Петров поднялся, отряхивая колени.
— Чтобы я их либо не испортил, либо не съел каким-то неправильным образом, типа сыра без хлеба, паштета прямо из банки или сырые сосиски.
— Как же ты кушаешь, когда их нет дома? — поразилась Настя.
— Такого не бывает. Дома всегда кто-то есть. У них там специально смены всякие и графики.
— Это странно, — сказала я.
— Согласен. Я и сам вешаюсь. Теперь понимаешь, почему я так мечтал сбежать оттуда? С утра до вечера под присмотром, вечно кто-то воспитывает и мозг выносит. То не туда положил, не так сел, неправильно встал, слишком рано из школы вернулся, слишком поздно вернулся, громко музыку включил, свет в ванной не погасил, прошел по сырому полу и всё в таком духе.
— А папа что?
— Ну, отец-то умный мужик, уважаю его. Он как от них ещё десять лет назад свалил, так больше туда ни ногой. Кстати, он у меня повар. Именно поэтому мойры и напрягаются. А вдруг, меня тоже на это потянет. Типа мужик, который готовит — это ненормально. Им, конечно, лучше всех знать, каким должен быть нормальный мужик. Но чуть у меня прокол какой, обязательно следует комментарий: «Гляди-ка, мальчик весь в отца».
— Ладно, считай, Бог смилостивился, — растроганно улыбаясь, сказала Настя. — Я покормлю тебя, мальчик. Заодно и чайник кипятить научу.
========== Глава 16 ==========
Наверное, в те времена, когда этот дом не был ещё холодным, грязным и заброшенным, в Капищено было очень приятно жить. Просторные комнаты с высокими потолками, большие окна, вид с одной стороны на кипарисы и фонтан, а чуть поодаль — круглая бревенчатая беседка. С другой — на аллею из старых, склоненных деревьев, площадку для отдыха и густой смешанный лес.
В столовой и нескольких других комнатах остались красивые темные деревянные шкафы, кое-где сохранились даже хрустальные люстры, до которых, воришкам, видимо, не удалось дотянуться. В гостиной стояла мягкая мебель — пузатый кожаный диван и кресла, в трех спальнях из пяти огромные двуспальные кровати, одна из которых была даже с каркасом для балдахина. Лестница, ведущая со второго этажа на третий, застелена красной ковровой дорожкой.
Ванны было три, но в той, что на третьем этаже не осталось ничего, кроме торчащих из стен и пола труб. На втором этаже — треснувшая душевая кабина, скорей всего её пытались снять и в итоге сломали. На первом — старая желтоватая ванна на кривых ножках за выцветшей шторкой. В столовой с распашными дверями — большой тяжелый обеденный стол и пианино, в гостиной бархатные шторы и напольные часы с маятником.
Для нас с Настей я выбрала комнату с темно-коричневыми обоями и крупными цветами жасмина, потому что она находилась на третьем этаже, прямо над залой, и в ней проходила труба от камина. Не могли же мы продолжать ночевать, как на вокзале. А ещё там стояла одноместная деревянная кровать с высокой спинкой, и оставалось перетащить вторую металлическую койку из хозяйственной комнаты, чтобы получился отличный двухместный номер.
В итоге, неисследованной оказалась только левая часть коридора на третьем этаже, которая заканчивалась запертой дверью, ведущей в угловую башню. И сколько мы не пытались её открыть, ничего не получалось.
Неожиданно выяснилось, что у Герасимова бывают приступы трудовой деятельности, а руки растут из правильного места, потому что пока на него никто не смотрел, он разобрался с водяными баками в гараже и запустил воду по трубам и батареям. А потом, когда оказалось, что в ванной на первом этаже кран сломан и течет, заменил его на кран из неработающей ванны.
В кладовке возле кухни Марков обнаружил несколько мясных консервов, банку засахарившегося мёда, сгущенку, мешок с отсыревшей и заледеневшей гречкой, пакет жуткого цвета муки, добавил к этому то, что осталось у нас, и пересчитал. Затем составил список допустимой каждодневной нормы на человека и выдал его Насте. Оказалось, что продержаться на том, что есть, мы сможем максимум неделю, поэтому вопрос «откуда брать еду» по-прежнему остался открытым. Воду, как и раньше, решили растапливать из снега, для чего Якушин притащил из гаража две большие пластиковые бочки.
Амелина было решено переселить в мансарду. Тепло, светло, и никому мешать не будет. Вероятно, раньше там была детская: низкая кровать, узенькие полочки лесенкой, комплект из трех разноразмерных сундуков с мягкими игрушками. Варварский набег её почти не коснулся.
Пока мы с Настей немного убирались, Амелин сидел, не снимая пальто, по-турецки на деревянном полу посреди мансарды, пристально следил за нашими действиями и умудрялся ещё беспомощно шутить о том, что для него никто так никогда не старался. С утра ему было значительно лучше, и он уже даже рвался нам помогать.
Из решетчатого стенного шкафа мы достали немного отсыревшую подушку и, хотя не свежие, но всё же относительно чистые простыни.
— Странно, что в этом доме никто не живет. Если бы у меня был такой дом, я бы никуда из него не уехал, — сказал Амелин, со стаканом чая в руке перебираясь на застеленную кровать.
— Может, хозяева умерли? — осторожно предположила Настя.
Он неопределенно пожал плечами:
— Хозяин — дядя Герасимова, а тот не умирал. Во всяком случае, Герасимову про это неизвестно.
— Тут такое место, где вполне могут жить любые призраки, — заверила нас Настя. — Просто наверняка должны быть.
Она сидела на большом сундуке, я пристроилась на подоконнике.
— Никого здесь нет, — на удивление серьёзно сказал Амелин.
— Откуда ты знаешь? — подозрительно спросила Сёмина.
— Если бы были, то я ночью услышал.
— Не выдумывай, — сказала я. — Типа ты можешь услышать призраков? Они же на то и призраки, чтобы быть неслышными. Тем более, ночью ты спал, уж это-то я точно знаю.
Он сделал глоток чая и насмешливо улыбнулся.
— Не знаю, о какой ночи ты говоришь, но когда я проснулся, спала как раз ты. Я ещё тогда очень удивился. В первый раз видел, чтобы люди предпочитали спать сидя.
— Очень смешно. В любом случае, из-за храпа Герасимова ты вряд ли мог бы что-то слышать.
— Так, я же вышел в коридор.
— Ты опять ночью в бреду бродил по дому? — поинтересовалась я.
— Ничего я не бродил. Просто захотел в туалет, или это только в бреду может случиться?
— Нет, тут определенно должны быть призраки, — Настю явно захватила эта тема.
— Ты серьёзно? — Амелин недоверчиво улыбался.
— Да, я чувствую, что это мистический дом. Может, в нем сто лет назад ревнивый муж отравил неверную жену или наоборот, несчастная женщина покончила с собой из-за неразделенной любви.
— Настя, прекрати, — попросила я. — Мне и так не нравится, что здесь такой тусклый электрический свет, что он не освещает углы комнат и едва горит в коридорах.
— Ты боишься призраков? — интерес Семиной разгорелся ещё сильнее.
— Ну, не совсем призраков. Я не знаю. Просто того, что там есть в темноте и смотрит на нас оттуда.
— То есть не мертвецов? — как-то разочарованно уточнила Сёмина. — А вот я ужасно боюсь кладбищ и покойников. Мне иногда даже кажется, что они ходят среди нас, как обычные люди. В этом доме наверняка кто-нибудь умер, может и не очень давно. Может, этот самый Герасимовский дядька и не уезжал вовсе, может, он скончался прямо здесь, и мы обнаружим его скелет в одном из шкафов?
— Настя!
— Да? Ну, ладно. Ну, а может, он убил её и спрятал в подвале? Или утопил в колодце или…
— Мне кажется, ты много смотришь разного кино, — мягко оборвал её Амелин. — В жизни всё гораздо страшнее.
— Ладно, — она как будто немного обиделась. — Но они, скорей всего, живут в той боковой башне.
Никогда бы не подумала, что Сёмина может быть такой вредной.
— А хочешь, я расскажу тебе одну реальную историю? — таинственным голосом предложил ей Амелин.
Сёмина зачарованно распахнула глаза, боясь услышать эту самую историю и одновременно ожидая её.
— Давай.
— Иди сюда, — он похлопал по матрасу рядом с собой, и она послушно перебралась к нему.
Я села напротив них на овечий ковер.
— Было мне лет тринадцать, и мама сказала: «Мне сегодня позвонили из ателье и сообщили, что юбка, которую я у них заказывала, уже готова, но я сама совершенно не успеваю съездить за ней», — он приостановился, чтобы убедиться, что мы слушаем и, слегка улыбнувшись, неспешно продолжил. — Короче, дала адрес, деньги и я поехал. Сначала на метро, а дальше нужно было на автобусе. В общем, сел я на него и по дороге понял, что еду куда-то не туда, спросил у женщин в автобусе, они велели пересесть на другой маршрут. Я пересел, и всё равно что-то не то. Еду-еду, а в салоне кроме одного пьяненького мужика — ни единой души, да и темнеет уже. Мужик меня заверил, что тётки всё перепутали, и на этом автобусе я точно никуда не приеду. В итоге, сошел на первой же остановке. Лесная полоса, тишина, уличный фонарь едва горит. Достал телефон — позвонить матери, что заблудился, а связи нет. В общем, перешел на другую сторону, чтобы обратно поехать, и тут вдруг останавливается возле меня красная Ауди-6, а за рулем такая роскошная брюнетка в белом платье сидит. Волосы до попы, глаза синющие. И платье с таким вырезом, что я не сразу даже смог ответить, куда мне нужно ехать. Она взяла листок с адресом и говорит — о» кей, давай подкину, и смотрит так, словно я ей понравился. Ну, а мне тринадцать лет, и я таких красивых девушек в жизни не видел, так что, конечно, упрашивать меня не пришлось. И мы поехали, а через какое-то время она вдруг сообщает: «я тебя обязательно отвезу в ателье, только сначала мы заскочим ненадолго в одно место». Пришлось согласиться, выхода-то у меня не было. А на зеркале у неё висел брелок — бильярдный шар с цифрой восемь, и он так монотонно болтался из стороны в сторону, что я смотрел, смотрел и невольно задремал. А когда проснулся, то обнаружил, что машина стоит на обочине, кругом тишина, темнота, а девушки рядом нет.