Мои дела в системе Сатурна пришли к логическому завершению. Оставались пустяки — завернуть на «Академик Королёв», залить в баки две тысячи тонн жидкого водорода, взять на борт Ольгу Капленко и погрузить её в принудительный сон, точно также, как это я проделал с подельниками Александра Баштина. После этого мне следовало взять курс на Землю и на всё время разгона корабля отправить в сон самого себя.
Если полёт пройдёт удачно, я имел все шансы успеть на праздник «Белых ночей» в Петербург.
Такая вот незамысловатая программа на ближайшие десять — одиннадцать суток…
Ах да, мне ещё следовало подумать над содержанием служебной записки генералу Панчишину. Но вот это уже действительно был пустяк.
Эпилог
Избранные фрагменты служебной записки ревизора СРК МФ «Роскосмос» Акзатнова П. И., подготовленной по результатам командировки в систему Сатурна.
«Кому: Начальнику Службы ревизионного контроля Федерального министерства «Роскосмос» Панчишину Н. Н.
От кого: ревизора Службы ревизионного контроля Акзатнова П. И., космонавта I категории.
Служебная записка.
(…)
Во исполнение полученного приказа осуществил перелёт на операционную базу «Академик Королёв», где в результате активного проведения комплексных поисковых мероприятий была выявлена группа сотрудников «Роскосмоса», вставшая на путь прямого нарушения не только служебной присяги, но и отечественного Законодательства.
О некоторых деталях проведенной работы сообщено выше. Ряд технических вопросов, связанных с обходом злоумышленниками технических средств и существующих правил контроля, в настоящий момент не выяснены. Очевидно, все эти немаловажные детали станут предметом тщательного изучения предстоящего следствия.
Сейчас, однако, хотелось бы остановиться не на обзоре деталей произошедшего, а на некоторых аспектах обобщенного анализа вскрытой проблемы.
Прежде всего, пришло время признать, что рост числа космонавтов ожидаемо привёл к снижению их интегрального человеческого капитала. Если первые поколения космонавтов, объективно малочисленные, комплектовались из людей без изъяна, лучшими из лучших, своего рода «сверхчеловеков», то объективная потребность направлять для работы в космос сотни и тысячи людей уже в прошлом столетии закономерно привела к снижению требований к кандидатам на этапе отбора.
Основные требования к кандидатам в космонавты ныне лежат в области их здоровья и технической подготовки, а нравственно-этическая сторона личности не является объектом оценки. Это напрямую сказывается на мотивации соискателей звания «космонавт». Сейчас мы не найдём среди них идеалистов или людей, готовых к самопожертвованию. Космонавт сегодня — это обычный инженер, работающих в немного необычной обстановке. Как и всякий обычный человек сегодняшний космонавт подвержен тем же страстям и стрессам, что и его современник, живущий в условиях Земли.
Однако, условия Внеземелья намного более коварны, чем даже самые экзотические условия на Земле. В сравнении с последними они таят намного больше неочевидных ловушек.
Прежде всего речь идёт о колоссальной удаленности отдельных космических экипажей от Земли и цивилизации. Чем дальше космическая экспансия будет уводить космонавтов от родной планеты, тем сильнее они будут ощущать свою оторванность. На Земле сейчас просто нет такого места, до которого следовало бы добираться месяц, а между тем для современной пилотируемой космонавтики перелёт в одну сторону продолжительностью в тридцать суток — это вполне тривиальное удаление. В ближайшие годы, с переносом баз в Занептунье и пояс Койпера, а также в связи с ожидаемыми межзвёздными полётами, удаленность экипажей будет только возрастать.
Рост удаленности от Земли уже привёл — и приведёт в дальнейшем — к неизбежному усилению оторванности, изолированности от человечества и в конечном итоге, к ощущению космонавтами своей полной автономии. Эти негативные перемены психологического состояния неизбежно приведут к трансформации поведения.
(…)
Космические экипажи функционируют в условиях материального изобилия до тех самых пор, пока исправна техника, призванная это изобилие обеспечивать. При выходе из строя даже небольшой её части очень остро встанет вопрос о самоограничении и распределении оставшихся ресурсов. В условиях полной автономии и невозможности получить помощь с Земли в более или менее приемлемые сроки, распределение ресурсов грозит привести к произволу, фаворитизму, неподчинению и в конечном итоге — утрате экипажем управляемости. Консенсус возможен среди членов небольшой группы людей — пять-семь, максимум, десять человек — но крупные экипажи, состоящие из многих десятков и даже сотен космонавтов, в случае ограничения материальной базы своего существования, обречены на серьёзные внутренние конфликты.
Опыт морских путешествий эпохи великих географических открытий, проходивших в условиях полной автономности экипажей, даёт нам массу примеров бунтов, массового неподчинения приказам и т. п. Нет никаких объективных предпосылок утверждать, будто ничего подобного не произойдёт в космосе.
Произойдёт!
(…)
Уверенность, будто увлеченные и склонные к подвижничеству люди напрочь чужды материальной заинтересованности и готовы довольствоваться малым, вряд ли обоснованна. Образ «человека науки», точнее, соответствующий ему примитивный литературный штамп, создан детской литературой, вроде романов Жюля Верна и пр. К реальной жизни он имеет отношение весьма опосредованное.
Напротив, в реальной жизни и истории прошлого мы находим массу примеров того, как «подвижники», «люди науки», «люди одной идеи», поборники «чистой науки» и прочие носители незаурядных человеческих качеств демонстрировали вполне понятную потребность в удобствах и материальном изобилии. Яркий тому пример — археолог Картер, открывший захоронение древнеегипетского фараона Тутанхамона. На протяжении многих лет Картер вёл раскопки в Египте, мирился с бытовыми неудобствами и демонстрировал самоотречение во имя науки. Но высокие моральные качества не помешали ему совершать хищения ценностей в том числе и из гробницы Тутанхамона. Именно разоблачение одной из таких попыток привело в конечном итоге к отстранению Картера от работ и дипломатическому скандалу. В этой связи нельзя не упомянуть того, что после смерти Картера его дочь продавала древнеегипетские древности, добытые нелегально отцом, не особо скрывая их происхождение.
Примеров такого рода великое множество. Они малоизвестны, но не потому, что редки, а просто в силу существующей сейчас информационной политики в этой области.
Нет никаких объективных причин считать, что учёные — это особые люди-бессеребреники. Ничего подобного! Их бескорыстие — это всего лишь вопрос цены. Ситуация с «концессией Баштина» это весьма выразительно подтвердила — ни один из шести членов группы не отказался от быстрого обогащения, когда для этого представился реальный шанс.
(…)
Прекрасной иллюстрацией тезиса об изменении мотивации членов автономной экспедиции может служить история покорения Центральной и Южной Америки испанскими экспедициями Кортеса и Писарро. Мы можем объективно судить о происходивших с колонизаторами переменах на основании мемуаров, написанных как самими участниками этих походов, так и их ближайшими потомками. На покорение неизвестных земель отправлялись люди высоко мотивированные, значительную долю колонизаторов составляли лица благородного происхождения, хорошо образованные, религиозные, с немалым жизненным опытом. Их никак нельзя назвать люмпенами или отбросами общества, напротив, их с полным правом можно отнести к лучшей его части, которую Лев Гумилёв не без оснований и очень метко называл «пассионарной».
И как же вели себя эти «пассионарии» в условиях полной оторванности от центров привычной им цивилизации, в обстановке полной неопределенности и риска для жизни? Мы видим тотальный отказ от тех правил и норм, что регулировали жизни каждого из этих людей до похода. Многожёнство, вероломные отказы от данных прежде клятв, заговоры против своих же однополчан, мятежи и т. д. и т. п. Можно только удивляться тому, как быстро с образованных и цивилизованных людей в условиях полного отрыва от привычного им общества и жизненного уклада слетал налёт этой «цивилизованности».
Почему мы считаем, что в условиях длительных космических экспедиций с их участниками не произойдёт подобная метаморфоза?
Совершенство техники и естественнонаучных представлений не гарантируют того, что психология человека сегодняшнего дня принципиально отличается от психологии участников экспедиций Кортеса и Писарро.
На этапе подготовки дальних космических полётов мы можем проверить уровень образования и физическое здоровье кандидатов в члены экипажа. До некоторой степени в наших силах удостовериться в их психическом здоровье и стрессоустойчивости. Однако оценка морально-нравственного облика кандидатов носит характер во многом индикативный и условный. Подлинные человечность, жертвенность и бескорыстность космонавта проявляются в условиях стресса, то есть тогда, когда возможность его выбраковки отсутствует по определению.
(…)
Мы должны признать, что с ростом числа отечественных космонавтов в их ряды неизбежно будут проникать люди недостойные и прямо деструктивные. Если же мы и впредь будем наделять в своём воображении наших космонавтов мифическими «сверхкачествами», то эта ошибка разрушит всю программу освоения дальнего космоса и будет стоить «Роскосмосу» больших жертв.
(…)
Как и всякая крупная корпоративная структура Федеральное министерство «Роскосмос» функционирует в условиях известной изолированности от общественного контроля и непрозрачности многих назначений. Это открывает простор для продвижения людей малодостойных, но удобных и управляемых с точки зрения административного аппарата. Не приходится удивляться тому, что преступную группу на операционной базе «Академик Королёв» создал именно Александр Баштин, космонавт во втором поколении, формально находившийся на хорошем счету у руководства и имевший прекрасные аппаратные связи.