных отношениях и многое другое, что дает ценную информацию. Ассоциации родителей удается прояснить во время третьей беседы – исследователь, работающий с ребенком, готовит лист с вопросами или «отправными точками» ассоциаций.
6.5. Тест «развод»
Применяемый нами тест основан на изложенном Кальтером и Плункеттом (1984) методе непрямого исследования.
Тест рассчитан на детей, которые пережили, осознали развод или окончательную разлуку родителей либо информированы о предстоящем разводе/расставании.
Ребенку показывают два изображения – девочки и мальчика, у обоих родители развелись («…как и твои родители…»). Об одном из них мы вместе придумываем маленькую историю (о ком, выбирает ребенок). В ходе истории, например, диалога, ребенок должен отвечать на вопросы, которые помогают раскрыть его фантазии (сознательные и подсознательные реакции). Наблюдение за поведением во время теста позволяет сделать дополнительные выводы о способах и силе защиты. Если ребенок сопротивляется, исследователь должен с ним поговорить и попытаться привлечь к беседе, например, сказав, что это выдуманная история о выдуманном ребенке. В конце ребенку дается возможность поговорить о его собственной ситуации. В случае сильного сопротивления это можно сделать немедленно, а затем провести тест или вообще обойтись без него. Нельзя навязывать разговор о личной ситуации. Деликатная «борьба» с отрицанием темы в некоторых случаях может быть полезна исследователю.
Независимо от специальной оценки интересно, возникают ли соответствующие фантазии в других тестах, и если да, то в каких именно. Если такой материал появляется в проективных тестах (группа А) или тестах-интерпретациях (группа В), можно оценить текущую актуальность этих фантазий.
Данный тест имеет то преимущество, что прямо соответствует исследуемой проблематике, но в сравнении с проективными тестами имеет и недостаток – он не дает информации о нужных исследователю темах. Поведение детей во время теста бывает разное – оно варьируется от очищающего душу рассказа о проблемах до полной закрытости – нежелания отвечать либо односложных ответах. При этом остается неясным, связана ли разница в поведении с субъективными переживаниями развода или с защитным поведением, указывает ли поведение на конфликты лояльности или отражает отношение ребенка к исследователю.
Мы рассматривали картины и вопросы не как собственно тест, мы использовали их для структурирования заключительной беседы. Благодаря такому подходу были получены ценные сведения о переживаниях, связанных с разводом. Подготовленные заранее «протокольные вопросы» служили только связующими звеньями, мы адаптировали вопросы к реакциям ребенка. Если ребенок показывал сопротивление, отвечая на эти вопросы, в определенных ситуациях это проговаривалось, а его сопротивление при ответах обсуждалось, обсуждалась также помощь ребенку со стороны исследователя.
Таким образом, эту часть работы мы понимаем не как новый тест, а скорее как структурированную аналитическую беседу, которая может оказаться полезна и ребенку, и специалисту. Были дети, в работе с которыми мы отказались от проведения этого теста – поскольку их он скорее бы обременил, чем освободил.