Паджетт встряхнул меня, дал пощечину, приводя в чувство.
— Смотри на меня, парень.
— Где... — попытался сказать я, но с губ сорвался только хриплый шепот. — Где Пич?
— Спрятана, — ответил Паджетт. Он схватил меня за щеки, притянул мое лицо к своему.
Я смотрел в его темно-карие глаза, но не видел ничего, кроме безумия и отравленных омутов Стикса.
— Где она? — прохрипел я.
— В местечке похуже, чем твоя мама, — сказал он. — Но если будешь слушаться, скоро ее увидишь. А если нет, я съем ее сердце на ужин.
Последним, что я увидел, прежде чем отключиться, было послание, которое Паджетт вывел на восточной стене гостиной: СЕМЕЙНЫЙ СКЛЕП УОЛЛЕСОВ.
Глава 11Прошлое Паджетта и новый кошмар
Я очнулся в уолессовской черной «Тойоте Хайлендер».
Конечно, до меня это не сразу дошло. Сначала я понял только, что еду в каком-то автомобиле и горло у меня болит так, словно его поджаривали горелкой.
Мы направлялись к городу, дождь немного стих, но облака позади были черными и зловещими как никогда. Паджетт посмотрел на меня и сказал:
— Спящая Красавица очнулась.
— Иди к черту, — пробормотал я.
Паджетт свернул на поросшую травой обочину. Стук дождевых капель по металлу оглушал. Мой мозг будто сжимали в тисках.
Паджетт смотрел на меня с места водителя. Он казался еще крупнее, еще более непобедимым. Я словно уменьшился до возраста Пич, стал кем-то недостаточно взрослым, чтобы водить.
— Уилл, знаю, что тебе хочется узнать побольше о своем папочке...
— Ты мне не отец.
— ...но ты слишком горд, чтобы спрашивать о моем прошлом.
— Мне на него плевать, — сказал я, чувствуя, что вот-вот расплачусь. Не мог забыть изуродованные тела Уоллесов и, сжав зубы, проговорил: — Мне плевать на тебя.
— Я понимаю, сынок. Меня очень долго не было в твоей жизни.
— Тебя никогда в ней не было.
— Сынок, с первого твоего вздоха я — часть тебя, признаешь ты это или нет.
Я сильнее стиснул зубы, перед глазами плыло. Я не помнил, когда еще, как сейчас, не мог говорить от злости.
— Просто остынь, — спокойно сказал он. — Дай папочке рассказать тебе историю.
— Я тебя ненавижу, — сказал я. Выглянул из пассажирского окна, чтобы он не видел моего лица. Мне хотелось сбежать, но мы были в глуши. Если я сделаю это сейчас, то не смогу вовремя найти помощь. Паджетт вернется в город, чтобы убить мою сестру и Джулиет и убедиться, что мама не выберется из цистерны.
Нет, придется дать ему выговориться, чтобы мы как можно скорее вернулись в Шэйдленд. Потом, при первой возможности, я сбегу и найду помощь.
— Это случилось недалеко отсюда, мы ремонтировали старый фермерский дом, — сказал Паджетт, оглядываясь. Я видел только серые пятна и дождь. — Мы с ребятами в основном делали деньги. Строили бизнес-центры, церкви, чинили мост. Но между большими заказами подрабатывали. Ремонтировали жилье. Тот фермерский дом нужно было полностью обновить. Его владелец умер, а его дочка и ее муж хотели, чтобы все выглядело по-другому, иначе, чем в ее детстве.
Я позволил ему болтать, окаменев от напряжения. «Просто договори, — молил я. — Заканчивай, чтобы мы приехали в Шэйдленд».
— Короче, — сказал Паджетт, — у меня и двоих моих ребят, Грина и Китчелла, были проблемы с подвалом. Фундамент растрескался, вода проникала внутрь — та еще заноза в заднице. Мы не могли починить трубопровод, потому что стояли по лодыжку в дождевой воде. В такой ситуации электрическими приборами не воспользуешься. Только если хочешь поджариться на проводе.
Хозяйка сказала нам, чтобы мы во что бы то ни стало укрепили фундамент и устранили потоп. Она получила небольшое состояние от папочки-фермера, так что о деньгах можно было не волноваться. У меня с этим проблем не было, так что мы с парнями вскрыли цементный пол. Решили, что установим плиты, чтобы дренаж был лучше.
Я барабанил пальцами по коленям, желая, чтобы его история закончилась поскорее. Снаружи был настоящий ливень. Что, если мама захлебывалась, пока Паджетт говорил? Я представил, как она стоит на цыпочках, и проглотил крик.
— Почему бы не рассказать остальное по дороге в город? — предложил я.
Паджетт наклонился, достал пистолет и положил его на приборную панель перед собой. Дуло смотрело мне прямо в лицо.
— Может, проявишь к отцу немного уважения?
Мой живот скрутило.
— Итак, — продолжал Паджетт, — мы сняли часть пола в подвале, ожидая найти там дырявые трубы. Но вместо этого обнаружили туннель.
Я уставился на него. Он меня заинтриговал, и, хотя мне хотелось схватить пистолет и стереть эту усмешку с его лица меткой пулей, я молчал, гадая, куда заведет эта история.
Он продолжил:
— Молодые и любопытные, мы полезли в туннель. Хозяев не было, и мы могли исследовать сколько душе угодно. Там было грязно, но проход оказался достаточно широким и высоким, чтобы не беспокоиться об обвале. Мой приятель Китчелл — мы звали его Китч — был почти семи футов ростом[14], но горбился только слегка. — Паджетт покачал головой, помрачнев. — Видел бы ты нас, Уилл. Мы словно снова стали детьми, исследовали новое место. Думаю, ты можешь это понять.
Я мог, но ни за что не признался бы в этом Паджетту.
— Мы прошли футов пятьдесят-шестьдесят, заметили кое-что и остановились. У нас были только ручные фонарики, и, думаю, мы могли бы съездить в город и купить фонари для лучшего освещения. Но, как я уже говорил, мы вели себя будто дети, нашедшие клад, и не могли уйти, ничего не увидев.
Паджетт помедлил.
— Прокручивая все в голове, я не уверен, что было сначала. Увидели ли мы, как стал обваливаться потолок, или... ту тварь с зелеными глазами.
Я застыл.
Он заметил ужас в моих глазах и улыбнулся.
— Ты тоже их видел, да? Я полагал, что ты мне многое не рассказал. Ты и этот ублюдок-коп...
— Вуд не был ублюдком, — перебил его я. — Он был лучше тебя, лучше, чем ты когда-либо...
— ...вы выглядели так, словно привидение увидели. На самом деле — одного из них. Я прав?
Кровь грохотала у меня в ушах, голова болела так, будто в мозг впилась гигантская дрель.
— Думаю, да, — сказал он. — Что ж, я не виню тебя, малыш. Видеть Детей в первый раз просто ужасно. Никто из нас не знал, что делать. Может, поэтому Китча и убили так быстро.
Я слушал, и страх душил меня, как медленно затягивающаяся петля. Он усиливался, дышать становилось все труднее.
— Этот костлявый белый сукин сын убил Китча так, словно тот был не быком, а младенцем. Мы с Грином только и видели вспышку зеленых глаз, белые руки, а потом эта тварь подмяла нашего приятеля и вгрызлась ему в шею.
Паджетт покачал головой и тихо присвистнул.
— Боже. Думаешь, что уже видел все, а потом появляется это. Кровь хлестала алыми ручьями, бульканье, крики. А как воняла эта тварь... Пресвятая богородица, я никогда не забуду этот запах. Как перевернутый сортир, как грязный зоопарк. Хуже, чем ты можешь себе представить.
Мне не нужно было представлять. Я чувствовал эту вонь чуть раньше.
— Если бы мы с Грином сразу убежали, то выбрались бы и ничего бы не изменилось. Конечно, Китч был бы мертв, но я всегда мог найти других работников. Я хорошо платил.
— Вы не пытались ему помочь, — сказал я.
— Времени не было, — сказал Паджетт. Словно оправдывался, подумал я. — Этот монстр покончил с Китчем за пару секунд. Мы бросились бежать, и уродливый сукин сын погнался за нами. Я никогда так не боялся. Грин тоже был в ужасе, а это что-то да значит. Он служил морским пехотинцем, его нелегко было напугать. Но тогда мы оба от страха обосрались.
Паджетт помолчал, задумался.
— Что-то ударило меня в плечо, и я завизжал, как девчонка, думал, это монстр. Грин тоже заорал, и я понял, что потолок обваливается огромными комьями грязи. Это была не тварь. Пока нет.
— И что вы...
— Мы бежали как сумасшедшие. Я был быстрее, но Грин сорвался с места раньше. Так что, когда монстр размахнулся, он зацепил нас обоих.
— И Грина тоже убил?
— Заткнись и слушай, окей? Боже. Что с тобой не так? Синдром дефекта внимания?
Я не стал его поправлять.
Тяжело вздохнув, Паджетт продолжил:
— Когда он зацепил нас, мои синие джинсы, наверное, замедлили его когти. У меня остались царапины, но не глубокие. Едва заметные, честно говоря. Для таких даже пластырь не нужен.
Я склонил голову к плечу.
— А Грин...
— Его вспороли до костей. Когти твари вонзились ему в голень, как ножи для колки льда. Монстр бы убил его, если бы потолок не обрушился.
— Обоих засыпало?
— Почти. Обвалился целый участок и погреб тварь по плечи. Мы с Грином уползли прочь и выбрались в подвал, когда остальной туннель рухнул. Нам чертовски повезло выбраться оттуда живыми.
— Хотел бы я, чтобы ты там остался.
Паджетт хрипло захохотал.
— Вот это мой мальчик! Это в тебе любовь говорит.
— Может, вернемся в город?
Он положил руку на пистолет, лениво его погладил, но я все прекрасно понял. Будешь перебивать, пристрелю. Желудок снова сжался.
— Мы с Грином знали, что нам не поверят. Легче было свалить все на обвал. Мы сказали, что Грин поранился, когда вылезал из туннеля, распорол ногу об острый кусок бетона.
Паджетт смотрел на свои колени, и что-то новое проступило в его жестком лице.
— Мы думали, все кончено. Но получилось так, что ни я, ни Грин от этой твари не сбежали. Не смогли.
Я ждал; за окном ревел ливень, голова болела так, словно меня вот-вот вырвет. Хуже того, я сидел здесь, пока мои мама и сестра были в смертельной опасности. Я смотрел на пистолет, гадая, успею ли схватить его раньше Паджетта.
— Ты недостаточно быстр.
Я уставился на него.
Паджетт кивнул, явно наслаждаясь моим шоком.
— Телепатия — часть всего этого, — сказал он. — Я выжил в тюрьме, потому что знал, кто хочет меня убить. Однажды охранник хотел вытащить пистолет и пристрелить меня просто так, но я посмотрел на него и сказал: «Наставишь на меня свой “смит-энд-вессон”, и я съем твоих детей, когда выберусь отсюда».