– Нормально. Ладно, парни… и женщины, занимаем позиции. Полчасика продержимся, а больше нам и не нужно.
Милиционеры, перешучиваясь юмором смертников, принялись сноровисто обживать окопы и устраиваться за завалами из деревьев. Несколько умелых охотников из тех, у кого наличествовал бездымный порох, потрусили вперёд, поближе к наступавшим чёрным частям. Такие спецы да в тылу врага многое натворить могут… пока не обнаружат.
Двадцать минут спустя показался авангард преследователей.
– Неожиданно, – пробомотал майор, – тюрбаны? Сикхи, что ли? Нет, те вроде в Индии, там сейчас замятня… Эрзац[296]-части? Похоже.
Сикхи… или кто ещё, но атаковать они начали грамотно, идя редкими волнами и тут же залегая, пробежав всего несколько шагов. Казалось, редкие хлопки выстрелов не смогут остановить эти волны, но стреляли конфедераты метко, выбивая офицеров, сержантский состав и наиболее инициативных рядовых.
Пять минут спустя, преодолев за это время пару сотен метров, эрзац-сикхи остановились и залегли, ввязавшись в бестолковую перестрелку. Часть ополченцев успела занять возвышенности и устроиться на деревьях, так что долго носители тюрбанов не продержались. Ещё двадцать минут… и они побежали.
Попытки белых офицеров остановить бегство, убивая из револьверов лучших спринтеров, увенчались успехом, индусы остановились и снова залегли. В дело тут же вступили снайперы КША, выбивая открывшихся офицеров. К чести британцев, они не дрогнули и продолжили выполнять свой долг, снова поднимая подчинённых в атаку.
Ситуация повторилась ещё дважды и сикхи остановились на расстоянии менее чем в сто метров.
– Каждого четвёртого положили, – громко сказал майор, – неплохой результат, как по мне. Рота полк остановила!
– Патронов бы побольше и хрен бы они прошли, – в тон отозвался старый Том Харли – не лучший представитель рода человеческого, решивший Хотя бы умереть правильно, раз уж жил как скот.
– В штыки пойдём, – отозвался Леви с несколько истеричным весельем, – Моего отца ребе проклял за то, что тот в христианство перешёл, а если я отступлю сейчас, то меня отец проклянёт! За нами женщины и дети, моя Ривка тоже в обозе… что с ними будет, если эти дотянутся до них, рассказывать нужно?
Лица посуровели и ополченцы начали примыкать штыки и проверять, как легко выходят из ножен полусабли и тесаки. Индусы завыли тем временем что-то непонятное речитативом и кинулись в атаку. На сей раз они шли не волнами, а сплошной стеной, не пытаясь залечь.
Конфедераты выпускали пули со всей возможной скоростью, не боясь промахнуться. Да по такой толпе и промахнёшься… Вот уже кое-кто привстал на колено, готовясь перейти в рукопашную. Хелен, белая как мел, крепко держит револьвер обеими руками.
– Рр-ра! – Донеслось сзади.
– Наши! Разрази меня гром, наши! – Крикнул Харди.
Кавалерия смяла индусов сходу, не ощутив заметного сопротивления. Кеплер успел отметить странноватую, но несомненно эффективную тактику – впереди скакали всадники с обнажёнными саблями, сзади их страховали огнестрельным оружием. Время от времени напарники менялись.
– Капитан О,Салливан, – лихо отсалютовал подскакавший командир, – профессор?
– Боже, да их всего-то рота, – подумал изумлённо Кеплер, – впрочем, нас тоже.
Лихой командир кавалеристов тем временем превратился во вчерашнего студента, живо интересующегося возможностью послушать лекции.
– Ну хотя бы в полевых условиях, док, ваши лекции по палеонтологии я своим бойцам пересказываю, так ещё просят.
– Ух ты! – Пробасил здоровенный детина, осадивший коня, – никак сам проф? Капитан, ты о нём рассказывал? Рад познакомиться, профессор! Я Жан, Жан Шамьон из канадских французов. Это вы, значит, о динозаврах?
Выстоим, – понял Кеплер, машинально отвечая, – с такими-то людьми!
Командующий армией вторжения, генерал Джеймс Каннингэм, хмуро уставился на вошедшего адъютанта, медлившего с разговором.
– Никого нет, сэр, – сказал наконец адъютант, – никаких ключей от города, здесь попросту нет никаких жителей. Все ушли, сэр, даже стариков не осталось.
Кивком головы генерал отпустил подчинённого и с хрустом сжал челюсть, как только тот вышел. Новости очень плохие. О подобном только слышал, не сталкивался лично. Испанские партизаны и русские в наполеоновских войнах. Нехороший знак. Уничтожить промышленность Калифорнии и взорвать рудники в таких условиях будет сложно.
А главное – настрой местных. Такое решительно неприятие сотрудничества говорит о желании продолжить войну до самого конца. Английского. Этих не склонить к миру.
Глава 42
Прорыв Экспедиционного Корпуса Конфедерации (название утверждал сам Борегар по политическим мотивам) совпал с мятежом индийских частей англичан. Фокадан с изумившей его лёгкостью катком прошёлся тылам британцев, громя врагов.
Откровенно рыхлый многонациональный корпус показал себя настолько блестяще, что друзья и враги в один голос заговорили о выдающемся полководце современности. Хунте и Борегару требовалось подчеркнуть успехи своего человека, а враги… тем проще сказать о выдающихся талантах противника, чем поведать всему миру о мятеже индусов и собственной неспособности справится с оным.
Войдя в Прибалтику, Корпус разделился на несколько частей, принявшись уничтожать провинциальные гарнизоны. В столкновение с крупными силами противника, сконцентрировавшимися у побережья, Фокадан благоразумно не связывался. Громкие победы не вскружили попаданцу голову, по большому счёту его Корпус способен бить только деморализованного противника, не желающего воевать.
Кадровые британские солдаты из Метрополии, как бы пренебрежительно не относился Алекс к их боевым качествам, его рыхлым частям не по зубам. Храбрости и личной выучки солдатам Корпуса не занимать, но что такое два месяца подготовки?!
За это время можно подготовить пехотинца, тем паче мотивированного добровольца. Можно получить из оных добровольцев вполне боеспособные роты – благо, людей с боевым опытом достаточно. Прекрасные роты образовали достаточно посредственные батальоны, а дальше и вовсе печально… парадокс? Ан нет, слаженности не хватает! На личной храбрости, мастерстве и соображалке на таком уровне уже не выедешь.
Немало времени отнял подбор офицеров, да не по чинам, а по мастерству! В частях Фокадана заслуженные полковники нередко оказывались под началом прапорщиков – благо, обидевшихся заслуженных никто не держал. Офицерам требовалось время притереться друг к другу, изучить подчинённых, наладить взаимодействие с соседями не на бумаге, а на деле.
Всё это осложнялось национальным вопросом. Русские поляки, коих в Корпусе немало, ни в какую не согласны взаимодействовать с еврейскими ротами, не раз доходило до поножовщины и даже стрельбы. Русские части вполне дружелюбно относятся к евреям, но не все и не ко всем… Зато многие русские не хотят воевать рядом с поляками и теми же немцами.
Еврейских рот, к слову, аж пять, притом что в единый батальон они ни в какую не хотят сходиться – какие-то междоусобные дрязги, непонятные посторонним. Ещё полтора десятка мелких подразделений иудеев уверенней чувствовали себя в русских и немецких частях, не слишком охотно общаясь с соплеменниками.
Занимались они не только обеспечением, как можно подумать из-за природных склонностей народа, а вполне успешно воевали. Имелся даже весьма успешный взвод разведки.
Воевал Корпус в итоге ротами, сводя последние в батальоны только по крайней необходимости. Крупную операцию, требовавшую двух и более батальонов, приходилось планировать как несколько отдельных, взаимосвязанных по времени. Поскольку сражения почти неизменно проходили при численном превосходстве солдат Корпуса, подобная метОда работала, пусть и не без огрехов. При попытках задуматься, что же будет при столкновении Корпуса с серьёзным, не деморализованным противником, у Фокадана начиналась мигрень.
– Почему ты отказываешь от лавров полководца? – Поинтересовался сын, помогая разбираться с бумагами. Парочка адъютантов чуть в стороне тут же приглушили разговор – интересно же!
– Потому что я не полководец, – привычно ответил Алекс, – Фарли! Трофейные ружья лоялистам передай, всё польза.
– Толку-то о них, шеф, – позволил себе поспорить лейтенант, – вояки, прости господи, ещё хуже нас.
По палатке прокатились смешки, проблемы Корпуса ветераны знали прекрасно, предпочитая иронизировать над ними, а не впадать в депрессию.
– Знаю, что хуже, – Фокадан встал и потянулся, хрустя суставами, – и всё же толк есть. Английские гарнизоны здесь… да сам знаешь. Парочка офицеров-британцев, взвод или рота цветных, да местные коллаборационисты из хуторян-аборигенов. Последние, по чести, опасней цветных, но не так чтобы очень – выучки как таковой почти нет, только что с местностью знакомы. На этом фоне местные лоялисты вполне грозно выглядят.
– Даже если только из кустов палить будут и убегать тут же, всё равно англичанам сложней придётся, – на равных влез в разговор Глеб, – малыми группами уже ходить не будут. А как тогда продовольствие собирать? Войсковые операции устраивать?
– Верно, – подтвердил Фокадан, – на большее от местных рассчитывать не стоит. Они ж изначально англичан с радостью встречали. Русские да немцы – кто воевать подался, кто просто в бега, а эти… Зато как начались сперва поборы, а там и бабам подолы задирать, так и задумались.
– Если бы англичане подолы задирали, так местные и не пикнули бы, – брезгливо бросил Фарли, – для них то не в укор. Для них нормально, когда девка на приданое в борделе зарабатывает. А вот что цветные… это задело.
Обсудили со смаком тему местных особенностей, не слишком стесняясь Глеба и избегая разве что вовсе скабрезных вещей.
– А всё-таки, почему не полководец? – Снова поднял тему приёмный сын.
– Потому что я политик, – ответил Фокадан, отложив бумаги, – я не играю в военные шахматы, переставляя роты и батальоны на карте. По совести, уровень выше полка в бою – не моё, не понимаю просто. Если укрепления возводить придётся, то с дивизией справлюсь легко, да и с корпусом, пожалуй. В бою… нет. Как бы тебе…