И на меня снизошло озарение! Я взял руку Инчиваля и осмотрел его пальцы.
– Укусы, мэтр, где они?
– Укусы? Уже зажили, тан. Не вечно же им там быть.
– Да, не вечно. Приглядите за моим креслом, хотя думаю, оно мне больше не понадобится. Идем, Себастина!
Мы спешно покинули заведение, и я назвал шоферу адрес Инчиваля. Пришлось ехать из одного конца Блакхолла в другой, а между тем начинались ранние зимние сумерки. Зима долга и сурова в Старкраре. Добравшись до места, я приказал шоферу ждать и вместе с Себастиной направился в опечатанный дом. На пороге я остановился, разглядывая сломанные печати. Неужели нас опередили какие-то мародеры? Как и в прошлый раз, я достал револьвер и отстранился, а Себастина вошла в здание первой. Не став ждать, я последовал за ней, держа оружие наготове.
– Зачем мы пришли, хозяин? – тихо спросила горничная.
– Затем, что твой хозяин узколобый муравей.
Мы обошли весь первый этаж, и когда Себастина намерилась идти на второй, я ее остановил:
– Покарауль меня.
Опустив оружие, я вошел в алхимическую лабораторию на первом этаже и стал осматриваться.
– Многие случайности не случайны, Себастина. – Я присел на корточки возле кучи валяющихся на полу книг и стал перебирать их одну за другой. След крови на корешке. Еще один след крови на корешке. И еще один. А вот на четвертой кровавый отпечаток ладони. – Инчиваль – талантливый алхимик и любознательнейший тэнкрис. Это и стало причиной того, что его пытались убить.
Я вынул карманные часы и посветил на потертую кожаную обложку. «Трактаты об искусстве живой алхимии народов Востока». Автор Апуничан Мкаханди. Я сел за ближайший стол, раскрыл книгу и начал листать ее.
– Алхимия – великая наука. Издревле она пытается соперничать с магией, всегда проигрывает, но не погибает, ибо слишком много значит, чтобы просто так угаснуть. Здесь, в странах Запада, мы подчас забываем всю силу и важность алхимии. Совершенные сплавы, химические реагенты, порох, сильнейшие кислоты, экспериментальное топливо. Мы так мало обращаем внимание на алхимию, которую затмевает наша магия, что невольно относимся тем же образом и к алхимии, развивавшейся не в нашей стране, не в нашей ментальности. Алхимики Востока считаются второсортными, им трудно создавать оружейный порох и плавить сверхпрочный металл. Они – алхимики жизни. Веками алхимики-лекари Пайшоань и Малдиза изучали свойства живых элементов, работая не над оружием, а над лекарством. Лекарством от старения, эликсиром вечной жизни. Поэтому западная медицина отстает от восточной. Пока мы чествовали смерть, народы Востока изучали жизни.
Наконец я нашел нужную страницу.
– Инчиваль любопытен, как огненный хорек, для него нет ничего интереснее нового опыта. Помнишь, когда ты спасла мне жизнь в Квартале Теней?
– Да, хозяин.
– Ты жестко обошлась с тем великаном, разорвала его напополам. Меня еще забрызгало. Впотьмах я подумал, что это кровь. Но это было не так. Пока Инчиваль метал пламя в Квартале Теней, он опалил свои собственные рукава, и пальто пришло в негодность. Я отдал ему свой испачканный плащ. Конечно, придя домой, он не смог устоять, чтобы не попытаться выяснить, что это за гадость на моем плаще. Ведь это была не кровь. Думаю, враг следил за ним, а Инч постоянно мотается между университетом Калькштейна и рынком специй, закупая реактивы и компоненты. По списку ингредиентов, закупаемых магом или алхимиком, второй маг или алхимик вполне может узнать, что у первого на уме.
– Вы нашли, что искали, хозяин?
– Ты знакома с трактатами наших алхимиков по вопросу создания искусственной жизни, Себастина?
– Нет, хозяин.
– И хорошо, потому что это сущий бред и даже читать его оскорбительно. Западные алхимики считали, что, если смешать в определенных условиях мужское семя, конский навоз, нагреть это и добавить крови, получится искусственное живое существо. Гомункул. У восточных алхимиков на этот вопрос иной взгляд. Тридцать пять литров воды, двадцать килограмм углерода, четыре литра аммиака, полтора килограмма извести, восемьсот грамм фосфора, двести пятьдесят грамм соли, сто грамм селитры и еще понемногу разной мелочи. Замешав это в определенных условиях, добавив «семя разума» и «семя плоти», можно создать искусственную жизнь. Искусственного человека, если на то пошло. Знаешь, почему мне кажется, что этот рецепт более правдив?
– Он не так сильно похож на бред, хозяин?
– Да. А еще примерно из тех же элементов состоит тело человека. Вода, углерод, аммиак и так далее. – Я закрыл книгу и встал. – Мирэж Зинкара не маг, он алхимик. И созданное им чудовище бродит по Старкрару, сдирая кожу со своих жертв. Он на виду, а гомункул в тени. С этой книгой и со старыми военными архивами я смогу вновь поболтать с ним в камере Черепа-На-Костях, и теперь никто мне не помешает. Идем…
На втором этаже скрипнула половица – видимо, мародеры, о которых я подумал прежде. Я дотронулся до Голоса, пытаясь нащупать эмоции чужака, которые не заметил прежде. Однако вместо этого я ощутил присутствие зверя, который очень быстро превратился из просто зверя в чудовище! Тому, кто не способен чувствовать чужие эмоции, невозможно объяснить это, точно так же Кименрия не может объяснить мне разницу в том, как мы видим цвета. То, что я ощутил, было в высшей степени ужасно, омерзительно и испугало меня до умопомрачения! Сгусток злобы, голода, всепожирающей ненависти вырос и набух над моей головой, словно громадный мерзкий фурункул!
– Себастина, бежим!
Рокочущий рев ударил в наши спины, практически вышвыривая прочь на улицу, и в фонтане стеклянных брызг, круша часть каменной стены, со второго этажа выметнулось нечто монструозное. Оно приземлилось посреди проезжей части, сделав в ней изрядную вмятину, вырвало из брусчатки булыжник и запустило им в нас. Камень, брошенный со скоростью пушечного ядра, расщепил входную дверь, а чудовище прыгнуло к нам. На его пути встала Себастина, моя хрупкая тонкая горничная, которая одним ударом в грудь отшвырнула громадного монстра. Он перелетел через улицу и проломил стену гостиной дома напротив.
– Вы целы, хозяин?
– Твоими стараниями…
Рев, взлетевший в небо над столицей, предупредил нас – ничто не окончено. Монстр выпрыгнул из полуразрушенного здания, и Себастина ринулась ему наперерез. Он был в пять или шесть раз крупнее, и Луна знает, насколько тяжелее моей горничной, но когда они с Себастиной начали обмениваться ударами, монстра затрясло. Ей тоже пришлось трудно, из чего я заключил, что у этого урода кулаки размером с кузнечные наковальни, а тело из стальных мышц и гранитных костей. Он заключил ее в объятия и сжал, а я закричал от ужасной боли, сдавливающей мои ребра. Себастина сложила руки и обрушила на его череп сдвоенный удар, которым могла легко прошибить дверь банковского сейфа. Чудовище подбросило мою горничную, как пушинку, схватило ее за ногу, и изо всех сил ударило об землю раз, еще раз. Как разгневанный ребенок куклу, он стал терзать мою горничную, а я скорчился и завыл, чувствуя жалкие отголоски ее боли.
Наконец он отшвырнул Себастину прочь и неспешно побрел ко мне, полностью уверенный в собственном превосходстве. Боль затуманила мой взгляд, и единственное, что я смог разглядеть, были огромные налитые кровью глаза, светящиеся внутренней злобой. А потом он засмеялся. Я был уверен, то не шутка моего воображения или простой гортанный рокот – тварь смеялась над слабым маленьким комком плоти, который вот-вот будет размазан и смешан с грязным снегом. Раздался хлопок, второй, третий. Шофер вел огонь из табельного оружия, обстреливая монстра справа. Тварь совершила прыжок и одним ударом руки-лапы разорвала несчастного. После этого, решив, видно, больше не церемониться, она в два прыжка добралась до меня и закрыла собой небо.
– Пора умирать, – отчетливо услышал я, купаясь в облаке зловонного пара, вырвавшегося из пасти.
– Рано.
Монстр вздрогнул, пошатнулся, а вокруг его толстой шеи обвились руки Себастины. Она рискнула, опираясь на его анатомическое сходство с человеком – пережала артерии, которые вполне могли располагаться иначе. Ей повезло, артерии оказались на том же месте, что и у людей. Урод начал хрипеть, замахал ручищами, пытаясь сдернуть со спины чудовищно сильную женщину, а я наконец смог вернуть контроль над собой и поднять револьвер.
– Себастина, прочь!
Первый выстрел, и свинцовая пуля вошла ему в грудь, второй стала «Улыбка Дракона». Моя горничная стремительным горностаем соскользнула со спины монстра и бросилась прочь аккурат перед тем, как его объяло огненное облако. Волной жара опалило и меня, а от протяжного крика чужой боли заломило в висках, но вместо того, чтобы превратиться в золу, монстр стряхнул с себя пламя! Опаленный, воняющий горелой плотью и озлобленный тысячекратно против прежнего! Третьим в барабане шел патрон с черной ртутью, и я успел нажать на крючок, что спасло меня. Сильнейший растворитель оказался самым действенным оружием. Издавая невероятные, леденящие кровь звуки, громадная тварь покатилась по земле, черпая горстями снег, сдирая с себя куски разжиженной дымящейся плоти. Когда она вскочила на ноги, я увидел жуткую картину – оголенные волокна мускулов и местами кости без плоти на них.
– Иди сюда, мразь, у меня есть еще!
Я снова солгал, но чудовище этого не знало, и потому оно резко присело на корточки, оттолкнулось, вызвав волну воздуха, и совершило головокружительный прыжок по широкой дуге метров на семьдесят.
– В стимер, быстрее! Он отправился на юг!
Я перескочил через останки несчастного шофера и сел за руль, дождался Себастину и повернул тумблер. К счастью, парогенератор еще не успел остыть, и его топка быстро раскалилась, питаемая жаром железного угля. Заработали поршни, закрутился вал, приводя все в движение, поднялось шипение и гудение, стимер сдвинулся с места и ринулся вдогонку за тварью.
– Он скачет по крышам, хозяин.
– Вижу.
Сжимая обтянутое кожей колесо руля, я попытался вести эту мерзкую колесницу так, чтобы никого не убить и не отстать от громадной тени, скачущей с одной крыши на другую, и если в первом я преуспел, то во втором безнадежно отстал. Стимер не смог развить такую скорость, чтобы угнаться за тварью! Какой толк от этого перехваленного детища прогресса, если оно не может догнать существо из плоти?! Пусть и настолько необычное! Он оторвался, и преследовать чудовище мы смогли лишь по периодически раздающимся истошным крикам. Монстр не счел своим долгом скрываться, он ломал крыши, приземляясь на них своей тушей и наводя на горожан дикий ужас. Пришел момент решать, куда поворачивать, ведь я не знал, куда движется тварь. Возможно, он рвался к «Розовому бутону», чтобы добить Инчиваля, но так же возможно, что он двигался в Тромбпайк, к Мирэжу Зинкара. Я ни на секунду не усомнился в том, что чудовище связано с малдизцем! Я резко свернул налево, направляясь к публичному дому. Плевать, если он опередит меня в Тромбпайке, страшнее, если он доберется до Инча раньше!