Я люблю тебя, Уилл. Ты это знаешь и, надеюсь, помнишь. Я люблю тебя больше всех, больше Дарси. Прости, Дарси (НЕТ ПРОБЛЕМ! УИЛЛ — ТЫ, КАЖЕТСЯ, ОТЛИЧНЫЙ СТАРШИЙ БРАТ). Но я люблю тебя и хочу тебя поскорей увидеть. Не грусти, ладно? Я в порядке. Просто скучаю по тебе.
С любовью,
Пич.
Я заканчиваю читать — на глаза наворачиваются слезы. Перечитываю. Снова, и снова, и снова. Начинаю плакать. Иногда смеюсь, иногда сжимаю пальцы так сильно, что едва не рву письмо. Но я этого не делаю. Продолжаю читать, плакать и думать о своей прекрасной сестренке.
Это было вчера.
Я не спал прошлой ночью, и сегодня я раздражительнее, чем обычно. Теперь, когда я знаю, что Мия, Барли и Пич пытались связаться со мной, мне намного лучше, но мое заточение кажется еще более несправедливым.
Хотя есть еще кое-что. Кое-что, о чем я не хочу думать, отбрасываю эту мысль, но она возвращается.
Эрик Блэйдс и мистер Уоткинс превратились в монстров. Паджетта поцарапали, и он утверждал, что это сделало его маньяком-убийцей.
Меня тоже поцарапали. Много раз.
Поэтому мне все труднее сдерживаться? Мне кажется или я постепенно превращаюсь в одного из Детей?
Я думаю о своих драках в больнице. О кошмарах, которые вижу, когда удается заснуть. В них я слышу голоса. Они принадлежат Детям? И если Дети и чернокрылые твари реальны, то их огромные версии — тоже?
Может, это они пытаются поговорить со мной?
Не знаю. Знаю только, что должен спать, даже если всякий раз погружаюсь в кошмар.
Я лежу на койке, думая, что когда-нибудь моя бессонница кончится. Но через три часа встаю, зная, что впереди вся ночь. Подхожу к затянутому сеткой окну, выглядываю. Окно — единственное, что нравится мне в палате. Оно принадлежит только мне и очень большое. Они разрешают мне читать, если в книге нет ругательств, насилия и секса. Я прошу роман Стивена Кинга, но они говорят, что пока рано.
Засранцы.
Я смотрю в окно и думаю о том, что сказал Пьер. Вспоминаю письмо Пич, слово за словом. Снова плачу, размышляя о сестре.
И оказываюсь совершенно не готов, когда огромная тень подлетает к окну.
Я втягиваю воздух, отшатываюсь, чуть не падаю на пол. Кое-как встаю на ноги, прижимаю окно к сетке и вглядываюсь в ночь.
И вижу. Она здесь, огромная, почти доисторическая тварь. Размах ее крыльев — футов двадцать. Она летает вокруг большого вяза, парит над больницей, зависает в воздухе, тяжело машет гигантскими крыльями, чтобы не упасть. У нее светящиеся красные глаза, а кожа сверкает, как обсидиан. Тварь напоминает мне дракона, но ее морда куда страшнее, чем у любой киношной рептилии. Треугольная, с пастью, утыканной длинными кривыми зубами, она медленно проплывает мимо окон пятого этажа, ищет, ищет... пока не находит мое. Глаза вспыхивают алым адским огнем. Тварь испускает долгий душераздирающий крик — узнав меня? — и улетает в ночь.
Час спустя я все еще сижу у окна. Не могу поверить в то, что видел, но знаю, что это было на самом деле. Это не воображение. Не последствия бессонницы. Тварь действительно прилетала.
Значит, история Аниты правдива.
Как и пещерные рисунки Паджетта и чудовища, которые общались с ним телепатически.
Я думаю о Пич в Лафайете — всего в нескольких милях отсюда.
Думаю о Барли и Мие в Шэйдленде. В пешей дистанции от Дикой Лощины и Мирной Долины.
О дорогих мне людях в лапах монстров.
Я должен выйти отсюда.
Как-нибудь, как угодно, но мне нужно добраться до них.
До них и, главное, до Пич.
Завтра приедут федералы. Нужно убедить их меня выпустить. Я скажу что угодно, сделаю все, что нужно, чтобы они забрали меня из этой дыры.
Ради этого я даже вернусь в Дикую Лощину.
Я думаю о крылатой твари, парившей за окном.
Думаю о Детях, о резне в Мирной Долине.
Но больше всего — о друзьях. О сестренке.
Я должен вернуться к ним.
Они — все, что у меня осталось.
Благодарности
Я мог бы написать роман, благодаря всех, кто это заслужил, но выделю нескольких и попрошу прощения у остальных.
Первое и самое главное, я хочу сказать спасибо моей семье: моя жена, две дочери и сын — вот причины, по которым я делаю то, что делаю. Вы вчетвером любите меня, поддерживаете меня, из-за вас я улыбаюсь, несмотря на сложные времена и вызовы. Я люблю вас больше, чем вы можете представить, и попытаюсь до конца жизни быть мужем и отцом, которого вы заслуживаете.
Спасибо моей маме, что всегда любила и поддерживала меня. Ты — лучшая мать-одиночка на свете. А еще я хочу поблагодарить моих бабушку и дедушку. Я скучаю по вам каждый день. Тетя Лета, по тебе тоже.
Я хочу поблагодарить читателей черновика этой книги: Тима Слотера, Тода Кларка и моего сына. Спасибо Кевину Лючиа, Ричарду Чизмару и остальным членам “Cemetery Dance” за публикацию этого романа. Спасибо Джошу Малерману: твоя дружба для меня — дороже всего на свете. Еще я хочу поблагодарить моего «старшего брата» Брайана Кина. Никто из писателей не поддерживал меня и мое творчество так, как ты, Брайан. Спасибо тебе.