— Ну, а на мой счёт?
— То же самое.
— Всегда приятно иметь дело с мужчинами, не испытывающими иллюзий. И из всех видов секса предпочитающих опасный!
Она на секунду приблизила губы к моим — это была хорошо продуманная провокация и я не отказал себе в удовольствии ей поддаться. Легко коснувшись губами губ Татьяны, я негромко пробормотал:
— Ты ведь понимаешь, что это означает? И какие влечёт последствия…
— Конечно же! — негромко в тон мне отозвалась женщина. — Первое следствие: можно обращаться на «ты»!
Всё-таки она была очень мила! Я провёл без женщины уже много времени — предполётный карантин, перелёт на «Скороходе», трое суток на базе — а потому чувствовал нарастающее возбуждение. Пиво оказалось плохим тормозом, плотское желание побуждало действовать энергично и неудержимо.
Мы сбросили одежду без единого слова и действовали почти синхронно, сказывалась, видимо, подготовка к действиям в чрезвычайной ситуации. Лишь оставшись полностью нагими, Татьяна вдруг рассмеялась:
— Мы разделись так, словно зачёт сдавали! Если это заснять на видео — получился бы классный цирковой номер!
— Шалишь, девонька! — я позволил себе легонько шлёпнуть её по ягодицам. — Бегом в душ! Про цирковые фантазии расскажешь там!
То, что последовало в душе и после, растянулось почти на час. Оказалось, что Татьяна тоже любит энергичный, но не быстрый секс и явно руководствуется принципом «спешит всегда последний». Я и сам в некоторых вопросах любитель подержать паузу, так что в данном случае мои привычки и её ожидания совпали. Татьяна оказалась мастерицей не только по части слаботочных систем, но и во всех остальных вопросах, имеющих отношение к прекрасной половине человечества, а потому про половые отношения с мужчиной она знала всё. И умела тоже… Во время нашего отнюдь не короткого соития она ни разу не сказала «нет», зато несколько раз «да» и «конечно», вызвав тем самым невольную ассоциацию с героиней старинного анекдота про постоянно смеявшуюся невесту. Когда же наконец буйство плоти было удовлетворено, мы отправились в душ вторично — смыть пот и следы недавней активности.
— Я сдала экзамен на должность негласного осведомителя ревизора? — поинтересовалась у меня Татьяна, став под тугие струи обжигающе-горячей воды.
— О да, более чем! И зачёт, и курсовую, и экзамен… с занесением оценки в приложение к диплому. — я стал рядом с нею и, охватив плечи, прижал к себе; горячие тугие струи колотили по коже и это было истинное блаженство. — Полетишь со мной на «Юрии Долгоруком»?
— Ежели возьмёте, ваша честь! Я там тебе пригожусь, не сомневайся!
— А я и не сомневаюсь! При твоих многообразных талантах… кхм… ты будешь мне просто необходима!
Мы перебрасывались двусмысленными шуточками и намёками — это были те минуты расслабленного успокоения, что всегда следуют за напряжением порыва. Впрочем, Татьяна не теряла головы и не переставала думать рационально. Неожиданно она напомнила:
— Когда я спросила, не думаешь ли ты, что у меня интимные отношения с Баштиным, ты так странно ответил…
— Я сказал, что ответ довольно очевиден. — мне не составило труда понять, что имеет в виду Татьяна.
— Ты решил, что между мной и Александром Баштиным было что-то сексуальное?
— Судя по тому эмоциональному порыву, который ты продемонстрировала, рассказывая мне о нём… кхм… то да, я решил, что какие-то амуры с ощипанными крыльями… какие-то обломки стрел… что-то такое между вами пролетало.
— Ты ошибся, — усмехнулась Татьяна и, признаюсь, ей удалось удивить меня. — Но коли сейчас зашёл такой разговор, то, наверное, ты хочешь узнать кто мой интимный друг. Помимо тебя, конечно.
— А я должен это знать?
— Решай сам. — загадочно отозвалась Татьяна и замолчала.
Она явно хотела донести до меня какую-то мысль, но я никак не мог взять в толк какую именно.
— Хорошо, расскажи мне, кто твой интимный друг, кроме меня?
— Вадим Королёв.
Опс! Я постарался не подать вида, но услышанное меня неприятно поразило. Какая-то очень некрасивая ситуация сложилась, причём в отношении того человека, значение которого в качестве помощника в проводимом мною расследовании было исключительно велико. Вряд ли от Вадима следовало ожидать сцены африканской ревности или какого-то эмоционального всплеска в том случае, если бы он узнал о случившемся между мной и Татьяной, но, тем не менее, это соображение не могло устранить моментально возникшего в моей душе чувства неловкости.
— Спасибо, что предупредила. — только и нашёлся что сказать я.
На выходе из санитарно-гигиенического узла она вполне серьёзно осведомилась:
— Будут ли новые поручения к новой встрече?
— Пожалуй, да. — я размышлял прежде на эту тему и потому оказался готов к вопросу. — При встрече со своим руководителем Олегом Капленко поинтересуйся у него возможностью изготовить золотое украшение, посмотри как он отреагирует. Скажи, что хочешь сделать подарок дорогому вам человеку ко дню рождения… продумай на всякий случай, кому и к какой дате ты хотела бы это украшение подготовить. Сугубо на тот случай, если Олег станет уточнять.
— Тебе интересно, сможет ли он помочь в решении этой задачи? — уточнила Татьяна.
— Именно. Вдруг выяснится, что он сам может сделать… или знает, к кому направить.
— Ну, скажем, он сможет помочь, ответит «не вопрос, неси золото». А откуда я его возьму?
— Я обеспечу, скажем, 15 грамм золота чистотой «пять девяток». Этого будет более чем достаточно для приличного украшения.
— Другими словами, я должна создать видимость того, что у меня имеется возможность похищать золото с аффинажного производства и необходимо проверить реакцию Олега Капленко на эту новость. — подытожила Татьяна. Нельзя не признать — она умела видеть главное и схватывала идеи на лету.
— Ну-у… В общем, да. — я оказался вынужден кивнуть. — Такая трактовка моего поручения меня тоже устроит.
Чтобы незаметно уйти Татьяна воспользовалась той же самой дверь в кабинете, через которую входила. О времени новой встречи мы не договаривались, поскольку быстро менявшаяся обстановка могла скорректировать планы самым неожиданным образом.
После ухода Татьяны я планировал было заняться анализом состава клиньев, использованных таинственным гостем для блокировки дверей моей каюты, и с этой целью даже положил их в карман комбинезона, но сработавший в голове сигнал экстренного сообщения известил меня о получении с Земли зашифрованного файла.
Учитывая, что я послал генералу Панчишину свой рапорт немногим более четырёх часов назад, а прохождение сигнала от Сатурна к Земле и обратно занимало немногим менее полутора часов, следовало признать, что мой адресат проявил недюжинную оперативность с ответом. Признаюсь, я был до некоторой степени заинтригован, поскольку сказать заранее каким окажется столь скорый ответ, было довольно проблематично.
Я прилёг на диван, вперил взгляд в белый потолок, являвшийся отличным экраном, и движением глазных яблок активировал менюшку мозгового чипа. Выбрав нужную опцию, запустил сначала программу-дешифратор, а затем, подключившись к главному серверу, дал команду воспроизвести файл. На потолке возникло изображение головы и плеч Панчишина, сидевшего за столом в своём кабинете. Разумеется, в физическом смысле никакого изображения на потолке не существовало и существовать не могло — это в моём мозгу хитрые микротоки играли с подкорковыми центрами зрения в запутанную игру с наслоением мнимых проекций на изображение реальные предметов. Благодаря этому белый потолок моментально превращался в огромный экран, на котором транслировалось изображение, видимое только мною, а в ушах звучали звуки, которые мог слышать только я.
«Порфирий, здравствуй! Поздравляю тебя с большим прорывом в проводимом расследовании». — по бодрой интонации начальника Службы ревизионного контроля можно было понять, что работа моя получила позитивную оценку. — «То, что тебе удалось связать фальсификацию судебно-медицинского заключения по трупу Акчуриной со злонамеренными действиями главврача операционной базы, значительно продвигает нас в понимании закулисной кухни происходящего. О твоём решении изолировать Ольгу Капленко и вернуть в ближайшее время на Землю, мною сегодня же будет сделан доклад руководству Федерального министерства. Далее…»
Генерал куда-то потянулся и лицо его на пару секунд исчезло из поля зрения объектива. Когда Панчишин занял прежнее место, стало видно, что в руке он держит внушительную стопу одноцветных папок-кейсов, используемых в «Роскосмосе» для хранения и транспортировки секретной документации. Помахав для пущей убедительности этим богатством, Панчишин продолжил:
«Мы приступили к всесторонней проверке Ольги Капленко и отработке всех её связей. Взяли широко, будем проверять не только круг общения внутри „Роскосмоса“, но и вне Федерального министерства. Работа только началась, но даже первого часа хватило для того, чтобы сделать кое-какие любопытные открытия. Прежде всего выяснилось, что племянник Ольги Капленко, а точнее, сын её старшей сестры, работает старшим офицером группы приёмки на „Огневом“. И именно он должен был принимать груз с операционной базы „Академик Королёв“ в тот самый день, когда на „Огневой“ под видом трупа Регины Баженовой прибыл труп Йоханна Тимма. Однако, как ты хорошо помнишь, он не вышел на смену и вместо него заступил Роман Очилов. Последний решил провести сплошной досмотр прибывших грузов и обнаружил вместо женского тела мужское. С этого казуса, как ты понимаешь, всё и началось!»
Мне показалось, что я ослышался. В случайное совпадение не верилось категорически. Космодром «Огневой» являлся громадным искусственным островом, плавающим в Индийском океане на нулевой широте, то бишь на экваторе. Это были главные космические ворота России. Над «Огневым» в точке стояния на геостационарной орбите находился искусственный спутник Земли с говорящим названием «Причал», с которого была спущена целая система сверхпрочных тросов из волокна с уникальными прочностными характеристиками. По этим тросам вверх и вниз катались лифты, ежедневно перевозившие в космос и из космоса десятки тысяч тонн грузов. Помимо «Причала» существовала целая система промежуточных станций, на которых можно было оставить людей или грузы, если не было нужды перемещать их в конечные пункты. Вся эта красивая, но очень сложная система, именовалась «Нить», что звучало, не только лаконично и по своей сути верно, но и многозначительно.