И после того, как он это сказал, я почувствовала, что ещё немного и действительно расплачусь.
— Не знаю, просто резко настроение испортилось. Но дело совсем не в Подольском. Клянусь.
Это было чистейшей правдой. Только я всё рано пошла домой, потому что если бы осталась, то обязательно разревелась бы при всех.
========== Глава 48 ==========
Мрачные, неприятные подозрения начали копошиться у меня в голове. Противные, навязчивые, до конца не оформившиеся мысли.
Я же не ответила Амелину тогда сразу.
Нет, конечно, его могли до сих пор не выписать с таким-то переломом. А в больнице у него нет ни телефона, ни компьютера.
Но он же писал мне тогда как-то, в тот день, когда я приехала.
И вообще, если его уже привезли в Москву, то я могу просто отправиться к нему в больницу и поговорить. Тогда мы всё решим. Но для этого нужно было хотя бы знать куда ехать.
В общем, на следующий день я приняла решение пойти к нему домой, причём, как только решила, так сразу и побежала.
Просто шла домой после школы, а потом развернулась, и помчалась в другую сторону. Не знаю, что на меня нашло, но я летела сломя голову, по снежным лужам, перескакивая через газонные ограждения, один раз даже на красный свет.
Обшарпанный вонючий подъезд, исписанные стены, пятый этаж.
Я замешкалась, как тогда перед дверью Кристины, но если в тот раз я колебалась всего пару секунд, то теперь застыла, никак не решаясь позвонить.
Минут пять так стояла, как дура, пока не услышала, что кто-то медленно и грузно поднимется по лестнице.
Пожилая измученная женщина с большими тряпичными сумками в обеих руках поравнялась со мной, подозрительно посмотрела, затем поставила сумки на пол, достала ключи и, тяжело переводя дыхание, спросила: «вы к кому?».
— А Костя дома? — смущенно и тупо спросила я.
Женщина растерянно уставилась на меня так, словно я сказала что-то неприличное.
— Тоня?
Мы сидели на кухне, и пили чай. Точнее я пила, а она всё говорила и говорила без остановки, словно сто лет ни с кем не разговаривала.
— Я вообще сама родом с ярославской области, деревенская, но в четырнадцать, как мать померла, уехала с тёткой в Москву, выучилась, замуж вышла, и вроде уж немного пообжилась здесь, а по окончании института муж получил распределение на «Чайку».
Как раз неподалёку от нашей деревни, так что пришлось сниматься и ехать обратно. Ну, а что делать, раньше-то особо выбора не было, да и не самый плохой вариант, я тебе скажу.
Думали, отработает положенный срок, вернемся, но как он пришел на завод, так до самого инсульта там и проработал, втянулся, очень нравилось ему, да и Мила на второй год уже родилась, так что уже не до Москвы было. Хотя тётка постоянно звала.
А Мила-то с рождения получилась ладной девчушкой, и мы с Витей, мужем моим, так радовались, что она у нас первой красавицей растет, что вот от этой радости-то видать всё и проглядели.
Училась она всегда неважно, зато сильно танцами увлеклась, да и способности у неё к этому делу несомненные оказались. На соревнования с бальным коллективом ездила, места какие-то занимала, пока у нас ещё денег хватало, потому что, знаешь, какое это, оказывается, дорогое дело. Одни платья чего стоят.
А ещё время такое было. Девяностые. У Вити на заводе проблемы, у меня в больнице постоянные смены руководства и задержки зарплаты. Бывало и по два месяца, и по три могли не платить.
До сих пор перед глазами стоит, как она рыдала, когда я объявила ей, что с танцами придется заканчивать.
Но потом нашла себе какую-то модную студию и стала пропадать там. Ну, а я что? Вроде при деле ребенок был. Только учебу забросила совсем, еле восемь классов дотянула, пошла в училище.
Да и там, со всякими клубами да дискотеками еле тянула. Муж мой расстраивался очень, что дурында такая вышла. Повлиять пытался, но куда там.
У неё уже одни поклонники на уме были. То один, то другой, я и со счета сбилась.
Ну и, естественно, закончилось всё дело тем, что в шестнадцать лет она забеременела. Собиралась аборт делать, но я ей категорически запретила. Категорически.
Много мы ругались из-за этого, она всё из-за танцев своих тряслась, дескать, фигуру потеряет и время упустит. Но я стояла намертво.
Вот так, с горем пополам, Костик всё же родился. Папашу мы его никогда и в глаза не видели, я до сих пор не уверена, что Мила сама знает.
В общем, она как родила так сразу и вернулась к своей разгульной жизни. Благо, хоть подрабатывала где-то, себя кормила, а до ребенка ей никакого дела и не было, точно и не её он вовсе.
Учиться кое-как закончила и стукнуло ей в голову, типа поеду в Москву — там условия, работа, женихи и деньги.
Ну, я ей отдала ключи от оставшейся мне по завещанию тёткиной квартиры, и за следующие два года она к нам ни разу и не приехала. Только письма присылала, что, дескать, всё у неё нормально.
Уж не знаю, чем она в то время занималась, но нам и без неё хорошо было, если не считать того, что у Вити инсульт случился и работать он, конечно, уже не мог, зато с Костиком сидел, очень много с ним возился, хотя сам едва ходил и почти не разговаривал.
И вот, однажды, в один прекрасный день заявилась. Вся такая расфуфыренная, надменная, увидела Костика и как-то сразу к нему прониклась, ведь он тогда, точно ангелок был, как она сама в детстве.
И прям, говорит — хочу, чтоб он ко мне переехал. Представляешь, какой для нас это шок? Мы же только им и жили. Кругом проблем по горло, страна рушилась, а он как солнышко, придешь домой и понимаешь, зачем ещё живешь.
Дед, ведь, помятуя о том, какая дочка получилась, очень хотел, чтобы хоть внук умным и серьёзным вырос, всегда с ним по-взрослому разговаривал.
Зайдешь, бывало домой, слышишь, вещает, думаешь, кто-то в гости зашел, ан нет, с мальцом беседует. И ведь тот же слушал, открыв рот заслушивался.
Сам от горшка два вершка, а глаза распахнет и вникает. Да он вообще всегда очень способный был, явно не в мать пошел.
Одним словом, я велела Миле не дергать мальчишку и не дурить ему голову.
Мы же поначалу сказали, что она сестра ему, такая договоренность обоюдная была.
Он её потом всегда так и называл. Ну и она вроде бы не очень настаивала, только денег попросила и уехала с богом.
А через полгода опять объявилась. Сказала, не дадите денег, заберу сына.
Выбора у меня-то и не было. Вот так и пошло, только и успевали от неё откупаться.
Один раз даже прописку в ту квартиру выторговала, а мне и не жалко было, лишь бы нас в покое оставила.
Но вскоре вышла у нас ужасная история. У соседей наших по дому трагедия случилась.
Муж по пьянке ребенка маленького убил, зарезал пасынка своего. А Костик в ту ночь слышал всё, как было, и на него эта история очень сильное впечатление произвела. Плохо спать стал, голоса ему чудились.
Так вот, как эта женщина съехала, мы с Витей решили выкупить вторую половину дома, от греха подальше, чтобы никаких соседей не было больше.
И поэтому когда Мила явилась в следующий раз, то сильно разозлилась, что мы ничего дать ей не можем. Орала как курица резаная, что мы жируем, а её в трудную минуту не поддерживаем.
Ну, я и послала её куда подальше, а когда на утро мы проснулись, то оказалось, что она уехала и забрала Костика с собой.
В тут же минуту я собралась и поехала в Москву, подалась в квартиру, а там никого, тишина и пустота.
Под дверью сидела сутки, так никто и не пришел. Прожила у старой знакомой около недели, каждый день торчала у подъезда — ждала.
Но пришлось уехать, потому что Витя же один остался, а ему тоже уход нужен был. И что мы могли сделать? Она ведь мать Костику, законное право имела.
Я написала ей письмо, пообещала, что найду деньги, сколько угодно, пусть только ребенка вернет. И она мне ответила. Точнее такую сумму написала, что Витю сразу второй инсульт схватил. Вообще ходить перестал, слёг окончательно и совсем связал меня по рукам и ногам. Потому что я уже и отойти от него не могла, чтобы подработку взять, да и в больнице пришлось часы себе сократить.
Тогда я предложила Миле переоформить эту квартиру на неё, захочет, продаст, будут деньги. Но она ответила, что и так прекрасно в ней живет, а если продаст, то окажется на улице.
И я в сердцах даже подумала выписать её, но оказалось, что мать с несовершеннолетним ребенком оттуда никто не выпишет. Оставалось только пытаться накопить ту сумму, которую она просила.
— Ты ещё от меня не устала? — Костина бабушка встала и полезла в шкафчик, достала валокордин, накапала себе в столовую ложку. По кухне растекся едкий валериановый запах.
— Нет. Мне интересно.
— Я так подробно это рассказываю, потому что хочу, чтобы ты поняла, почему так вышло. Чтобы не делала поспешных выводов.
— А я и не делаю.
— Погоди, выслушай сначала. В общем, прошло года два-три.
Я умоляла Милу приехать, привезти Костика хотя бы на лето, на каникулы, но с таким же успехом можно было биться о стену.
Думала, она пошла на принцип. Но дело, как я теперь понимаю, было в другом.
Только слишком поздно я об этом узнала. Не буду мучить тебя своими перипетиями: как уговаривала своих приятельниц на пару дней остаться с Витей, как каждый раз безрезультатно штурмовала Милину квартиру, при том, что несколько раз она была дома, но попросту не открывала мне, как завязала знакомства с её соседями и по крупицам выуживала информацию, расскажу лишь, что теперь знаю, и что происходило все эти годы.
Оказалось, она действительно нашла себе работу танцовщицы. Но какой? В этих ночных клубах с голой задницей плясала, а Костик целыми днями один сидел.