Это была фотография. Старая, затертая, кажется, даже покрытая пылью. На ней была запечатлена вчерашняя гостья из шкафа. Рыжие волосы, падающие на плечи, вздернутый нос, конопушки, разбежавшиеся по щекам, маленький подбородок, круглое лицо. Девчонка улыбалась, показывая миру все тридцать два зуба, или сколько у нее их там было.
На обороте уже знакомым почерком, корявым, с наклоном влево, было выведено:
«Среди заброшенных бумаг,
Покрытых тонким слоем пыли,
Отыщешь карточку мою
И вспомнишь, как дружили».
И в нижнем правом углу, на месте, где обычно ставят роспись, снова был нарисован крест на холмике.
Тетрадка с зеленой обложкой
Следующий час выпал из Петькиной памяти. Может, он где-то ходил. Или так и простоял рядом с недоверчивой бабкой близ поликлиники.
Очнулся он около своей школы. Дверь только-только открыли. Петька добрел до нужного класса, сел за свою парту и вновь достал записку. Неведомая Вера смеялась, щуря на Петьку глаза. Этот взгляд гипнотизировал. Петька с трудом оторвался от фотографии и полез в портфель за учебниками.
Со всем этим нужно было что-то делать. Не сегодня так завтра эта рыжая ведьма угробит его. Знать бы за что! Он же эту девчонку не то что не обижал. В жизни не видел! Что она к нему привязалась?
По счастью в портфеле нашелся учебник по математике и тетрадка… Только тетрадка была не целой. От зеленой обложки осталась половинка, та, где была таблица умножения.
– Ничего себе шкафчик! – присвистнул Петька. – Как ровно обложки рвет.
Он уже положил тетрадку на стол, когда заметил еще одну странность. В ней не было не только обложки, но и последней страницы. И не просто последней, а единственной чистой. Он ее запомнил еще вчера, когда сидел над несчастными землекопами и их работой. Он успел записать то, что дано, и что надо найти. А потом его вызвали к доске.
Дано и решить…
Петька полез в карман. Там в целости и сохранности лежали две вчерашние записки. Одна из них на листочке в клеточку, и на обороте там было зачеркнуто начало задачи.
Петька приложил лист к линии разрыва. Все неровности совпали. Он взял зеленый листок, добытый сегодня утром, и перевернул его.
«Тетрадь по математике Петра Ткаченко, учебника 6 „Б“ класса школы № 344». Написано аккуратными круглыми буквами. Мама старалась.
Вот так.
Дверь класса хлопнула, и на пороге возникла фигура, по уши закутанная в шарф. Шапка прикрывала глаза, теплая меховая куртка топорщилась во все стороны.
Фигура уверенно пошла в сторону Петьки.
– А тебе-то что нужно? – завопил Петька, готовый забраться в злополучный шкаф с наглядными пособиями от испуга.
– Спокойно, – подняла руку фигура. – Свои.
С этими словами фигура стала разматывать шарф. Под шарфом была шапка, надвинутая чуть ли не на нос, и когда она была снята, перед растерянным Петькой оказался Гришка Полухин, красный как рак, но невероятно довольный собой.
– Ты откуда тут? – прошептал Петька, падая обратно на стул.
– А ты думал, я дома сидеть буду? – По Гришкиному лбу катился пот. Он утирал его ладонью и тяжело отдувался. – У него тут такие события происходят, а мне в постели лежать! Фигушки! Мама на полдня на работу убежала, – стал объяснять он. – А я сразу к тебе. Рассказывай, что нашел.
Петька молча придвинул другу фотографию и две страницы, вырванные из его тетрадки.
– Мистифицируют, – выдал после короткого изучения представленных документов Гришка.
– Чего? – От умного слова в голове у Петьки что-то замкнуло.
– Вводят в заблуждение, – многозначительно поднял вверх палец в перчатке Полухин. – Хотят, чтобы мы на другого подумали. Почерк сличал?
– Зачем? – в отчаянии произнес Петька, хватаясь за голову. – Видел я эту девчонку, она совсем не из нашего класса.
– Может, родственница? Младшая сестра Головановой, – резко повернулся он к приятелю. – Сестра пишет, а Ленка подбрасывает.
– Точно! – Петька радостно сжал кулаки, словно перед ним уже стояла Голованова во всей своей красе и с раскаянием в глазах. – Нет, – тут же остыл Петька. – Нет у нее родственников. Вернее есть, но не сестра, а брат. Помнишь, у нас в прошлом году был вечер, на который с братьями и сестрами приходили? Не было среди них этой Веры.
– Не было, появилась, – уперся Гришка. – Приехала какая-нибудь родственница из Тулы или Калуги.
– Что ты выдумываешь! – Петька стал подозревать, что умственные способности друга после болезни еще не совсем восстановились. – Чтобы влюбиться, меня увидеть где-нибудь надо. А где эта родственница меня увидит? Тут надо от поликлиники копать. Звонили оттуда, значит, это дочка сторожа или еще кого. В поликлинике меня кто угодно мог увидеть.
– Есть идея! – Гришка стал натягивать кофту, дальше пошла душегрейка, потом куртка, шапка. Шарф довязывал Полухину Петька, потому что Гришка уже с трудом ворочал руками. – Ее надо проверить. Иди за мной и не отставай!
Больше не говоря ни слова, он пошел к выходу, скатился по ступенькам на первый этаж, переваливаясь с ноги на ногу, пересек школьный двор и уверенно направился куда-то во дворы.
Несмотря на большое количество одежек, Гришка развил неплохую скорость. Петька от него даже немного отстал. А потом и вовсе остановился, потому что понял, куда бежал приятель.
Войдя в поликлинику Гришка уверенно протопал к регистратуре и, привстав на мысочки, прокричал медсестре, удивленно опустившей на него глаза;
– У меня сестра пропала. Вы ее не видели?
И сунул в окошко фотографию таинственной Веры.
– А с чего ты взял, что она у нас была? – спросила медсестра, недоверчиво рассматривая фотографию, а потом читая подпись на обороте.
Петька закатил глаза. Нечего сказать, хорошая идея родилась в голове его друга. Сейчас их засыплют вопросами, а потом еще и фотографию отберут.
– Не видели, так и скажите! – Гришка тоже почуял неладное и протянул руку за фотографией.
– Что за шум?
Полухин мгновенно убрал руку и спрятался за тощего Петьку.
– А ты что здесь делаешь?
Высокая врач в белом халате с удивлением смотрела на Петьку. Петька испуганно приложил ладошку к груди, словно говоря: «Это вы мне?»
– Да, да, – кивнула врач, отчего у Петьки сердце успело совершить путешествие в пятки и обратно. – Я тебе говорю. Григорий! У тебя бронхит, температура! Хочешь воспаление легких получить?
– Ну, я пошел, – еле слышно пробормотал Полухин, и Петька почувствовал, как его спине мгновенно стало холодно – только что Гришка со всеми своими теплыми одежками прижимался к нему, а теперь его там не было.
Врач строго проводила взглядом Гришку до двери и снова посмотрела на Петьку.
– Что они там искали? – спросила она, все еще изучая склоненную Петькину макушку.
От старания медсестра чуть ли не целиком высунулась в окошко регистратуры.
– Тот, что ушел, сестру искал, – доложила она. – Говорил, потерялась.
– Какую сестру? – только сейчас врач перевела взгляд с Петьки на медсестру. – Нет у этого обормота сестры.
Она взяла фотографию, и брови у нее встали дугой.
– Откуда у тебя это?
Петька уже устал чертыхаться в адрес своего друга и тяжело вздохнул. Потом вздохнул еще раз и развел руками.
– Где ты взял эту фотографию?
От испуга в Петькина мог только вздыхать.
– Ничего не понимаю, – пробормотала врач. – Я ее помню. Это Вера… Вера… – Она потерла длинными тонкими пальцами свой белый лоб. – Фамилию не вспомню. Но она умерла. Ну да, лет пять назад…
И тут Петька все понял. Не было никаких случайностей и совпадений. Все было правильно – его хотела угробить эта загадочная Вера. Вот откуда такая странная роспись – крест на холме. Она, мертвая, звала его к себе. И не просто звала, а делала все, чтобы он там оказался. С аквариумом не получилось. Действительно, что ему могут сделать рыбки и пара осколков? В яме он шею не сломал. Шкаф упал, но не на него, а на кровать. А все эти бормоталки? Это же все специально сделано, чтобы он свихнулся и от страха сам что-нибудь натворил.
«Всегда твоя, до гробовой доски. И после».
Нет! Никогда!
«Мама!» – мысленно заорал Петька, поворачиваясь к выходу.
– Димка! – крикнул он вслух, уже вылетая на крыльцо. – Димка!
Адресат выбыл
Петька пулей промчался по дворам. От его топота во все стороны летели голуби и сбегались собаки. Он ворвался в школу, даже не заметив, что здание замерло в ожидании звонка с урока.
Спотыкаясь, Петька взобрался на четвертый этаж и заметался по коридору. Он не представлял, сколько сейчас времени, какой день недели и какой вообще урок может быть. Он сунулся в одну дверь, в другую. В классах сидели незнакомые люди и с удивлением смотрели на перекошенное Петькино лицо.
Он добежал до конца коридора и остановился. Только сейчас в голове у него стало что-то проясняться. Первым делом он глянул на часы. До перемены еще десять минут. Шел первый урок. Сегодня была среда, а значит у Димки физика, и проходит она на пятом этаже.
Петька глубоко вдохнул, успокаивая выпрыгивающее из горла сердце, и пошел к лестнице.
Он успел ступить на первую ступеньку, как снизу послышались неспешные шаги. Петька перегнулся через перила. В лестничном пролете мелькала монументальная прическа, невероятный трехэтажный наворот, над которым ломало головы не одно поколение девчонок.
Это шла Людмила Алексеевна, грозная и неумолимая завуч.
Петька отпрянул назад.
Куда она идет? Если на четвертый, то пятый этаж его спасет. А если на пятый? А если к старшеклассникам или в актовый зал? Или еще черт знает куда? Тогда Петька пропал, и даже Димка его не спасет. Встреча с завучем в неурочный час была хуже, чем столкновение «Титаника» с айсбергом. Там корабль затонул – и все. А тут тебя сначала будут пытать, потом пилить, потом расстреливать, потом четвертовать и уже совершенно убитого выставят за дверь.