– Ты хочешь, чтобы шестипалые встретили Бохорула и его свору во всеоружии и потрепали его?! – в первый раз за весь день Темябек довольно усмехнулся.– Неплохая мысль.
– Истинно так, мой повелитель.
Шаман хотел ещё что-то сказать, но его прервало появление одного из сотников охраны.
– Повелитель, наши люди, как велено, встретили караван, пришедший из земель шестипалых,– доложил воин.
– Вот как? И где же он?
– К восходу первой звезды они будут у порога твоей юрты, великий каган.
Темябек махнул рукой, давая знак сотнику – свободен. Тот, пятясь и низко кланяясь, удалился.
– Ченжеры держат своё слово,– веско обронил Киях.– Как и было условлено, они прислали оружие.
– Пока держат,– отозвался Темябек, задумчиво поглаживая свою бороду.– Кулджин,– обернулся он к сыну,– возьми три сотни нукёров и поезжай, встреть шестипалых. И ещё. Отправь к бекам гонцов. Пусть скажут, что сегодня вечером в моей юрте будет пир в честь наших новых друзей. Я буду их ждать. Это всё, ступай.
Кулджин вскочил на ноги, поклонился отцу и бросился исполнять приказ. Темябек же вновь обернулся к шаману и гадальным костям.
Глава 19
Одиннадцать лет назад ханом орхай-менгулов был Журхан-сэчен. Человеком по своей природе он был добродушным и справедливым. Врагов своих Журхан-сэчен прощал и больше миловал, чем казнил. Любил устраивать пиры и тешиться скачками и охотой. Среди подвластных ему кочевников его часто называли – Добрый Хан.
Но родной брат хана – Хучар, снедаемый жаждой власти, вместе с несколькими нойонами устроил против него заговор. По его наущению, ханский баурчи отравил своего господина, и на ханское место уселся Хучар. Сыновья Журхан-сэчена возмутились, но сила была не на их стороне. Старший сын был казнён, а младший – Бохорул – бежал сначала к коттерам, а потом к данланам.
Данланы, приютившие Бохорула, когда он стал изгнанником, почитали его за смелость и решительность и в правление бек-хана Бердаина избрали старейшиной. Однажды в курене данланов, выборным главой которого стал Бохорул, появился тайгетский воин по имени Дайсан, бывший предводитель наёмных войск и бежавший из Ченжера после подавления восстания наёмников. Он прибыл с небольшим отрядом коттеров. Данланы недоверчиво отнеслись к тайгету, водившему дружбу с их врагами. Но закон гостеприимства свят. Бохорул принял их, а затем, познакомившись с Дайсаном, вызвался проводить его к хребту Тан-ла, откуда тот намеревался достичь озера Бурхан-Нур, лежащего за пустыней Ками.
Когда они достигли кочевий мелаиров, то нарвались на имперский карательный отряд. Завязался неравный бой, в котором погиб Дайсан и большинство его спутников. Уцелели лишь четверо: нойон коттеров Хайдар, его друг Мутулган, воин из рода гэнигов Байрэ и сам Бохорул. Они сумели отбиться от ченжеров, и завладели имуществом тайгета. Хайдар, подружившийся с Бохорулом, предложил ему своё гостеприимство. Тот согласился.
После смерти своего дяди Бохорул при поддержке данланов и коттеров, вернулся на родину и стал ханом. Бохорул был даровитым человеком – способным, наблюдательным, вдумчивым, честолюбивым, наделённым богатым воображением. Переживания юности и последующие странствия научили его многому.
Покинув, родные кочевья, он встретился с новыми людьми, познакомился с их образом мыслей, что заставило его задуматься над многими недостатками жизненного уклада орхай-менгулов, к которому он с детства привык. Его взгляды отличались широтой и благожелательным отношением к людям. Уже одно то, что он сумел примирить коттеров и данланов, выдавало в нём задатки мудрого правителя.
Со времени прихода к власти замыслы Бохорула не ограничились узкими пределами ханства орхай-менгулов. Заняв место своего покойного отца, он вступил в торговые отношения с племенами, через земли которых проходили торговые караваны из Ченжера и других стран. Вскоре возле Арк-Орды появился постоянный торговый майдан, а сама ставка хана орхай-менгулов заметно расширилась.
С помощью бежавших от преследования ченжеров тайгетских изгнанников, среди которых было немало искусных мастеров, новый хан наладил собственное производство железного оружия и провёл военные преобразования. Он окончательно определил и закрепил места воинов ополчения племени в полках, по тысяче воинов в каждом.
Отныне никто не смел без разрешения покидать свой бунчук, даже ради родичей. Каждый улус ханства должен был выставить воинов в свой полк. Все воины были вооружены, копьями и луком со стрелами. Многие имели булавы и короткие кривые сабли. У каждого был щит, шлем и кожаный панцирь-куяк. Нойоны, сотники и зажиточные багатуры носили юшманы и простые кольчуги.
Бохорул покорил часть окружающих его ханство мелких степных племён, а таких как гэниги и халхиры убедил вступить с ним в союз. Правда, его владычество ни для кого не было обременительным. Он всегда предпочитал переговоры войне. В конце концов, Бохорул объединил под своей властью все степные племена и роды между Хангарскими горами на закате и верховьями Эрдыши на восходе. С полудня земли его ханства ограничивали безводные каменистые гоби.
Сегодня хан орхай-менгулов Бохорул ожидал послов, прибывших от кагана табгаров Темябека. Их путь пролегал через неспокойные кочевья кудунов и каменистые гоби, пока у подножия Халхирского хребта, там, где Эрдыша поворачивает на полночь, их не встретил дальний дозор орхай-менгулов. Весь путь от Той-Тувэ до Арк-Орды, где сейчас расположился Бохорул, занял у табгарских послов девятнадцать дней.
В степях было неспокойно, и виной тому опять были ченжеры. Совместно с теми племенами цакхаров, которые признавали их власть, латная конница имперцев обрушились на мелаиров. Те, кто уцелел от меча ченжеров, ушли на полдень заката, укрывшись в каменистых безводных гоби и ещё дальше – среди отрогов гор Тан-ла. Цакхарский бек-хан Гихек, не подчиняющийся никому и ничему, вышел против них с ратью в несколько тысяч всадников. Но после жестокого и упорного боя, его плохо вооружённые, легкоконные воины были разгромлены, и он также был вынужден откочевать подальше от границ империи, лишь изредка беспокоя своих врагов набегами на пограничные земли.
Цакхарские племена разделились. Часть из них, подобно Гихеку, укрылась среди просторов степей и пустынь. Они промышляли грабежом караванов и кражей коней. Другие, этих было большинство, предпочли заключить договор с Империей Феникса и, откупившись, стать её данниками и союзниками. Они, пользуясь поддержкой ченжеров, стали постепенно продвигаться на полночь, к границам кочевий кудунов и орхай-менгулов, вытесняя дальше на закат последние остатки племён данланов и мелаиров.
Бохорул надеялся, что враг не сможет прийти в его кочевья, расположенные в самом сердце степей. Но за два последних месяца границу стали пересекать не только одиночные семьи, спасающиеся от надвигающейся войны, но и целые курени из кочевий мелаиров, данланов и даже цакхаров. Вот потому-то он собрал в своей ставке не только своих военачальников, но и родовых нойонов коттеров, оставшихся без хана.
Коттеры были нужны Бохорулу. Нужны как воины, ибо их сила и умение воевать, не шли ни в какое сравнение с другими народами, населявшими степные просторы. Даже упорные в битве данланы, чьи копья и сабли остры, а кони не хуже орхай-менгульских, и те уступали коттерам.
Пока был жив его друг хан Хайдар, Бохорул не предпринимал никаких действий в отношении своих воинственных соседей, живущих на полночь от его ханства. Но сейчас, после того как тот умер, всё изменилось. В глубине души хан лелеял надежду подчинить своей власти «детей Рыси». Если бы они оказались под его высокой рукой, то он бесспорно бы стал единовластным владыкой степи, и тогда никто бы не смог противостоять его воле. То, немногое, что он перенял именно от коттеров, позволило возвысить его народ и даже успешно противостоять Империи Феникса.
Сейчас вождь орхай-менгулов восседал на троне, стоявшем на возвышении, укрытом белым войлоком. По левую руку хана сидел его зять нойон Моянчур и нойоны Амбалай с Нарангеном, под началом каждого из которых находился тумен воинов. Справа от Бохорула разместились четыре нойона коттеров, в числе которых был Арвед, которые прибыли в Арк-Орду по просьбе хана орхай-менгулов. Сегодня их пригласили для того, чтобы узнать, какие вести принесли послы кагана табгаров.
Двое караульных, поддерживая входной полог, провели послов войти в просторную, крытую новыми цветными войлоками юрту. Было видно, что табгары действительно торопились. Даже, возглавлявший посольство, бек-хан Учжуху, и тот не переменил халата и не стряхнул дорожную пыль с гутул.
– Владетель улуса гуз-дадов – высокородный бек-хан Учжуху! И старейшины племени табгаров! – громко возвестил нойон-тысячник, которому Бохорул поручил встретить посольство.
Хан смотрел на прибывших долгим немигающим взглядом, на табгарских послов. Он хлопнул в ладоши. Как добрый хозяин, Бохорул обязан был проявить гостеприимство. В юрту скользнул баурчи, за которым следовали трое слуг, неся подносы с едой и питьём. Они бесшумно расставили все на широком низком столике и с поклонами удалились.
– Проходите. Будьте гостями у моего очага,– Бохорул сделал приглашающий жест в сторону столика, на котором стояли чаши с кумысом.
Бек-хан Учжуху выдвинулся вперёд, приложил ладонь к сердцу и поклонился хану и сидящим рядом с ним нойонам. Он снял себя островерхий железный клёпаный шлем, украшенный чёрным конским хвостом, и расстегнул пояс с висевшим на нём боевым ножом.
– Да не оставит вечное небо тебя своими милостями, хан Бохорул. Пусть не оскудеют травой твои пастбища, а табуны и стада будут неисчислимы. Прости, но мы принесли тебе чёрные вести.
Тяжко вздохнув Учжуху умолк. Его взгляд уперся в дорогой, расшитый затейливыми узорами, маверганский ковёр, покрывающий юрту хана. При этих словах, окружавшие Бохорула старейшины и нойоны обоих племён переглянулись между собой.
– Гость в юрте – радость хозяину! – как ни в чём небывало, произнёс Бохорул.– Сначала выпейте кумыса и подкрепитесь с дороги, а дела подождут,– добавил хан орхай-менгулов. Жестом гостеприимного хозяина он обвёл круг рукой, в которой держал чашу с кумысом.