сему, к нему призвали нашего знаменитого шамана Кияха. Вам придётся обождать ещё немного, пока он отгонит злых духов болезни от моего отца. Зачастую, с возрастом к человеку приходит не только мудрость, но и недуги. А пока, желая оказать вам больше почёта, отец распорядился увеличить вашу охрану.
Ни Джучибер, ни Белтугай не смогли бы ничего возразить против сказанного сыном кагана. Что же, он ловко воспользовался обычаем почитания старших. Но Джучибера, как и Байрэ смутило двусмысленное упоминание о ранах Темябека. Что это, намёк на то, что именно оружие их воинов нанесло их? Джучибер внутренне весь подобрался, продолжая сохранять полный невозмутимости вид. А вот Белтугай, в отличие от Джучибера не сдержал своих чувств.
– Зачем нам дополнительная охрана? – раздражённо спросил он.– Кто посмеет поднять руку на посла – того покарает вечное небо и Великая Рысь-Прародительница! Или ты считаешь нас своими пленниками сын кагана?
Кулджин вскинул удивлённые глаза на Белтугая и проговорил обиженным голосом:
– Э-э, зачем так думаете благородные беки? Неужели вы считаете, что мы не знаем, что по обычаям степи жизнь посла священна. Наоборот, дабы уберечь себя от бесчестья, если вдруг с вами что-нибудь случится, мой отец приказал выставить дополнительный караул. Ваша жизнь – это моя жизнь!
– Время не ждёт сын кагана. Нойоны и багатуры нашего племени ждут ответа на слово, что мы привезли. Они нетерпеливы и сами могут прибыть сюда за ответом,– ровным голосом произнёс Джучибер.– Передай своему отцу, благородный Кулджин, что старейшие нашего племени ждут нас с ответом, и что завтра мы будем вынуждены седлать своих коней в обратный путь.
Хищная ухмылка лишь на мгновение озарила лицо молодого табгара, опять принявшее выражение мрачной любезности.
– Куда вам спешить славные багатуры? Путь ваш сюда был не близок. Если вам не хватает женщин, архи или мяса, то я распоряжусь доставить и то, и другое. Или может быть, вы захотите посмотреть скачки в степи?
Оба коттера ничего не ответили. Кулджин приложил к груди раскрытую ладонь и слегка поклонился обоим послам. Затем, круто развернувшись на пятках, вышел из юрты. Байрэ, по знаку Джучибера вышел следом за ним, но тут же вернулся.
– Там снаружи прибавилось воинов. Мы окружены усиленным караулом,– произнёс он.– Их не менее двух сотен…
Белтугай непонимающе уставился на Джучибера, который согласно кивнул старому воину, словно знал это. По спине старейшины пополз неприятный холодок страха.
– Это плохой знак. Как бы не случилось чего-нибудь нехорошего,– тихо произнёс Джучибер, затягивая ремень своего куяка. В ответ воины молча кивнули головами и принялись разбирать оружие.
– Тебе Белтугай лучше пойти к своим людям,– голос Джучибера был всё так же спокоен и ровен. Старейшина оглянулся вокруг, словно ища поддержки, но на него никто не обращал внимания, и он вышел из юрты.
Вечерело. За стенами юрты где-то далеко ревели верблюды, ржали кони, слышались протяжные крики табунщиков. Солнце уже зацепилось нижним краем за гребни далёких сопок. Последние лучи проникали через решётчатый дымогон вверху юрты. Стало сумрачно, и нукёры запалили фитили светильников, а также раздули тлеющие угли в очаге. Красное пламя, стушеванное мягким войлоком стен юрты, колебалось, и оттого людям чудилось, что в тёмных углах юрты ожили тени.
Глядя на оранжевые языки пламени, Джучибер вздохнул. Слишком уж много воинов в курене Темябека. Случись чего – вряд ли они смогут выбраться отсюда живыми. С тех пор как шаман Киях стал советником Темябека, табгары стали частенько нарушать законы и обычаи степи. Конечно, не всем из них нравилось это, ведь обычаи святы для всех вольных племён и народов, и даже не важно – кто и как верит. Это шестипалые ченжеры безбожно нарушают все установления Прародительницы и вечного неба.
С наступлением вечерних сумерек звуки в курене стали глуше и тише. Взошедшая луна в ночном небе выглядела, словно выщербленный после боя щит. Её свет посеребрил верхушки юрт куреня.
Джучибер стоя у входа в юрту ждал, когда в темноте шевельнутся дозорные табгаров возле коновязей, которые замерли при его появлении. Но оба табгара стояли неподвижно, и лишь звёздный свет отражался на жалах их копий.
Ночь, проведённая в тревожном ожидании, медленно убывала. Дрова прогорели в очаге, и зола подёрнулась сизым налётом. Сон постепенно сморил нукёров и начал уже одолевать самого Джучибера, когда Байрэ подал знак тревоги. Кто-то медленно и осторожно пытался пробраться в юрту, стараясь не потревожить входной полог. Клинки палашей и сабель со зловещим шипением поползли из ножен.
– Погодите,– раздался в темноте хриплый шёпот.– Я один и без оружия.
В темноте они разглядели очертания человека, на карачках вползшего в юрту. Джучиберу он показался странно знакомым. Так, словно когда-то во сне он видел этого человека.
– Кто ты? – спросил Джучибер.
– Моё имя Кендаг, я тайгетский торговец из того каравана, что вы видели рядом с куренем,– человек отвечал громким шёпотом, словно боясь быть услышанным снаружи.
– Тайгет? – удивился Джучибер.– Что тебе нужно от нас, и что ты здесь делаешь?
– Я пришёл предупредить тебя молодой князь, что три дня назад к Темябеку прибыл тайный гонец. От имени ваших князей и старейшин он посулил Темябеку оружие и меха, если ты не вернёшься домой. Темябек и его советник долго думали и не говорили посланцу ни да, ни нет, но вчера они дали ответ.
Ночной пришелец замолчал, глядя на Джучибера. Нукёры, до которых долетал разговор, придвинулись ближе.
– Вот как? И что же ответил Темябек? – спросил Джучибер.
– Он согласился.
– Врёшь! – задыхаясь от негодования, крикнул один из старших нукёров. Джучибер махнул рукой, призывая воинов к молчанию.
– Почему мы должны верить тебе? – Джучибер закусив губу, вперил в говорящего взор своих жёлтых глаз.
– Я скажу это только тебе одному.
Нойон оглянулся и повёл своими глазами на воинов, которые переместились к задней стенке юрты. Лишь Байрэ невозмутимо остался сидеть возле очага.
– Говори при нём,– произнёс Джучибер, обращаясь к тайгету.
– Во-первых, я последователь Мизирта, чьё око ходит по небу, которому поклоняется часть твоих соплеменников. Предательство у нас почитается самым из худших злодеяний, как и у вас. А во-вторых… Во-вторых, много лет назад один человек по имени Дайсан сын Роара нашёл пристанище в кочевье вашего племени,– наклонившись к ним, шёпотом произнёс Кендаг.– И он, был моим родичем,– веско добавил тайгет.
При этих словах Джучибер переглянулся с Байрэ. Тень недоверия промелькнула в глазах обоих степняков.
– Мы что-то слыхали об этом, но то было давно,– безразличным голосом ответил пожилой орхай-менгул, а Джучибер равнодушно пожал плечами, как бы говоря, что его не интересуют минувшие дела. Обгоревшим с одного конца прутом он поворошил угли очага.
– Какая же тебе выгода в том, чтобы предупредить нас,– спросил Джучибер.
– Никакой. Ваши люди некогда дали приют моему родичу, и потому я лишь хочу вернуть старый долг.
Доводы, приведённые тайгетом, были убедительны.
– Хорошо,– принял решение Джучибер.– Мы собираемся уехать утром, если конечно каган табгаров не примет нас. Ведь мы всё же должны донести до него волю пославших нас.
– Ладно, решайте сами. Мне пора, а то в караване могут хватиться.
Джучибер лишь кивнул головой в ответ, остальные молчали. Тайгет поднырнул под отверстие сбоку от входного полога и выбрался наружу.
Глава 15
Несмотря на все трудности и опасности, подстерегавшие тайного посланца Империи Феникса в пути, мастер Химчен, всё же сумел достичь Той-Тувэ. На караван, с которым он шёл, дважды нападали степные разбойники, но боги Ченжера хранили своего верного слугу от стрелы и меча.
В ставку Темябека он прибыл под видом приказчика, которому его хозяин поручил закупить у степных дикарей выделанные кожи. Химчен честно торговался и осматривал товар, заключив пару сделок не без выгоды для себя. Надо было делать всё как положено торговцу. Иначе, узнай караванщики, кто он на самом деле, и обглоданные степными лисицами и воронами кости имперского соглядатая давно белели бы в какой-нибудь степной балке.
Чуть выше среднего роста, поджарый и сухощавый, Химчен обладал серым незапоминающимся лицом и бесцветными глазами, взиравшими на мир из-под вечно полуприкрытых век. Он производил впечатление человека без возраста. Внимательный наблюдатель вряд ли бы смог определить род его деятельности, хотя Тайных Стражей обучали распознавать то, каким ремеслом занимается человек
Природа не наградила мастера Химчена особыми приметами или иными отличными чертами. Ченжером он был только наполовину и потому не унаследовал от своих предков шестипалость. Его отцом был отставной ветеран имперской армии, взявшим на старости лет в наложницы молоденькую рабыню-кулбуску. Это и определило дальнейшую судьбу родившегося от их союза сына.
Старший брат Химчена, отслужив шесть лет в рядах имперской пехоты, получил хозяйство отца, ну а ему, дабы не оставаться на положении нежеланного нахлебника, пришлось податься в ближайший окружной город.
Сначала он поступил на службу в налоговое ведомство, где сумел отличиться тем, что неукоснительно собирал подати и неутомимо преследовал тех, кто уклонялся от их уплаты. Затем на его непримечательную внешность обратил внимание глава местной Тайной Стражи. Молодой человек легко сходил за своего и среди ченжеров-полукровок, и среди покорённых кулбусов.
В своё время достоинства Химчена пригодились ему при подавлении восстания Дайсана. Пользуясь своей внешностью, он легко проник в лагерь мятежников и втёрся в доверие к одному из предводителей мятежа, которого затем предал в руки Тайной Стражи. Два года Химчен ходил по лезвию ножа, но всё закончилось благополучно для него.
Когда всё утряслось и наступило относительное спокойствие, Химчена за его заслуги перевели в Дацинь. В столице к работе требовался более тонкий подход, но и здесь ему удалось отличиться. Благодаря успешному раскрытию нескольких десятков преступлений и двух заговоров против нефритового престола, Химчен значительно продвинулся по службе, стал мастером тайного сыска и знатоком придворных хитросплетений. Ну, а теперь ему доверили выполнять самые деликатные поручения «первых» лиц Империи Феникса в Пограничье, хотя сам Химчен расценивал это как почётную ссылку.