[108]. В Горае Иче-Матес проверял мезузы[109] на дверях домов. Так он повстречал Рейхеле, на мезузе которой слово «Всевышний» совершенно стерлось. Когда она пожаловалась, что нужна только Сатане, он решил, что это небеса послали его сюда, чтобы спасти Рейхеле, — и предложил ей выйти за него замуж. Тем временем ребе Бинуш получил письмо, в котором его предупреждали, что Иче-Матес — мошенник и совратитель.
В каждом городе он соблазняет женщину, соединяется с ней узами брака, но его намерение — осквернить ее и обесчестить. После свадьбы женщины удаляются от него из-за его дурных привычек, ведь он сам попал в сети собственного колдовства и лишился мужской силы…
(В итоге свадьба чужака с Рейхеле состоялась, однако по прошествии семи дней Иче-Матес так и не стал ей мужем; его «отвели в баню и обследовали, есть ли у него все мужские признаки».) Далее письмо сообщало, что толпа сторонников Саббатая Цви готова «заживо проглотить любого, кто заронит сомнение в ее извращенной вере», поэтому мудрецы боятся даже рот раскрыть. По тону текста становится понятно, что роман критикует любое ложное мессианство — в том числе политическое, в котором цель оправдывает средства, а инакомыслие расценивается как богохульство.
И тогда ребе Бинуш предпринял последнюю попытку искоренить ересь в Горае: он приготовился к войне. Назвав Иче-Матеса лицемером, он предостерег свою общину от лжемессий и напомнил, что «торопиться с освобождением — грех». Но шло время, и ребе Бинуш все больше погружался в меланхолию, а по городу поползли слухи, что он готовится к смерти. Окончательное поражение он потерпел в ту ночь, когда Рейхеле обручилась с Иче-Матесом. Он узнал, что в доме отца Рейхеле творилось кощунство: распаленные кликушеством Иче-Матеса, мужчины и женщины танцевали друг с другом. Иешуа в своих мемуарах писал. что его дед был всегда готов прийти туда, где творилось бесчинство, и лично навести по рядок. Так и ребе Бинуш устремился к дому Рейхеле, чтобы изгнать зло из своего города. Но до пункта назначения старый раввин так и не добрался.
Реб Бинуш с тревогой оглянулся и понял, что дело плохо. Он повернул обратно к дому <…> ветер <…> подхватил реб Бинуша, протащил немного по скользкой дороге и швырнул на землю с такой силой, что кости затрещали. В голове пронеслась мысль: «Все, конец…»
«Уж теперь-то черти за него возьмутся… Да сотрется имя его!» — ликовал реб Мордхе-Йосеф. Ребе Бинуш лежал в лихорадке. На мгновение придя в себя, он попросил: «Увезите меня в Люблин… Ради Бога… Не хочу лежать в Горае». Когда его увозили из города, какая-то женщина закричала: «Ребе, на кого ж ты нас оставил? Ребе!»
Новым раввином Горая стал Лейви, освятивший брак Рейхеле и Иче-Матеса. Но реальная власть находилась в руках другого человека — нового приезжего, реб Гедальи, который появился в Горае с удивительными новостями о Саббатае Цви. Он рассказал ошеломленным горожанам, что Саббатай Цви уже явил себя как Мессию и «отправился в Стамбул, чтобы снять корону с головы султана, который властвует над Землей Израиля». Его победа поразила весь мир — так сказал реб Гедалья.
Теперь иудеи в большом почете. Самые могущественные правители приходят воздать им почести, поклониться им в ноги. Как только Саббатай Цви прибудет в Стамбул, великие перемены свершатся на земле и на небе. На Швуэс все евреи уже соберутся в Святой земле. Храм будет восстановлен, скрижали вернутся в ковчег, первосвященник снова будет приносить жертвы, а Саббатай Цви, наш избавитель, станет царем над всем миром…
Реб Гедалья, как и ребе Мейлех в романе Иешуа, был сластолюбцем «с выступающим животом».
Его шуба из бобровых хвостов оторочена шелком, на голове соболья шапка, окладистая черная борода до пупа, волнистые волосы до плеч, всё как у приличных людей.
Кроме того, он был ритуальным резником — а резников Башевис ставил ненамного выше убийц. В «Сатане в Горае» явственно видна связь между зверствами банд Хмельницкого и работой мясников Гедальи и Зайдл-Бера. Вскоре после приезда реб Гедальи, когда в Горае — впервые после резни 1648 года — в продаже появилось мясо, стало понятно, что город пал жертвой искушения. «Даже упрямые старики не выступали против него в открытую, они тоже нуждались в чашке мясного супа и делали вид, что ничего не видят и не слышат». Унылый аскетизм Иче-Матеса не вписывался в эту атмосферу благоденствия, и авторитет его уже не был прежним. Теперь реб Гедалья не просто управлял Гораем, а еще и воплощал в себе учение Саббатая Цви. Праздник Пейсах, когда евреи вспоминают спасение из египетского рабства, при реб Гедалье стал предвкушением нового Спасения. Его проповедь поощряла радости плоти и упоминала сексуальный союз как метафору божественного единства.
Каббала учит, доказывал он, что все законы Торы — это намеки на заповедь плодиться и размножаться. Когда придет Избавление, будет отменен не только запрет рабби Гершома, но и многие другие запреты <…> Каждая праведная женщина станет прекрасной, как Авигея, а месячных больше не будет, ведь нечистая кровь происходит из злого начала. Разрешено будет далее совокупляться с чужими женами. Более того, это станет заповедью, потому что каждый раз, когда мужчина соединяется с женщиной, Святой, благословен Он, воссоединяется с Его Духом.
Башевис обращает внимание на то, что во время этой праздничной проповеди в синагоге было больше женщин, чем в прежние годы: «Все понимали: реб Гедалья сумел им [женщинам] понравиться». Не забывал он и о своей профессии резника: «С раннего утра и до позднего вечера он стоял над ямой, наполненной кровью, и его длинный нож, не переставая, взрезал теплые шеи животных. Реб Гедалья резал телят и овец, кур, гусей и уток без числа». Во время пасхальной трапезы он не возражал против некоторых вольностей: женщины сидели вперемешку с мужчинами, и присутствующие выпили больше, чем предписанные четыре бокала вина. Ересь Саббатая Цви стала в Горае единственной разрешенной идеологией. Ее противников заставили молчать. «Одни уже начали верить, другие боялись преследований».
То же моральное разложение, которое погубило обитателей Малого Туробина в рассказе Башевиса «Бал», теперь все больше овладевало Гораем. Вообще, между «Балом» и «Сатаной в Горае» есть множество перекличек. Большинство персонажей рассказа имеют своих двойников в романе: реб Гедалья, совративший обитателей Горая мясом и красивыми речами, безусловно, представляет собой версию краковского доктора, завалившего Малый Туробин деньгами и едой. Ребе Бинуш — подобие ребе Ойзера, только чуть более хилое; Рейхеле — такая же несчастная девушка, как и Годл. И как доктор выбирает себе в невесты Годл, так реб Гедалья берет в жены Рейхеле, невзирая на то что она уже замужем. Вскоре после пасхальной трапезы Рейхеле посетило видение, в котором ангел Сандалфон сообщил ей, что на Рошашоне «наступит Избавление». Более того, ангел называл реб Гедалью праведником и говорил, что «его дела не остались не замеченными на небе, велики они, святые ангелы собирают из них корону для Духа Божьего». Рейхеле, как приказал ей князь ангелов, произнесла эти пророчества в синагоге, после чего упала в обморок. Одетая в свой лучший субботний наряд, с вуалью на лице, она безвольно лежала на руках реб Гедальи, словно живой свиток Торы. Опьяневшие люди сняли занавес, закрывавший свитки Торы, «натянули на шесты от свадебного балдахина и понесли над реб Гедальей и пророчицей Рейхеле». Гротескная пародия на свадебный обряд, освященный массовой истерией. Каббалист Мордхе-Йосеф и реб Иче-Матес немедленно отправились в путь, чтобы разнести повсюду великую весть об ангеле, говорившем устами Рейхеле. А реб Гедалья в это время «поселил Рейхеле у себя», хоть она и была замужней женщиной. Там ее обустроили, как подобает пророчице.
Он приказал побелить для нее отдельную комнату, увешал стены оберегами, поставил туда шкаф со свитком Торы. Рейхеле носит белые атласные платья, закрывает лицо белой вуалью. Целую неделю она не видит никого, кроме праведницы Хинкеле, которая ей прислуживает. Только в субботу у нее собираются десять женщин-единомышленниц, и они молятся вместе, как мужчины. Так велел реб Гедалья.
По ночам к Рейхеле приходили с визитом не только ангелы.
Реб Гедалья входит совершенно голый, только ермолка на голове, в левой руке свеча. Его тело густо покрыто волосом, как звериная шкура. Он снимает с нее белое шелковое покрывало, целует ей ноги и будит ее дрожащим голосом:
— Рейхеле, полночь… Небеса раскрываются… Пора!.. Крепись, Рейхеле… Настало время соединения…
Впоследствии злой дух, готовясь изнасиловать Рейхеле, дал ей понять, что она уже и так нечиста: все, что он собирался сделать, уже было сделано до него.
Реб Гедалья постепенно все больше ослаблял запреты, предписанные священными текстами. «В Горае правит реб Гедалья. Он вводит новые законы взамен тех, по которым жили до сих пор. Хотя в местечке еще остались ученые люди, они делают вид, что не видят и не слышат, как простонародье следует за реб Гедальей». Однажды он повел компанию парней к реке, чтобы застать врасплох купающихся женщин. Никто не смел возражать ему на людях, а если что и говорилось против него, так это были сплетни, распускаемые его тайными врагами. Горай изменился настолько, что его уже никто не узнавал. На первый взгляд везде царила радость, но, как напоминает нам рассказчик, зло зачастую сокрыто.
Суровая засуха только усилила веру в скорый приход Мессии. Крестьяне, обвиняя в засухе евреев, начали точить ножи, как при Хмельницком. Горай между тем пребывал в приподнятом настроении: мяса было навалом, играли много свадеб, и за три дня до праздника Рошашоне ожидали Мессию. Чем ближе подступала назначенная дата, тем сильнее становилась вера жителей Горая. Они даже работать перестали: к чему заканчивать начатые дела, если вот-вот наступит конец света? Эта картина перекликается с тем, как Иешуа описывал Леончин в книге «О мире, которого больше нет»: так горожане также готовились к приходу Мессии на Рошашоне. День за днем люди рассматривали чистое небо, силясь разглядеть знаки приближения облака, на котором все евреи должны были улететь в Иерусалим. Но вот праздник настал, а облако так и не появилось. На праздничной синагогальной службе в Горае царит уныние. «Женщины голосят, будто оплакивают покойника». Но даже перед лицом этого глобального разочарования бессовестн