– Политик, не воин.
– В точку. Хотя… я слышал, что он диво как хорош с двуручным оружием, но мне, право, не верится.
Мы выпили кофе, в котором больше коньяка, чем кофе, и он мне понравился.
– Тан л’Мориа, я, конечно, догадываюсь, что здесь сегодня произошло, но через десять минут мне придется говорить с его величеством по магическому мосту, и я должен знать, что сказать ему, чтобы не оказаться ощипанным. Я ведь чуть не потерял Скоальт-Ярд, впервые за всю историю империи.
Я допил кофе залпом и жестом попросил смешать еще.
– Мир никогда не будет прежним! Башню атаковали… Немыслимо! Что вы знаете о колониальных войнах, господин Морк?
– Они обогащают государство.
– Это все, что должен знать истинный верноподданный империи! – рассмеялся я. – Но сейчас речь об армии. Армия Мескии, сильнейшая в мире, самая большая и боеспособная в открытом бою и для удержания территорий, но колониальные войска – особый разговор. Существует четыре военных базы, которые подготавливают элитные силы для проведения экспансий. Служение в них считается столь же престижным, сколь и опасным. Ваш покорный слуга стал офицером дивизии «Сангуашлосс», подготовленной в замке Сангуашлосс, как нетрудно догадаться. И мы, алые мундиры, воевали в Малдизе. Пять пехотных полков, немного кавалерии и артиллерии, но в основном пехота. Самые жуткие головорезы – в рядах регулярной армии, готовые делать все, что бы ни приказало командование.
– Напомните, в каком чине вы…
– Полковник в отставке. Да, господин Морк, дурная репутация тянется к дурной репутации, это неизбежно.
– Я до сих пор не понимаю…
– А я люблю подходить издалека и рассказывать истории! Вы не возражаете?
– Продолжайте.
– А вы долейте мне этого крепкого кофе с коньяком, пожалуйста! «Арвимак»?
– Двадцатилетней выдержки.
– Уважаю. Так вот, мы постоянно были в бою, прозябали в проклятых джунглях, резали аджамешей и старались не быть зарезанными ими. Партизанская война самая страшная! В открытом бою хотя бы знаешь, откуда тебя будут убивать! Со временем эта история перешла в разряд армейских страшилок, а таких немного, поверьте, но история об исчезнувшем батальоне холодила кровь еще как! Ты помнишь ту историю, Себастина?
– Да, хозяин.
– Батальон числом в четыре сотни обученных и опытных солдат просто исчез во время зачистки территории. Мы искали их седмицу, но не нашли ни тел, ни крови, ни следов борьбы. Они исчезли, и никто никогда не видел этих солдат снова. Минуло, кажется, лет девять…
– Десять, хозяин.
– Спасибо. Десять лет минуло, и вдруг исчезнувшие солдаты прорастают на плодородной почве Старкрара, как грибы после грибного дождя! Все эти ублюдки, которых мы сегодня убивали, официально погибли на войне десять лет назад. Они все – «Сангуашлосс».
– Поэтому вы знаете их тактические ходы?
– Я гонял солдат по плацу достаточно, чтобы отличить просто прямую спину от военной выправки моей родной дивизии. А если учесть, что перед тем я столкнулся с тремя «воскресшими» солдатами, у меня не осталось сомнений. Солдаты-призраки с совсем не призрачным оружием, как вам?
Он ответил, ответил от души, нецензурно, так что мне понравилось.
– Если хотите, господин Морк, сообщите Императору, что тан л’Мориа потерпел неудачу везде, где только мог, и лишился всех своих нитей. А также части служащих. – Я поднялся с кресла, допил третью чашку кофе и крутанул в пальцах трость. – Я поеду домой и завалюсь в свою постель, потому что уже поздно и даже кофе не заставит меня помочь вам разгребать весь этот бардак. Кстати, а тан л’Румар, он выжил вообще?
– Он в стабильном состоянии, хотя в ближайший год, я думаю, на службе мы его не увидим.
– Так они следили за мной, – сказал я сам себе, будучи уже у двери.
– Что, простите?
– Они следят за мной, господин Морк. Тот, которого я хотел допросить, притворялся слепым попрошайкой. В первый раз я столкнулся с ним чуть ли не в тот же день, когда принялся за расследование смерти де Моранжака, но голова была забита другим. Он назвал меня таном, слепец! Ха! Единственный слепец здесь я! Завтра буду допрашивать этого старого индюка, как его… Фериса! Да, но это завтра!
Я поправил на носу очки с красными стеклами, надел цилиндр и покинул зал. От коньяка мне стало хорошо, а от всего остального в мире – плохо. До боли хотелось увидеть Кименрию, я давно к ней не заглядывал, но сердце звало домой, туда, где Аноис.
На следующее утро я проснулся довольно бодрым и выспавшимся. Предчувствуя все беды, которые меня ждут грядущим днем, я оделся, с аппетитом позавтракал и, попрощавшись с домочадцами, чего обычно не делаю, отправился в Скоальт-Ярд.
Преодолев кордон из журналистов столичных газет при въезде на территорию Башни, я пересек двор и вошел в холл. На стенах, полу и потолке не было свободного места от свай и перекладин, по которым сновали рабочие. Мраморщики со всей столицы согнаны в Скоальт-Ярд, чтобы в самом скором времени придать ему надлежащий вид.
– Видели это, тан л’Мориа? – Марцеллус Морк, прохаживающийся по холлу с перебинтованной рукой, указал на входную дверь.
– Журналистов или цветы?
– И то и другое. Они не понимают, что мешают нам работать. Хотя это все очень трогательно, конечно.
У внешних стен действительно стопками лежали цветы, а какой-то доброхот вывесил несколько застекленных табличек, внутри которых на бумажных листах значились имена и звания констеблей, погибших во вчерашней резне. Горожане на удивление эмоционально отреагировали на произошедшее, а ведь обычно они слуг закона терпеть не могут.
– Мы нашли Диттера, – сообщил авиак.
– Полагаю, ему нечего было вам сказать.
– Люди, сломанные пополам, не очень разговорчивы. Мы так же нашли тела настоящих ош-зан-кай. Все они были сложены под мостом, соединяющим Стадфорд и Дно.
– Вот уж гиблое место.
Поднявшись на верхние этажи, я попытался заняться тем, в чем не видел особого смысла, – допросом Фериса. Для себя я заранее сделал вывод, что старый арани ничего не знает, просто судьба сыграла с ним последнюю злую шутку на пороге смерти. Со стороны действительно казалось, что старик умрет в любой момент.
История, поведанная Кулбуро, оправдала все мои ожидания. После того как ему дали неправдоподобно большой срок за воровство, выбитый семейством л’Калипса, авиак промучился в Черепе-На-Костях без малого двадцать лет. Его выпустили на несколько лет раньше именно по состоянию здоровья, слишком дорого поддерживать жизнь в столь старом и слабом заключенном, проще вышвырнуть его, чтобы скорая зима сделала свое дело. Но Ферис оказался живуч, он не только не подох сразу, но и прожил достаточно, чтобы найти и обучить преемника. Молодой синий арани по имени Касперро Листон, который впоследствии был убит в переулке возле храма Святого Порция. Сообщать старику о смерти его протеже оказалось стратегической ошибкой, Ферис мгновенно расклеился и начал рыдать, проклиная себя за глупость. Страдая от старческой сентиментальности, он успел привязаться к ученику как к родному, и теперь весть о смерти Касперро Листона стала для него мощным ударом.
– Отведите его в камеру, дайте пару теплых одеял и обеспечьте горячей пищей. Только хорошей пищей, а не тем, чем мы обычно кормим заключенных.
Младшие дознаватели утащили авиака под непрекращающиеся стоны и громкие проклятия. Ферис впал с тихую истерику. До конца дня я не покидал Башню, вынужденно участвовал во всех конференциях и прочих экстренных совещаниях, которые легли на мои плечи. Мне банально больше нечего было делать, некуда идти, нечего узнавать. Поэтому я сидел за одним столом с Морком, л’Калипса и еще несколькими высокими чинами Скоальт-Ярда, отвечал на заранее оговоренные вопросы журналистов и мечтал поскорее оказаться в домашнем кабинете, запереться ото всех и заснуть в собственном кресле прямо за столом.
Когда этот бесконечный день все-таки закончился, я вернулся домой и исполнил свои желания. Следующие дни я провел безвылазно сидя дома, окопавшись в кабинете и не желая никого видеть. Единственной, кого я к себе подпускал, была Себастина, которая периодически заставляла меня браться за оружие и гонять кровь по телу. Я не хотел есть, пить, я лишь спал, а когда не спал, в моей голове перекатывался тяжелый свинцовый шарик, который причинял мне тупую боль, и я вновь сильно хотел спать. Кожевенник тем временем не успокаивался. Количество его жертв росло, однако новые убийства не следовали одно за другим как прежде. Он продолжал убивать нетэнкрисов, срезая с них кожу и дурача при этом дискредитированных слуг Скоальт-Ярда.
С тех пор как Башню едва не взяли штурмом, авторитет слуг закона сильно упал. Конечно, это огромное преувеличение. Чтобы взять Башню, даже пользуясь эффектом неожиданности, нужна армия побольше и как минимум один боевой дирижабль, обстреливающий ее снаружи. Таков мой стратегический расчет, который я составлял некогда на досуге… Да, ради развлечения я составил планы штурма и обороны всех правительственных зданий Старкрара, включая тюрьму и башню КГМ. У меня странные развлечения, даже я это понимаю.
– Тан л’Мориа?
Дверь приоткрылась, и в нее лишь одним глазком заглянула прекрасная Аноис.
– Доброе… добрый… Что там сейчас?
– Вечер, тан л’Мориа. Поздний. Ночь.
– Я бы предложил вам войти, но здесь очень спертый воздух, и хотя я этого не ощущаю, если вы войдете, то он вам не понравится.
– Я все же рискну. – Она вошла, прошлась по ковру и заняла кресло напротив моего стола.
– Где вы взяли ключ?
– Попросила у Мелинды. Эта милая девушка не умеет говорить «нет», она такая застенчивая…
– Да, очень! – хохотнул я. – Особенно пока не снимет очки! Очень!
Она меня, конечно, не поняла, и от этого мне стало немного смешно.
– О чем вы думаете, тан л’Мориа?
– Я… Я думаю, что за все то время, что провел в своем маленьком добровольном изгнании, мне следовало бы напиться. Немного рома, быть может, помогло бы мне забыться…