Он вспомнил, что когда перевязывал раненого, то видел на его покалеченной руке выше запястья круглый шрам. Обычно на этом месте выжигают клеймо, какое носят имперские ратники, насильно взятые в войско или в войсковую челядь. Несомненно, что убийца хотел скрыть этот знак, а это могло означать, что он когда-то бежал из-под знамени Феникса. Неужели это бывший повстанец? Но тогда зачем он явился сюда?
Смутная догадка пронеслась в голове у тайгета. Он было дёрнулся следом за пленником, но тут же остановился. Фархад и двое его товарищей, стоя в воротах караван-сарая, уже разговаривали с начальником ночной стражи из воинов местного гарнизона, совершавших обход окрестных улиц.
Тот, внимательно выслушав Фархада, подал знак следовать за ним в сторону цитадели. Несколько ратников во главе с десятником остались возле караван-сарая, а остальные взяли купеческих охранников и их добычу в плотное кольцо и двинулись в сторону внутренней крепости.
Суматоха, вызванная ночным происшествием, понемногу улеглась, и Кендаг вернулся в караван-сарай. Хозяева распорядились выставить дополнительную охрану, и тайгет встал на стражу возле входа в здание, решив дождаться возвращения Фархада. Он позвал к себе коттера, но утомлённый, глупыми, по его мнению, расспросами, Джучибер, забрав плащ Кендага, улёгся спать на крыше конюшни. Местный кот отправился вместе с ним.
Фархад и его люди вернулись в небывало хорошем расположении духа. Один из них сменил тайгета на его посту.
– Если бы ты только знал, кого помог поймать твой желтоглазый дружок,– старшина охранников весело подмигнул Кендагу, устраиваясь рядом с ним. В ответ тайгет равнодушно пожал плечами, показывая, что это его совершенно не интересует. Он чувствовал возбуждение, охватившее Фархада. Оно как будто распирало маверганца изнутри. Наконец, старшина охранников не выдержал.
– Знаешь, что за птицу мы захватили? Это один из бунтовщиков, последователь Дайсана,– зашептал ему на ухо Фархад.– За то, что мы словили его, нам выдали полсотни ютеров. Слышишь! – полсотни ютеров! – повторил старшина охраны.– Знаешь, с тех пор как мы повстречали тебя Маранг и твоего дикаря, нам стало необыкновенно везти. Я даже готов простить тебе то, что ты побил меня на глазах у хозяина. Если так будет продолжаться и дальше, то я вернусь в родной Ауранбад богатым человеком! Вот, возьми четыре монеты. Мы с ребятами решили, что это доля твоя и твоего друга.
– Дороги, коими ведёт человека Мизирт, неисповедимы,– ответил тайгет, принимая и пряча золото в пояс.– Что-то мне не верится, что местный начальник стражи отвалил тебе столько денег за поимку простого преступника.
– Э-э. Стражники везде одинаковы – у них кроме палок и плетей ничего не выпросишь. Золото нам дали ченжерские жрецы, которых они позвали. А что касается этого дела, то здесь наверняка кроется какая-то тайна. Я слышал, как двое жрецов шептались о серебре и каких-то реликвиях, украденных из храма ченжерской богини. Ты знающий человек, Маранг. Многое повидал. Скажи, что ты думаешь обо всём этом? А?
– Мой опыт подсказывает мне, что от тайн сильных мира сего надо держаться подальше,– бесстрастно проговорил Кендаг.– Владыки и жрецы не любят, когда кто-нибудь суёт свой нос в их дела. Для таких у них есть плаха или подземелье зиндана… на выбор…
Тайгет широко зевнул, потянулся и направился спать.
– Н-да-а,– немного разочаровано протянул маверганец, размышляя над словами тайгета.
Кендаг слышал, как Фархад всю оставшуюся часть ночи ворочался под своим одеялом. Но не это мешало ему уснуть. Из головы не выходил пойманный убийца и слова, произнесённые Фархадом. Мысль о том, что за наследием Дайсана, кроме него охотятся не только ченжеры, а кто-то ещё из уцелевших повстанцев не давала покоя.
Убийца не зря проник в караван-сарай. Значит, среди караванщиков находится человек связанный с этим делом. Но кто это?
Кендаг про себя перебрал всех, кого он здесь видел, но не нашёл ответа на свой вопрос. Выходило, что остаются только они с Джучибером. Но коттер не подходит, ибо его мысли в основном заняты планами мести своим врагам. Неужели убийца пришёл за ним? Или может быть к нему?
Итак. О скрижалях из обители Далайрана знают – он, бывший одним из ближайших соратников Дайсана, тайгетский монах по имени Ирахар, ченжерские Посвящённые Феникса, верховный жрец Братства Богини Динху, и кто-то ещё. Джучибер и его соплеменники в счёт не идут. Если бы скрижали попали к ним, то, скорее всего, невежественные дикари уже давным-давно переплавили их на свои обереги, на вроде того, что был у его спутника.
Кендаг был твёрдо уверен в том, что знахари и шаманы степняков не способны на большее. По его мнению, они годились только стучать в бубны или приносить кровавые жертвы. Хотя, может быть, среди них были немногие, что могли соприкасаться с божественной силой, но по причине своей дикой неграмотности не осознавали её возможностей.
Думая об этом, Кендаг не допускал даже мысли о том, что он заблуждается. Возможно, познакомься он поближе с шаманами коттеров, то наверняка изменил бы своё мнение.
Другое дело ченжеры. Жрицы-Посвящённые Феникса и жрецы Братства богини Уранами, исступлённо насаждающие свою веру, хорошо понимают значение скрижалей. Это из них они добыли различные знания, с помощью которых достигли небывалого могущества. Дайсан сын Роара сумел вырвать у них смертоносное жало, но поплатился за это жизнью.
Теперь о так называемых целителях Далайрана. На весь Тайгетар их наберётся не более десятка. Сейчас, когда княжества охвачены смутой, они вынуждены сидеть взаперти в своих горных обителях, ибо дар исцеления исчезает, если владеющий им приносит вред живому существу. Даже, когда защищаешь свою жизнь. Кендаг испытал это на собственном горьком опыте, когда ему пришлось убивать врагов.
Нынешний первосвященник Цэнпорг и его последователи, не способны в полной мере оценить силу, таящуюся в скрижалях. Пытаясь объединить Тайгетар и сбросить тягостную зависимость от Ченжера, они делают ставку исключительно на грубую силу. Значит, остаются те, кто близко знал Дайсана – его уцелевшие соратники. Те, кто подобно ему не сдался и не прекратил борьбы против шестипалых угнетателей. Сегодняшний случай ясное тому подтверждение.
Неожиданно у Кендага промелькнула мысль о Тармулан – двоюродной племяннице Дайсана. Насколько он помнил, она единственная, кто уцелел из всего рода Роара, и приходилась ближайшей родственницей знаменитому предводителю мятежников. Может быть взбалмошная девчонка, тоже решила поискать дядюшкино наследство?
Но Кендаг тут же отогнал эту мысль. Та наверняка вышла замуж за какого-нибудь князька и сейчас нянчится со своими благородными отпрысками. Да и к тому же Тармулан ничего не знает о скрижалях из обители Далайрана. Нет, она тут совершенно не причём. Тогда кто же?
Он так и не нашёл ответа на переполнявшие его вопросы. Сон долго не приходил к нему и, промучившись остаток ночи, Кендаг задремал лишь под самое утро.
Глава 11
Караван, с которым пришли гейры, что торговали пушниной и шкурами на базаре Кутюма, доставил не только торговцев. С ним же в земли Империи Феникса прибыл и Химчен. Он отделился от остального каравана, едва тот прошёл городские ворота, и отправился на известное ему одному подворье, где он должен был ждать известия о том, что делать дальше.
Подворье располагалось в одном из глухих переулков города. Оно было окружено глухой глинобитной стеной в полтора человеческих роста. В дощатых воротах было прорезано небольшое окошечко, из которого внимательный глаз, оглядел, покрытого пылью с ног до головы Химчена и его верблюдов.
Химчен раскрыл левую ладонь и снизу надавил на её середину большим пальцем правой руки. Это был один из опознавательных знаков Тайной Стражи. Глаз исчез, а окошко закрылось. Затем последовал звук отодвигаемого засова, и перед ним со скрипом распахнулись ворота, пропуская Химчена внутрь.
Пожилой мрачный хозяин подворья, встретивший путника, кликнул слугу, чтобы тот принял и разгрузил двух рослых тайгетских верблюдов, с которыми путешествовал Химчен. Затем, ни слова не говоря, провёл своего нового постояльца в одну из тесных комнатушек, расположенных рядом с кухней. Он отстранил служанку, взяв у неё из рук блюдо с едой и кувшин вина, и самолично отнёс своему новому постояльцу.
– Помыться бы,– произнёс Химчен, снимая с себя халат с въевшейся в него дорожной пылью. За стенкой что-то глухо стукнуло, и в руке Химчена молниеносно возник узкий кинжал с длинным лезвием. Он был готов к чему угодно. Хозяин подворья посмотрел на него из-под седых насупленных бровей, и вновь не говоря ни слова, кивнул.
– Гарра,– позвал он служанку.– Принеси воды, ушат и полотенца.
Потом повернулся к Химчену. Тот уже спрятал клинок в потайные ножны.
– Ты кушай. Как помоешься – возьми Гарру. Отпускает. Сам не раз на дело хаживал, по себе знаю. Запор на двери изнутри, так что не бойся…
– Ладно,– проворчал Химчен.– В империи-то нынче как?
– Ничего особенного не слыхать,– отозвался хозяин.– Государь тяжко болен. Сейчас всеми делами заправляет имперский Совет и жрецы Братства Богини. Говорят, князя Чже Шена выслали из столицы в Закатный удел ванархом. Больше ничего не ведаю. Сам знаешь, до нашего захолустья из-за реки вести доходят редко…
Тяжело ступая, хозяин вышел. Химчен посмотрел ему в след. Этот видно когда-то был таким же как он. Но только Химчен не собирался заканчивать свои дни здесь – в Пограничье. По его убеждению, хозяину подворья, кем бы он ни был в прошлом, не повезло.
Тем временем появилась Гарра с простынёй, ушатом и двумя большими кувшинами, наполненными водой. Вскоре чистый, сытый и ублаготворённый Химчен спал на топчане. Рядом с ним, тихо посапывая, лежала растрёпанная полуголая служанка, которую он не захотел от себя отпускать.
Гарра была страстной женщиной и заставила его позабыть пережитые страхи. В её жарких объятиях он избавился от всех волнений и тревог, что в последнее время преследовали его. Она вымотала Химчена не хуже, чем двухдневная скачка верхом на верблюде. Можно сказать, выжала из него последние силы.