ществ, неполных семь десятков, которые разбежались и спрятались в Старкраре, потому что я им приказал. По умолчанию все остальные считаются мертвыми. Таково мое слово.
– Замечательно.
Я вздрогнул, поднялся, и в руке моей уже сжата трость.
– Просто очень замечательно.
Свет ламп притух, тени сгустились вокруг стола так, словно темнота стала материальной лишь на миг, чтобы, отступив, оставить в моем кабинете кого-то в темном плаще с капюшоном. Он приподнял голову, и керосиновая лампа высветила уродливую морду, выпуклые глаза, приплюснутый широкий нос, пасть с такими клыками, что закрытой она быть не может в принципе. Потребовались драгоценные доли секунды, чтобы понять – деревянная маска. Незваный гость не воспользовался замешательством, давая себя рассмотреть.
– Малдизская маска, – проговорил я. – Они всегда казались мне… такими омерзительными. Я уже видел такую.
– Не сомневаюсь, дорогой тан. Мое последнее приобретение.
– Зинкара?
Смешок.
– И Зинкара тоже. Я многолик, у меня много лиц, у меня много рук, много мыслей и голосов. Зинкара – один из ликов.
– При наличии стольких голосов вы ухитряетесь нести псевдозагадочную чушь. Полагаю, это вы ответственны за все, что творилось в столице в последнее время?
– Виновен, – кивнул незваный гость.
– Какова ваша цель?
– А вы еще не поняли?
– Думаю, что понял, но моя догадка столь нелепа, что я не решаюсь высказать ее даже самому себе. Вы задумали уничтожить империю.
– И я иду к воплощению своей задумки, мой друг. Топ-топ – топает малыш. – Он глухо хихикнул. – Даже маленькими шажками можно прийти к великим целям.
– Зачем вам это?
– Я ждал вопроса «как?».
– А вы ответите?
– Нет, конечно! Ведь это испортит весь сюрприз!
– Тогда не имеет смысла. Итак, зачем?
– Месть. Лучшее побуждение в мире.
– Правда? Чем вам насолило целое государство?
– А чем оно насолило Мирэжу Зинкара?
– Вы еще один патриот своей изнасилованной родины?
– Плевать на родину. У нас с господином Зинкара к империи счеты куда более личные, чем какие-то трения между ней и нашими странами.
– Нет ничего более личного, чем семья.
– Вы нравитесь мне все больше и больше. Острый ум, который делает правильные быстрые выводы. Мне есть чем гордиться.
– О вашем праве или бесправии на гордость мы поговорим, когда я начну допрос с пристрастием.
Я вытянул из трости клинок, жалея, что кобура с револьвером не при мне. Себастина уже сжимала в руках мясницкие тесаки, я пропустил момент, когда она взялась за них.
– Нет-нет-нет, – мягко рассмеялся незваный гость. – Ну зачем вы портите нашу первую открытую встречу?
– Открытую встречу в маске.
– Тан л’Мориа… Бриан, я так долго мечтал поговорить с вами!.. Как жаль, что я пришел слишком рано! Дворец еще не горит, голова Императора еще не насажена на ограду, но вот он я… Как жаль… Но у нас с вами будет время, когда я все сделаю. Есть многое, что мы с вами сможем сказать друг другу…
– Почему вы решили, что я позволю вам сделать это? Почему вы решили, что я стану разговаривать с врагом империи иначе, чем потроша его мозг?
– О, ваша принципиальность достойна уважения, но я уверен, вы измените свою позицию, когда я открою вам свои мотивы.
– Откройте их прямо сейчас, кто знает, вдруг я возьму да и перепрыгну на вашу сторону?
Смех. Я попытался рассмотреть его эмоции, но потерпел фиаско, даже дерево было более эмоционально, чем человек в маске. В последнее время от моего Голоса никакого толку.
– Нет, прямо сейчас я не могу, вы еще не готовы. Вы не все помните.
– Что за шутки?
– Шутки с памятью, Бриан. Вот так вот. Можно переписать историю, изменив память народам мира, извратив все постулаты, превратив кровожадных убийц в героев, а освободителей в оккупантов. Но порой историю менять не надо, достаточно исказить память одного разумного существа, чтобы исчезло другое, и тогда никто не узнает, никто не станет искать. Но как быть, если об исчезнувшем забыли не все? Если он был дорог кому-то, кто так просто ничего не оставит? Меския отняла у меня самое дорогое, и я отомщу ей. Всей Мескии разом и каждому, кто причастен к моему горю!
Его речь все больше и больше походила на бред, рождаемый помутненным разумом.
– Я ясно дал вам понять, что в этой войне вам не выиграть. Это я приказал уничтожить всю вашу агентуру, и уж поверьте, трупов гораздо больше, чем тридцать два! На целый курган наберется! Не всех, конечно, удалось достать, кто-то почувствовал неладное, сорвался с места, но то были самые умные, самые хитрые. Они затаятся и не вылезут на свет, пока не решат, что ураган прошел мимо. А вы зарубите себе на носу – в бою со мной вас ждет поражение! Не лезьте! Покиньте Старкрар, спрячьтесь в тихой гавани, отсидитесь, а потом все будет хорошо! Обещаю, вы останетесь живы и даже сможете занять место, подобающее вашему истинному статусу, а не быть жалкой ищейкой на службе белобрысых ублюдков!
– То есть, – я покачал клинком из стороны в стороны, вглядываясь в прорези маски, – ваш ночной визит имеет целью исключительно заботу о моем благополучии? Этим же вы руководствовались, взрывая Скоальт-Ярд, когда я должен был там находиться? Этим же вы руководствовались, пытаясь убить моего друга? А может, эта самая непонятная забота обо мне заставила вас усадить меня в кресло на колесах и натравить на меня чудовище, каких я еще не видел?
– Последние происшествия были случайностью, мой друг. Совпадением.
– Я вам не друг, и, стало быть, первые случайными не были!
– Оправдываясь, я лишь могу признать свою вину в том, что не за всеми своими руками способен уследить. Прошу вас, Бриан, бросьте это все и уходите! Вам не причинят вреда…
– Вы ошибаетесь, сударь, если думаете, – повысил голос я, – что моя собственная безопасность или же моя собственная жизнь являются для меня ценностями архиважными! У меня есть честь! У меня есть долг! Костьми поляжем, долг исполнив лишь! Так говорим мы, л’Мориа!
– Этот девиз не более чем шелуха, которая не имеет к вам никакого отношения, в чем я сегодня случайно, к вящей своей радости, имел возможность убедиться. Вы даже не поняли, да и не могли понять, как вы порадовали мое сердце, Бриан…
– Сдавайтесь, или я это сердце наколю на меч, как на шампур!
– Едва ли. Вы жаждете схватить меня живым, мертвецы бесполезны при процедуре дознания, особенно когда ваш добрый знакомец л’Румар едва жив от полученных ран.
Коварная кобра…
– Чувствую, – сказал он, – наша несвоевременная беседа зашла в тупик. Вы уже подняли клинок, а ваша горничная присела для прыжка. Позволите сделать признание?
– У вас для меня много признаний, мне думается, – ответил я.
– Сейчас только одно. Я пришел в ваш дом сегодня не только для того, чтобы предупредить вас. Я собирался вас еще и обокрасть.
Себастина прыгнула, стремительная и гибкая как огромная хищная кошка, но незваный гость вскинул руку, и в живот моей горничной врезалась шипящая извивающаяся молния, красная, как рассвет после битвы. Себастину отшвырнуло назад. Маг! Маг, побери меня Темнота! Я ошибся с Зинкара, но во всем этом действительно был замешан маг!
Однако вспышка моей радости оказалась скоротечна, потому что следующим магическим ударом отшвырнуло уже меня, мой стол перевернулся и придавил меня к стене, все стекла в помещении вылетели осколками.
– Просто лежите и не шевелитесь. Ваша расчудесная горничная тоже не сможет вам помочь, она отдыхает. До свидания, Бриан, надеюсь, в следующий раз мы встретимся уже как друзья! Нет, даже не так! Надеюсь, мы станем гораздо ближе, чем друзья!
Я не мог его видеть из-за стола, боль и потеря ориентации сделали из меня добычу столь же легкую, как грудной младенец. В таком состоянии я провел… возможно, минуту, возможно, час. Нет, времени прошло не так много, но когда тебе больно, каждая секунда растягивается почти до бесконечности! Наваждение улетучилось, когда я услышал топот и крики.
– Бри! Бри! Что случилось! Открой дверь!
– Ломайте! – закричал я, не узнавая собственный голос, и закашлялся. – Ломайте же! Враг в доме!
Но он не стал ломать, послышался звук трения металла о металл, и дверь моего кабинета легла на пол, словно лист бумаги, а потом вновь затвердела в виде причудливо изогнутого деревянного листа. Первым заскочил Инчиваль, держа в руках свои длинные боевые ножницы. За ним с винтовкой и примкнутым штыком последовал Луи, следом Мелинда с двумя револьверами. На ее лице не было очков, глаза холодные, жестокие, разум предельно собран, тело не совершает ни единого лишнего движения, она готова убивать.
– Я здесь!
Стол отпрыгнул от меня, подчиняясь магическому толчку Инчиваля.
– Он маг! Осторожно!
– Да уж вижу, – проговорил он, осматривая стены, – тут будто взвод военных магов прошелся. Стоять можешь?
– И сражаться! – Я поднял меч. – Себастина!
Но она не шевельнулась, не ответила, что готова следовать за мной куда угодно, не назвала хозяином!
– Себастина! – с трудом сдерживая панику, воскликнул я.
– Она околдована. – Инчиваль совершенно собран и спокоен, как всегда в условиях, приближенных к боевым. – Полковник, она жива, но я вижу сеть странных чар на ней! Нам нужна ваша голова и ваша сталь! Что нам следует знать?
Я сделал глубокий вздох.
– Враг один, видовая принадлежность неизвестна, тэнкрис или человек, менее вероятно, что авиак, но не люпс и, конечно, не дахорач. Маг.
– Не густо!
– Уж простите, майор! Отряд, слушай мою команду! Майор, ты первый, нам нужно твое прикрытие. Луи, следом, я за тобой, Мелинда, прикрывай тыл.
– Куда мы идем хоть?
– В библиотеку. Что еще может украсть маг, если не книгу?
Мы перешли через тренировочный зал и вошли в мою библиотеку, которая оказалась пуста. Нет, конечно, мебель и книги на местах, а вот ночного гостя не было. Я догадался сразу, но не успел ничего предпринять. Он вышел из моего тайного хранилища, неся в руках книгу заклинаний отца: