– Эге,– протянул Содохай.– Кажется, здесь пахнет хорошей дракой. Видать их застали на перекочевке.
– Нет,– мотнул головой Джучибер, застёгивая ремешок своего шлема.– Трава вокруг не потоптана, а значит, боя не было. Или пока ещё не было,– добавил он и, обернувшись к нукёрам, резким голосом приказал:
– Подтянитесь!
Воины и сами заметили неладное. Дальше ехали шагом, чуткие и готовые ко всему, хотя оружия не обнажали. Когда до куреня оставалось менее трёх десятков конских махов, наблюдавшие за приближением незнакомцев, караульные окликнули их. Джучибер отозвался, продолжая ехать вперёд. Навстречу ему из-за телеги вышел воин в шлеме и куяке с булавой в руках и щитом. Несколько мгновений он пристально вглядывался в лица подъезжающих. Наконец он, подняв булаву над головой, махнул ей и, обернувшись в сторону куреня, громко закричал:
– Это свои!
Когда жеребец Джучибера поравнялся с ним, то воин с поклоном поздоровался. У него было тёмное от загара лицо, на котором посвёркивали жёлтые с хитринкой глаза. Джучиберу он показался странно знакомым.
– Здравствуй нойон Джучибер! И ты будь здоров Содохай! Гляжу, здорово ты разъелся на ханских харчах. Видать твой отец больше не гоняет тебя по всему куреню как раньше.
– Э-э, постой-ка,– наклонился к нему с седла Содохай.– Это ты что ли, Мунгету?
Вместо ответа воин, блестя белыми зубами из-под чёрной нитки усов, весело засмеялся.
– Ты помнишь Мунгету, Джучибер? Он вместе с нами жил у старого Хучудара.
– Точно,– кивнул Джучибер и неожиданно улыбнулся.– То-то, я смотрю: что за рожа разбойная нас встречает?
Мунгету засмеялся ещё громче и пошёл рядом с всадниками.
– А чего это вы так встали? Набега ждёте?
Воин перестал сразу смеяться и сделался серьёзным.
– Неладно у нас, нойон Джучибер. Ой, как неладно,– он покачал головой.– В курене всё узнаете.
Курень состоял из трёх десятков юрт, в которых проживало около двухсот человек мужчин, женщин и детей. Заехав, Джучибер и его спутники обратили внимание, что внутри стана не было привычного оживления. Не было видно женщин и детей. Обитатели куреня сидели по своим жилищам, только несколько десятков вооружённых мужчин столпились возле большого костра, горевшего у одной из юрт. Они разом обернулись к подъехавшим. Лица людей были мрачно насуплены.
– Здравствуйте люди! Да будет милостива к вам Покрытая Шерстью с Острым Клыком! – поздоровался Джучибер, подняв в знак приветствия правую руку.
– Так ведь это же Джучибер сын Хайдара! – произнёс чей-то громкий голос, и люди разом заговорили ответные приветствия.
– Будь здрав, нойон Джучибер. Пожалуй в мою юрту и будь нашим гостем,– раздвигая толпу собравшихся вперёд протиснулся глава куреня. Джучибер узнал старейшину Оритая.
Молодой нойон, прижав руку к груди, учтиво поклонился и слез с седла. Содохай и остальные последовали его примеру. Оритай отдал несколько распоряжений ближайшим родовичам. Те, разобрав между собой воинов Джучибера, повели их по своим юртам на постой. Сам же Джучибер вместе с Содохаем и Мунгету, приходившемся Оритаю сыновцем, направился в юрту старейшины.
Гостей усадили недалеко от очага. Жена и две дочери старейшины быстро расстелили на ковре перед ними скатерть и стали выставлять угощение, а сам хозяин, усевшись напротив прибывших, завёл с ними обычный в таких случаях разговор о здоровье, табунах и о благополучии. Лишь только когда перед гостями появились чаши с кумысом, котёл с горячим шулюмом, блюда с мясом и несколько румяных пшеничных лепёшек, ничего не значивший разговор прекратился.
Джучибер с Содохаем ели молча, лишь изредка бросая короткие взгляды старейшину. Сам Оритай был невысокого роста и сухощав телом. На круглом морщинистом лице со шрамами на лбу и у виска выделялись необычные для коттера тёмно-карие глаза. Длинные седые усы и тощая бородёнка свешивались на грудь. Весь его облик напоминал, что в его жилах течёт немалая толика крови орхай-менгулов.
По мрачному лицу старейшины Джучибер догадался, что тот сильно чем-то озабочен, но терпеливо ждал, когда хозяин сам начнёт рассказывать.
– Тигр-людоед объявился,– натужно произнёс Оритай.– Двух моих табунщиков загубил. Мунгету с охотниками загнали его было в западню, но он ушёл.
– Одному из моих охотников, брату жены, хребет сломал,– угрюмо вставил Мунгету.– Вчера схоронили.
– Пока мы ехали, то не заметили каких-либо следов,– произнёс Джучибер, а Содохай подтверждающее кивнул.
– Да он на нас не здесь напал,– принялся объяснять Оритай.– В первый раз случилось на летних пастбищах в самой Волчьей Пади, а сюда мы откочевали два дня назад. Думали, что здесь он незаметно подкрасться не сможет, да и лес тут редок, укрыться ему негде. А прошлой ночью он зарезал двух овец прямо у самих юрт, а под утро уволок собаку. Потому-то курень и сбили в круг.
– Логовище у него где-то в чащобе. Неподалёку,– вставил Мунгету.
– Люди боятся кочевать дальше на лесные поляны,– продолжил старейшина.– А здесь или в степи нам оставаться не с руки. Так ни кони, ни скот жира не нагуляют.
Выслушав рассказ Оритая и Мунгету, Джучибер задумался. Леса Волчьей Пади и лежащие за ними пустоши Мулдуана изобиловали хищным зверьём. Кроме волков, на стада и отары нередко нападали тигры, которых голод выгонял из тайги. Тогда пастухи и табунщики нескольких куреней объединялись и устраивали большую охоту на хищника.
В облаву на тигра выходили с боевым оружием, прихватив ещё и собак. Нередко «хозяин гор и лесов» погибал после яростной схватки, покалечив не одного пса и ранив нескольких охотников. Иногда бывали случаи, когда на месте боя оставались тела охотников, а полосатый победитель, мягко ступая пушистыми лапами, уходил обратно в таёжную глушь, зализывать раны.
Но сейчас летняя перекочёвка в этих местах закончилась и многие семьи разошлись по своим кочевьям малыми аилами, дабы не мешать друг другу. Это было плохо. Джучибер знал, для того чтобы собрать достаточное количество людей потребуется несколько дней, а вкусивший крови человека хищник может напасть в любое время.
– Я с моими нукёрами могу помочь вам? – спросил он старейшину.
– Мы бы были тебе благодарны, сын Хайдара,– ответил тот.
Но, прежде чем произнести слова ответа Оритай на какое-то мгновение отвёл свой взгляд в сторону. Подметив это едва уловимое движение глаз старейшины, Джучибер скорее почуял, чем догадался, что тому не очень хочется быть хоть чем-то обязанным кому бы то ни было. И тут же он понял причину, почему Оритай испытывает неловкость. Скоро состоится всеобщий съезд, где будут решать вопрос об избрании хана, и голос каждого старейшины будет на счету.
– Твоё гостеприимство – для нас лучшая благодарность. Мы лишь возвращаем долг,– проговорил Джучибер, поднимая чашу с кумысом. Оритай поспешно, несмотря на то что ему как наиболее старшему за столом полагалось присоединиться последним, поднял свою чашу. Слова Джучибера давали ему возможность сохранить лицо. Особенно перед Мунгету.
Далее разговор пошёл о предстоящей завтра с утра облаве. Было решено, что всего в ней будет участвовать семьдесят четыре охотника, остальные на всякий случай останутся в курене при табунах и скоте. К удивлению Содохая, Джучибер предложил, чтобы облаву возглавил Мунгету.
– Твой сыновец знает эти места лучше нас,– обратился он к Оритаю,– ибо мы с Содохаем здесь только гости. Было бы не плохо, если бы ты позволил занять ему место распорядителя охоты.
При этих словах лицо старейшины в первый раз за весь вечер потеряло налёт мрачной угрюмости, а губы растянулись в довольной улыбке. Ещё бы! Высокородный нойон, сын самого Хайдара оказывал немалое уважение его племяннику, согласившись занять место ниже своего положения, и даже почтительно просил об этом его самого. Тот же нойон Арвед или кто иной из баргинских старейшин, так не поступили бы.
– Что же,– степенно ответил Оритай, поглаживая свою редкую бородёнку.– Думаю, что это будет разумно.
Он самодовольно глянул на племянника. Мунгету был несколько смущён разговором и оказанной ему честью.
– Благодарю тебя, Джучибер. Нойон Джучибер,– поправился он, почтительно склоняя голову.
Перед тем как лечь спать, Содохай обошёл десятников, сообщив им о предстоящей охоте.
На сборы людей подняли ещё затемно. Боевое оружие и воинскую справу, кроме щитов и луков, оставили в курене. Для Джучибера и его воинов нашлись рогатины и несколько охотничьих копий.
С первыми лучами солнца выехали в сторону леса. На листьях деревьев и на траве ещё блестели капли утренней росы. В кустах весело щебетали птицы. Достигнув опушки леса, охотники остановились и выстроились в цепь, разбившись на десятки и пары.
Сквозь заросли ехали осторожно, стараясь не терять из вида ближайших товарищей. Старшие десятков иногда перекликались между собой, указывая общее направление движения. Джучибер находился почти в самой середине цепи охотников. Слева от него был Мунгету, справа один из его нукёров – одноглазый Кайдан.
Вскоре заросли стали гуще. Джучибер несколько раз терял из вида соседей, когда ему приходилось объезжать препятствия в виде поваленного ствола могучей сосны или небольшого, усеянного камнями овражка. Иногда встречались каменистые увалы, поросшие редколесьем, стали попадаться неглубокие ущелья с неровными краями и холмы с плоской, словно срезанной ножом, вершиной и крутыми склонами.
Джучибер выехал на тропинку, пробитую сквозь подлесок зверьём к водопою. Она шла в нужном ему направлении, и он поехал по ней. Внезапно его жеребец громко фыркнул, оскалил клыки и прянул назад. По-видимому, хищник был где-то неподалёку.
– Чуешь его? Не бойся,– Джучибер успокаивающе потрепал Кентау по шее. Его взгляд обежал близлежащий подлесок. На одной сучковатой ветке он заметил клочок сероватой шерсти, оставленный зверем. Джучибер наклонился к нему, пытаясь рассмотреть поближе. И тут внутри у него всё захолодело, ибо шерсть принадлежала отнюдь не тигру. Это был туг