Вопрос был таким резким, что громко отозвался в моем мозгу.
— Каттея, — ответила я сразу, не думая. — Кемок, это ты? С одной стороны я желала ответа «да», а с другой — боялась этого. Добавить к своему грузу еще тревогу за брата — это больше, чем я смогу вынести.
Ответ пришел не словами, а изображением. Я увидела, как в окне, комнату с каменными стенами, мрачную и темную. На пьедестале возвышалась каменная чаша, в которой горела горсточка углей, чуть освещая часть комнаты вокруг чаши. В освещенном участке стояла женщина в одежде для верховой езды Древней расы — темные брюки и куртка темного тускло-зеленого цвета, волосы были туго заплетены в косы. Я не сразу увидела ее лицо: оно было повернуто к огню. Затем женщина повернулась ко мне.
Глаза ее широко раскрылись, но ее изумление не могло быть больше моего.
— Джелит!
Моя мать! Но каким образом здесь?!
С нашей последней встречи прошло много лет, когда она уехала искать моего отца и пропала, но время не коснулось ее. Она была такая же, как и тогда, хотя я стала уже взрослой женщиной. Я видела, что ее не смущает перемена во мне, и что она узнала меня.
— Каттея!
Она шагнула ко мне протягивая руки, словно мы могли коснуться друг друга пальцами через это пространство. Затем ее лицо стало серьезным, и она быстро спросила:
— Где ты?
— Не знаю. Я прошла через Врата…
Она сделала жест поднятой рукой, словно отмахиваясь от несуществующих деталей.
— Понятно. Опиши мне, где ты.
Я это сделала, рассказав все как можно короче. Когда, я кончила, она вздохнула как бы с облегчением.
— Это очень хорошо. По крайней мере, мы в одном мире. Теперь скажи: ты искала, думала о нас?
— Нет. Я не знала, что ты здесь, Я быстро рассказала, что должна сделать.
— Маг, создавший Врата, в плену!
Она задумалась.
— Похоже, дочка, тебе повезло наткнуться на возможность спасти нас всех. Твой план воспользоваться девушкой вполне разумен, но тебе нужна помощь со стороны, это тоже ясно. Посмотрим, что можно сделать.
Она мысленно позвала:
— Саймон, иди скорее!
Она снова обратила все внимание на меня.
— Покажи мне эту девушку через свои глаза, и комнату тоже…
Я сделала для нее то, что она хотела: я отказалась от своей воли, чтобы мозг моей матери крепко связался с моим, и она видела бы то, что вижу я. Помогая ей, я медленно поворачивала голову.
— Это колдеры? — спросила я.
— Нет, не похожи. Я думаю, что этот мир когда-то был близко к миру колдеров, и кое-что от их Власти перешло сюда. Но сейчас это невозможно. Я знаю вход в нору, где ты находишься. Мы придем по возможности быстро. До тех пор не связывайся со мной без большой необходимости. Но если этот Зандор займется работой над тобой, как и над Хиларионом, немедленно вызывай меня.
— А как насчет Айлии?
— Ты совершенно права: она может стать для нас ключом свободы, но пока мы не можем ею заниматься. У нас нет времени. Самое главное — маг. Он знает Врата, они его творение и будут подчиняться ему. Нам необходимы эти Врата, если мы хотим вернуться в Эсткарп.
Она неожиданно улыбнулась.
— Время, видно, бежало для тебя быстрее, дочка, чем для нас. Вижу, что я родила как раз такую, о какой мечтала: дочь моего разума, как и моего тела. Будь осторожна, Каттея, и внимательна, не упускай ни одного шанса, который может послужить спасением для всех нас. Сейчас я отключаюсь, но если понадобиться, зови немедленно!
Окно в каменном помещении исчезло, а я стала размышлять, как мои родители оказались здесь. Она говорила с отцом, как будто он был на некотором расстоянии от нее, а не в другом мире. Может, он прошел через другие Врата в этот мир, и она пошла за ним? Если так, значит, те Врата тоже захлопнулись за ними.
Это вернуло меня к Хилариону. Мать сказала, что сотворенные им Врата должны подчиниться, ему. Значит, мы должны освободить его, чтобы тоже вернуться в свой мир. Но время… Друг оно нам или враг?
Я порылась в плаще и достала сверток с едой, похищенной у Серых. Это был какой-то темно-коричневый брусок, ломавшийся в пальцах. Я понюхала его: запах странный, но не противный. Во всяком случае это была моя единственная пища, а я была голодна, так что стала жевать эту сухую и рассыпчатую пищу. Я запила ее водой из контейнера и кое-как проглотила.
Теперь оставалось только ждать, а ждать — самое трудное.
Глава 13
Но я могла думать и рассуждать. Мать говорила, что в этом мире время течет медленнее, чем у нас. Правда, если судить по мысленному изображению, она казалась не старше, чем была, когда отправилась на поиски отца, а мы тогда были детьми еще не вступившими на свой жизненный путь, а теперь я чувствовала себя безмерно старше своих лет.
Конечно, они хотят вернуться домой, поэтому мать так обрадовалась Хилариону, но если они рискнут прийти в эту шахту, не попадут ли они в ту же сеть? Я хотела было дать ей предупреждение по мозговой связи, но вовремя вспомнила, что она, по ее словам, знает это место. В таком случае, она знает и об его опасностях.
Столб передо мной сверкал, но серебряные нити опустились, скрыв тюрьму мага.
Видимо, он спал.
Внезапно я заметила слабое движение там, где лежала Айлия.
По-видимому, на ней не было невидимых пут. Она очнулась от бессознательного состояния, в котором была так долго, медленно села и повернула голову. Глаза ее были открыты. Приглядевшись, я подумала, что она не вполне сознает окружающее, а все еще какая-то ошеломленная, как во время нашего путешествия по городу башен.
Она не встала на ноги, а поползла вдоль ступеней, на которых лежала раньше.
Я посмотрела на серого человека. Он спокойно сидел за своей панелью, как бы не видя ничего, кроме игры света на экране.
Айлия добралась до угла, обогнула его и медленно потащилась к дальней стороне.
Секунда-две — и она скроется из моих глаз, а может быть, и от возможности добраться до нее, когда она будет мне нужна. Я послала ей мысленный приказ остановиться, но ответа не было. Теперь она находилась на дальнем конце помоста, и я ее уже не видела.
Потом я заметила, что один из серебряных усиков на столбе зашевелился, коснулся другого, тот третьего, и следующие впереди скрылись от моего наблюдения. Я не могла вспомнить, двигались ли усики до пробуждения Айлии, или они зашевелились только при ее пробуждении. Может быть, Хиларион был в курсе моих попыток контакта с мозгом девушки-варварки и решил помочь?
Продвижение Айлии по той стороне могло привлечь внимание серого человека.
Он, конечно, увидит ее, если она проползет мимо, прямо под ним. Я напряженно следила, когда она появится в поле моего зрения, но она не появлялась. Арку большого экрана я видела. Если Айлия попытается пройти через нее, я увижу. И тогда я должна позвать Джелит, несмотря на опасность потерять единственную возможность помощи.
Но Айлия не поползла к двери. На экране затрещали вспышки, затем послышался звук, по которому раньше двинулись Серые.
Я увидела, что усики на стеклянном столбе зашевелились и стали медленно подниматься.
Через арку вошел отряд Серых, а позади меня появился Зандор. Это было так неожиданно, что я не успела притвориться спящей. Мне стало страшно, когда отряд Серых подошел прямо ко мне и окружил светившиеся брусья моей тюрьмы.
Зандор медленно подошел и остановился напротив меня, внимательно разглядывая.
Я инстинктивно встала, когда стражники подошли ближе, так что теперь твердо встретила его взгляд. Это не было дуэлью воли, какая могла быть с кем-нибудь из моей породы и какая была с магом, потому что мы не призывали Власть. Но Зандор явно не считал меня легкой добычей, готовой служить ему, его целям. Я ждала и не посылала зова матери. Я сделаю это, когда не будет другого выхода.
Зандор, видимо, пришел к какому-то решению. Он щелкнул пальцами, и один из Серых пересек помост и вернулся, толкая перед собой что-то вроде сундука, поставленного на торец. В нижней его части была узкая панель из непрозрачного материала, напоминавшая экран. Сундук поставили напротив меня. За него встал Зандор и провел пальцами по его поверхности сначала нерешительно, потом нетерпеливо, словно надеялся на легкий ответ, но не получал его.
Он ничего не говорил, а Серые не выражали никакого интереса к действиям своего хозяина, они просто стояли вокруг как изгородь.
Три раза Зандор коснулся панели. На четвертый раз непрозрачная панель ожила.
На ней не было мерцающего узора, как на экранах, только слабая голубая вспышка. Такого же цвета были голубые скалы, означавшие безопасность в Эскоре. Увидеть этот свет было почти успокоением. У меня было странное ощущение, что если бы я положила руку на экран, я была бы куда более освеженной, чем от пищи, которую только что съела.
Зандор отдернул пальцы с резким восклицанием. Он как бы обжегся там, где не рассчитывал на огонь, и поторопился нажать в другом месте. Голубой свет потемнел.
По-видимому, Зандор фокусировал на мне какой-то тест Власти, потому что он твердо держал руку до тех пор, пока цвет не собрался в середине верхней части панели и остался там, не темнея больше, но и не светлея.
Зандор удовлетворенно кивнул и убрал пальцы. Свет немедленно исчез.
— Такая же, но не такая, — сказал он, то ли обращаясь ко мне, то ли просто думая вслух.
В любом случае я не сочла нужным отвечать. Он махнул рукой, и один из Серых увез ящик.
— Что же это такое?
Что такое? Похоже, он ставит меня наравне со своими машинами. Я, по его мнению, вещь, а не личность. Я почувствовала такую же ярость, какая переполняла Хилариона. Неужели Зандор признает только силу машин и поэтому рассматривает нас, имеющих Силу в себе, как род машин?
— Я — Каттея из рода Трегарта, — ответила я.
Я считала, что эти слова лучше всего подчеркивают, что я, может быть, даже более человек, чем он.
Он засмеялся так презрительно, что я еще больше обозлилась, но во мне проснулось предупреждение: не позволяй ему играть на твоих эмоциях, потому что в этом кроется опасность. Я вернулась к дисциплине Мудрых женщин и приказала себе смотреть на Зандора объективно, как смотрели бы они. Мне помогло, возможно, и их древнее убеждение, что мужчина — существо низшее. Сама я в это не верила, потому что знала отца и братьев, всех тех, кто имел часть моих талантов, но когда такая идея внушается постоянно, немудрено принять ее за эталон.