Петька снова пробежал по коридору, и перед ним забрезжила искорка спасения – закуток уборщицы. Он с такой силой рванул дверь, что хлипкий запор поддался, не скрипнув. Шагнул внутрь. Дверь закрылась. И Петька погрузился в пыльную темноту.
Сердце от волнения стучало уже где-то над головой. От этого Петьке мерещилось, что шаги приближаются. Что вот-вот произойдет неминуемое – его обнаружат.
Но Петька боялся зря. Людмила Алексеевна дошла всего лишь до третьего этажа и скрылась в учительской. Петька так старался предугадать шаги завуча около двери, что не сразу обратил внимание на подозрительное шебуршание на уровне своего правого уха.
Сначала там шуршали страницами, потом булькнула вода в стакане, и только когда старческий голос стал бормотать очередную страшилку, Петька перестал прислушиваться к тому, что происходит в коридоре, а повернул голову направо.
– Одна бабуся, – сладким голосом, словно сказку на ночь, заговорил неизвестный, – остановила машину и попросила довезти ее до кладбища. Водитель согласился, и вскоре они были на месте.
Петька уже всем корпусом развернулся в сторону говорившего, но все равно ничего не видел. В каморке была непроглядная тьма.
– Бабуся вышла и попросила: «Подожди меня минуточку». Не хотелось водителю стоять у такого неприятного места, но бабуся хорошо ему заплатила, и он остался. Ждать пришлось недолго. Вот бабуся вернулась, села в машину, и вдруг водитель видит, что у нее все платье спереди в крови.
Петька еле заметно, чтобы не спугнуть говорившего, сделал шажок в сторону. Что произойдет дальше с бабусей, его не волновало. Он уже вышел из того возраста, когда пугаешься этих глупых историй с руками, простынями и пианино.
– Но водитель не стал задавать лишних вопросов и поехал обратно, – продолжал стараться неизвестный и пока невидимый чтец. – Бабуся снова ему хорошо заплатила и попросила свозить на кладбище на следующий день. А потом и на третий.
Последний шажок, и рука коснулась холодного дерева двери.
– Водитель, наконец, не выдержал и спросил: «Почему ты всегда в крови приходишь? Ты что, ешь мертвецов?» – «Да-а-а-а!»
Петька толкнул дверь. В каморку ворвался дневной свет. Стала видна взбаламученная пыль. И сквозь эту завесу Петька увидел крошечного сухонького старичка, устроившегося на кончике палки от швабры. На коленях у него лежала книжка. Когда в каморке стало светло, старичок захлопнул книжку (обложка оказалась красной), его глаза недовольно сверлили Петьку.
– Чего уставился? – спросил хорошо знакомый хриплый голос. – Беса давно не видел? На, распишись!
Под Петькиным носом появилась желтоватая бумага. Буквы заскакали перед его глазами.
«Наряд на исполнение любовных песен в количестве шести штук».
– Это что за бред? – только и смог произнести он.
– Не тяни! У меня времени мало! – старичок явно нервничал, дневной свет его раздражал. – Возись тут с вами!
Пока Петька соображал, что к чему, старичок бойко перегнулся со своего насеста, схватил Петьку за руку и приложил его палец в нижнем правом углу. От бумаги поднялся вверх дымок. На месте прикосновения появился жизнерадостный крестик, только без холмика.
– И вот здесь.
Перед Петькой появился еще один листок.
«Наряд на доставку…»
Прочитал он, а его палец был уже приложен еще в одном месте.
– Ну все, понеслись, – старичок по-деловому скатал обе бумаги.
– Куда?
– Читать надо внимательней, под чем расписываешься! – старичок хлопнул Петьку свернутыми бумагами по лбу. – На свидание. Заказан ты!
Сухонькая лапка снова цапнула Петьку за руку, и мир вокруг перевернулся.
– Надолго не рассчитывайте, – зудел противный голос из ватной пустоты. – Пятнадцать минут у вас, и мне дальше надо бежать.
Петька ущипнул себя за руку. Было больно, но темнота вокруг не исчезала.
«Наверное, на меня ведро с половой тряпкой уронили», – вяло думал он, озираясь.
– Здравствуй, милый, – пропел нежный голосок, и перед Петькой появилась ожившая фотография.
Вроде бы вокруг все еще было темно, однако не настолько, чтобы совсем ничего не видеть. Но лучше бы темнота, чем то, что предстало перед Петькой. Холмики, кресты, оградки, осуждающие взгляды с фотографий.
Кладбище.
Только очень странное. По ногам стелился туман. Окружающее подернуто легкой дымкой, каждую травинку словно иней облепил. Тишина просто звенящая. Такая, что, кажется, чихни, и мир расколется на мелкие кусочки.
Девочка привстала на мысочки, развела руки и замерла.
– Вот мы и встретились, – снова заговорила она. – Я так рада.
Петька не разделял эмоций таинственной собеседницы. Он только бестолково топтался на месте, шмыгал носом и озирался по сторонам.
– Ну, что ты стоишь, как не живой! – сорвалась с места девочка и схватила Петьку за локоть. Рука у нее почему-то была теплая. – Отомри! Будь как всегда!
– А я живой! – вдруг выкрикнул Петька, вырываясь из рук собеседницы. – И не надо меня трогать. А то тут тронул один, я теперь не пойму, где нахожусь.
Девочка удивленно захлопала ресницами, а потом захохотала, тряся рыжими кудрями.
– А-а-а, это дядюшка. Он добрый. А ворчит он так, для порядка. Не бойся.
И Вера махнула маленькой ладошкой.
– Я и не боюсь! – Петька продолжал держаться на расстоянии от рыжей бестии, а для того, чтобы почувствовать себя независимым, даже руки в карманы засунул. – И страшилки твои на меня не подействовали. Не боюсь я их. Зря старались.
Улыбка застыла на конопатом лице. Девочка почесала нос, а потом звонко хлопнула себя по лбу!
– Да нет! Все не так, – и она снова захохотала, да так заразительно, что Петька не мог не улыбнуться. – Это у нас так принято. Как бы тебе это объяснить? – Она щелкнула пальцами, подбирая слова. – У вас, когда в девушку влюбляются, серенады под окнами поют, цветы дарят. А у нас смешные истории заказывают читать. Дядюшка их большой знаток. Ну да ты потом разберешься!
– В чем я должен разобраться? – напрягся Петька.
– В наших делах, – Вера приблизилась к Петьке и заискивающе улыбнулась. Перед Петькиными глазами запрыгали конопушки. – У нас не совсем все так, как у вас. К этому надо просто привыкнуть.
– К чему это я должен привыкать? – Давно Петька не чувствовал себя таким бестолковым.
– Как же! – Вера осторожно взяла его за руку. – Мы теперь будем вместе. – Ее пальчики щекотно провели по Петькиной ладошке. – Я уже все подготовила. Тебя собьет грузовик. А если у него это не получится, то кирпич свалится на голову – я к вам на крышу как раз рабочих послала. А если они не попадут, то я специально лифт испортила – довезет тебя до твоего этажа и рухнет вниз. А если и с этим не получится, то на лестничной клетке тебя уже шкурки от бананов ждут. Мимо не пройдешь, обязательно поскользнешься. Ну, как, классно я придумала?
Петька стоял, открыв рот, и совершенно ничего не понимал.
– Я почему решила с тобой встретиться до того, как ты умрешь, – девочка продолжала мило улыбаться. – Чтобы ты не очень сопротивлялся, когда тебя убивать будут. А то ты вон какой везучий. Целый день продержался!
Петька захлопнул рот и зло посмотрел на собеседницу.
– Целый день продержался, говоришь? – спросил он, отталкивая Веру от себя. – Да я не знаю, как прожил этот день! Думал, у меня совсем голова расстроилась.
– Ты сам виноват, – тоже перешла на крик Вера. – Не надо было так себя вести. Умер бы – и никаких проблем!
– Щаз! – процедил сквозь зубы Петька. – Шнурки только поглажу и помру. Разбежалась! Это с какого перепугу я помирать должен? Мне моя жизнь нравится!
– Ты же сам говорил, – Петька впервые увидел свою собеседницу растерянной. – Что на кладбище хорошо, что я тебе нравлюсь, и что тебе вообще хотелось бы умереть!
– Я говорил? – Петька захлебнулся от возмущения. – Что ты несешь? Когда это я хотел умереть…
Он еще договаривал фразу, но в голове уже всплыла картинка.
Кладбище. Он стоит за спинами брата и мамы. Димка что-то говорит о красоте смерти и другую подобную чушь. А Петька топчется около могилы, смотрит на чью-то фотографию и с умным видом поддакивает.
Это было месяца два назад. Они ездили в гости к маминому брату. Прямо около его дома было кладбище, и они решили прогуляться после плотного обеда. Петька еще все шутил, что жить рядом с кладбищем, это как каждый день ужастики по телевизору смотреть. И добавлял, дурак, что хотел бы он умереть, чтобы приходить к дяде и пугать его. А вот то, что ему Вера понравилась, такого он не помнил.
– Ну, хорошо, не понравилась, – мрачно согласилась Вера. – Ты просто обратил на меня внимание. А знаешь, до чего человеческое внимание ценно нам, покойникам! Я же как тебя увидела, сразу подумала: «Вот – он! Мы обязательно будем вместе!»
В зеленых Вериных глазах блеснули слезы. Она еще несла всякий бред на тему любви и верности, и о том, как тяжело ей было найти возлюбленного, но Петька ее уже не слушал. Он смотрел на рыдающую покойницу и понимал, что все это не шутки, а самая настоящая правда. И что его хотят убить всерьез.
Он замотал головой и попятился.
– Не уходи! – Вера кинулась ему на грудь, а потом вдруг резко оттолкнула. – Не так! Уходи и скорее возвращайся. Вдвоем нам будет хорошо!
Она снова попыталась его обнять, но Петька увернулся.
– Вот счастье-то, – пробормотал он, соображая, куда отсюда бежать. – Всю жизнь об этом мечтал!
– Петенька, звезда моя! – протягивала к нему руки Вера. – Не могу я без тебя!
Петька зайцем скакал через низкие ограды, топтал серые цветы, но конца у этого кладбища не было. Он уже отбежал на приличное расстояние, как Вера снова появилась перед ним. Теперь на ней была длинная белая рубаха до пят, а на лбу веночек. Руки она сложила на груди.
– Мы всегда будем вместе! Нас уже ничто не разлучит!
– Ага! Как же! – Петька запрыгал в обратную сторону. – Эй, дед, где ты? – закричал он в темноту. – Пятнадцать минут истекло!