Озпин занял место в своём кресле, глядя на собравшихся поверх скрещенных пальцев.
— Мистер Таурус... Адам. Что наталкивает вас на мысль о том, что один из моих давних друзей и соратников пожелает обратиться против меня?
Адам замер на месте, напряжённо проведя рукой по рогу. Слова директора не были злы или направлены лишь на то, чтобы его принизить — Озпин действительно интересовался причиной его решения.
— Лишь предчувствие, — недовольно признал он, — но...
Директор молча приподнял бровь.
— Это было бы в её стиле, не правда ли? — тихо продолжил Адам, — не опираться на анонимного, не связанного ни с кем агента, а ударить в самое уязвимое звено. Обратить защитников друг против друга, посеять ложь, предательство и недоверие. Заставить нас самих принести ей победу.
Кроу болезненно скривился.
— Звучит как Салем, да.
Коко обернулась на замолкшую Гудвич, посмотрела в сторону закрытых дверей лифта, а затем сжала руку в кулак и что-то прошипела под нос.
— Действительно, — директор Озпин задумчиво смотрел куда-то в пустоту, словно погружённый в воспоминания, — это было бы в её стиле.
Он моргнул, поправляя очки.
— Мы все понимаем, что предчувствия, какими бы сильными они не были, не причина для прямых обвинений. Но если это вас успокоит... Я буду держать его в поле зрения.
— Всё, о чём я прошу, — с ноткой благодарности в голосе ответил ему Адам.
Глава 42. Round One
С момента их прошлой встречи прошёл год. Она обещала ему тогда, что в один день Адам станет её правой рукой. Сулила блестящее будущее. Расписывала перспективы, говорила о переменах, о долге, о необходимости и отваге...
Об этом было странно даже вспоминать.
Сиенна изменилась за прошедшее время. Под глазами пролегли едва заметные на смуглой коже чёрные круги, черты обострились, лицо побледнело, ещё сильнее выделяя вытатуированные полосы на коже. Взгляд светло-жёлтых глаз, по прежнему такой же острый и внимательный, скользил по помещению за его спиной, словно бы пытаясь узнать, откуда он выходит на связь.
Судя по тому, что Сиенна предпочитала не двигать зрачками, поворачивая голову полностью, по едва заметному напряжению мышц и лёгкой красноте белка правого глаза, эвакуация из главного штаба Белого Клыка не прошла для неё бесследно.
Она находилась в просторном шатре бело-красной расцветки, оперевшись руками на стол напротив голографического проектора. За её спиной едва заметно вибрировала от ветра плотно натянутая ткань.
— Адам, — она сухо кивнула, наклоняя голову.
— Сиенна, — он ответил той же монетой, слегка отклонившись назад и скрестив руки на груди.
Некоторое время они молча мерялись взглядами. Сиенна едва заметно хмурилась — ей было непривычно видеть лицо Адама без старой маски, скрывающей его глаза. Он же молча стоял на месте, не собираясь начинать разговор.
— Я собираю силы, — Начала Сиенна, нарушая установившееся молчание.
— Я слышал, — Адам согласно наклонил голову.
— Предатели нанесли нам сильный удар, — Сиенна покачала головой, не обращая внимания на его слова, — Множество верных делу командиров, охотников, бойцов — все они погибли, защищая наши идеалы. Главный штаб находится в их руках. Большая часть Мистраля находится в их руках. Да что там говорить...
Она презрительно скривилась, сжимая руку в кулак.
— Мы вынуждены работать с охотниками! С людьми Адъютанта! Мы вынуждены обходить стороной Атлас и Шни — мы не можем позволить себе воевать на два фронта.
— Я слышал, — Снова повторил Адам, не сводя с неё взгляда.
Сиенна прикрыла глаза и сделала медленный вздох, привычно сжимая звенья обмотанной вокруг руки цепи.
— У меня нет надежды на Вакуо — местное отделение грызётся за власть, словно дикие собаки. Атлас для нас потерян — люди Мосса были теми, кто возглавил атаку на мой штаб. Остаётся лишь Вейл.
Он склонил голову и недовольно скривился.
— И что ты хочешь от меня, Сиенна?
Она чуть нахмурилась, удивлённая его реакцией, но затем продолжила.
— Что я хочу, Адам? — она скривилась, нависая над столом и не отрывая взгляда от его лица, — я хочу мести. Ни больше, ни меньше. Предатели должны заплатить за свои преступления. Синдер Фолл должна получить своё.
— Похвальные цели, — Отметил он, переведя взгляд на свои руки, — Но вопрос всё ещё остаётся — что ты хочешь от меня?
Она прищурилась, с подозрением глядя на Адама. Он же вопросительно приподнял бровь.
— Возродить. Белый. Клык. В Вейле, — Медленно и чётко произнесла Сиенна, — Ты заключил временный союз с людьми и охотниками? Будь по твоему. Опасность слишком велика — она велика настолько, что лучше преступить идеалы нашего братства, чем позволить ему...
— Как мило с твоей стороны — дать мне разрешение и дальше продолжить сотрудничество с охотниками, — медленно и с заметным напряжением протянул Адам, подняв на неё взгляд и чуть скалясь.
— Проклятье, Адам! — Сиенна с грохотом опустила кулак на стол, заставив изображение дрогнуть и пойти рябью, — Откуда это дурачество!? Откуда эта расхлябанность!? Мы говорим о судьбах Белого Клыка. Нашего Белого Клыка!
— Он твой, Сиенна. Не наш, — Адам выплюнул последнее слово с заметным в тоне отвращением, а затем скрестил руки на груди.
Из груди Хан вырвалось сдержанное рычание.
— Что ты от меня хочешь, Таурус? Извинений? Хорошо. Я виновата в том, что обвинила тебя в предательстве. Я виновата в том, что Фолл с такой лёгкостью подчинила себе Клык. Я виновата в том, что Приватиры и Мосс сговорились за нашими спинами, что они презрели нашу мораль, наше братство и обратились против нас! Теперь ты доволен?
Слушающий её Адам медленно выдохнул и поджал губы.
— Не спорю, мне было приятно это слышать. Но наша с тобой проблема, Сиенна, лежит в другом. Слышала ли ты мои слова в тот день, когда произошёл взлом башни связи Атласа?
После нескольких секунд молчания, Сиенна наклонила голову.
— Разумеется. Дистанцироваться от Белого Клыка, объявить себя третьей силой, не враждебной ни человечеству, ни властям города, нацеленную лишь на то, чтобы противостоять Синдер Фолл. Решение довольно шаблонно, но я не могу отрицать его эффективность. Впрочем, это ограничит твою деятельность в рамках нашего дела...
— Ты слушаешь меня или голоса в своей голове, Хан?! — Озлобленно рявкнул Адам, делая шаг вперёд и в раздражении сжимая кулаки. Остановившись, он прикрыл глаза и ущипнул себя за переносицу, не обращая внимания на пристальный взгляд Сиенны, не сулящий ему ничего хорошего. После глубокого вздоха, он продолжил:
— Твоя проблема, Сиенна, лежит в том, что ты воспринимаешь меня как политика. Ты считаешь, что все мои слова — лишь прикрытие моих действий, лишь мишура, которой я скрываю мои истинные намерения. Ты считаешь, что мои слова лишь попытка избежать войны на два фронта — с Синдер и с властями города. Ты ошибаешься.
— И где же... — Сиенна прервалась на полуслове, резко распахнув глаза и отступив назад.
— Нет. Ты не можешь отбросить всю нашу...
Он тихо рассмеялся и покачал головой.
— Поздно, Хан. Я уже это сделал. Все те слова, что я сказал — всё это правда. Чистая правда. Я не собираюсь рубить чужие головы и дальше — не собираюсь делать это во имя Белого Клыка и во имя превосходства нашей расы. Превосходства, которого нет.
— И из-за чего? Только ради своих драгоценных людей? Только ради дружбы и любви? Таурус, прокляни тебя боги, очнись наконец! Не будь глупцом! Время пройдёт, и в один день твоя любовь угаснет, а верные друзья превратятся в незнакомцев или вовсе обернутся против тебя! Это взрослая жизнь, Адам, это порядок вещей. Идеи, вот что будет жить вечно!
— Вечно... Я уже видел то, как вечно прожила идея Белого Клыка, — Адам насмешливо хмыкнул, — Каких-то пять лет и всё полетело к Гримм... Побереги дыхание, Хан.
Он прервал её на вдохе, а затем наклонился к столу, пристально глядя в глаза Сиенне через голографический проектор.
— Если ты считаешь, что я брошусь к тебе по первому слову, словно потерянный щенок — ты ошибаешься. Если ты считаешь, что я всё ещё верю в давно мёртвые идеи — ты ошибаешься. И если ты считаешь, что я обернусь против своих друзей, соратников, против своей... Против моих близких — то упаси тебя все боги на свете, Сиенна.
Она перевела на него взгляд, а затем медленно покачала головой.
— Ты не тот Адам, которого я когда-то знала.
— Он мёртв, Сиенна, — просто ответил Адам, — Он мёртв, и никто не станет его оплакивать.
Рассеяно прикоснувшись к красному кушаку, повязанному на поясе, он продолжил:
— Хочешь вести с нами переговоры — разговаривай на равных. Хочешь сотрудничества с нами — сотрудничай на равных. У нас общий враг, Сиенна, но наши взгляды на то, каким будет будущее различаются как день и ночь.
Сиенна прикрыла глаза и раздражённо прижала уши к голове. Затем подняла на него взгляд, шагая ближе к голопроектору и коротко бросила:
— Наивный простак.
Трансляция оборвалась. Адам отвернулся от голоэкрана и раздражённо фыркнул. Сидящая на диване Коко, скрытая от камеры голопроектора, поднялась с дивана, поправляя волосы и подошла ближе к нему, смотря на лениво мигающую лампочку выключенного прибора.
— Так значит это и есть Сиенна Хан. Упрямости ей не занимать, тут спорить сложно.
Подпирающий стену Ятсухаши согласно хмыкнул. Адам всё ещё молча смотрел на голоэкран. Девушка подошла ближе и легко похлопала его по плечу.
— Спасибо за твои слова, Адам. Серьёзно, спасибо. И да, думаю ты прав — от того Адама мало что осталось.
Он продолжил смотреть на голопроектор. Затем сжал руку в кулак и негодующе фыркнул.
— Значит, простак, Сиенна?
Молчащий до этого Ятсухаши хмыкнул, переступая с ноги на ногу.
— В конце всех ждёт лишь одно — простаков и гениев. Разница лишь в том, что первые уходят, так и не разочаровавшись в том, во что верят.
Адам обернулся к нему, задумчиво хмуря брови, а затем коротко рассмеялся.