Оказалось, так не работает. Мама познакомилась с другими женами зэков, стала добавляться в какие-то группы, переписываться на форумах. Наверное, впервые в жизни у нее появился клуб по интересам. Женщины обменивались лайфхаками, как собирать посылки, чтобы вытащили как можно меньше, а еще встречались и поддерживали друг друга. Мама один раз прислала им с Ленкой фотографию с этой встречи. Обычные женщины и девушки, разных возрастов, сидели за столом в кафе, одни совсем без макияжа, у других – наращенные ресницы сантиметр длиной. Перед кем-то стояли бокалы с пивом или вином, а кто-то пробавлялся чаем и кофе. На первый взгляд между этими женщинами не было ничего общего.
Каждое письмо от Каргаева для мамы было праздником. Она обязательно фотографировала листки и присылала Егору с Леной. Егор удалял сразу, не читая, но мама вдогонку слала основные тезисы: скоро им с папой можно будет видеться чаще, там гуляют час в день, витаминов не хватает, конечно, а еще он почувствовал, что сейчас Бог как никогда с ним. В свободное время хочется учиться чему-то новому или даже книгу писать, поэтому просил прислать ему тетради с ручками.
Еще Каргаев просил теплые вещи. Просил кубики магги, кофе, сигареты, соленое сало и сгущенку. А мама все отправляла – строго по списку, надеясь только на то, что все дойдет в целости и сохранности и никто не выпотрошит посылку. Говорила, что папе там тяжело, но он сильный, он справляется, не «уйдет в гон» – то есть не закроется, не выпадет из реальности, как другие. Егор не выяснял, откуда мама знает такие термины.
Он не понимал, как в ней сочеталась оголтелая вера в то, что отца подставили по беспределу, и упрямый патриотизм. В своей голове мама рисовала безымянных злодеев, кровожадных, хищных, но безликих «Их». Егор принимал ее мир таким, какой есть, без всякой логики. В конце концов, человек живет эмоциями, а не рассудком.
Если бы я знала, и тебе сделала бы разрешение, сказала мама, с папой бы попрощался.
За десять лет Егор не мог сосчитать, сколько раз ему снился Каргаев. Иногда во сне отец так и не попадал ни в изолятор, ни на зону. Вообще не было никакого обвинения, он был абсолютно прежним, ходил по дому, повышал голос, когда был в хорошем настроении, шутил и прибавлял звук у телевизора. В других снах он выходил из тюрьмы, и тогда Егора охватывал ужас от того, что отец снова станет частью их жизни. В этих сновидениях сам он всегда почему-то жил с мамой и вообще был скорее ребенком, чем взрослым.
Но был еще третий тип снов, самый страшный из всех. В нем Каргаев вообще не появлялся, но все время присутствовал – звонил или стоял за дверью квартиры, перемещался из комнаты в комнату так, что Егор его не видел, но ощущал запах. Он был как призрак или хищник, который готовится атаковать. Со временем Михаил Каргаев стал реже появляться в снах Егора, но никогда не исчезал окончательно.
А в тот день ему снова приснился изолятор: ожидание, досмотр, комната, разделенная на две половины, только между ними не было стекла. Почему ты это сделал с Андреем и Таней, спросил Егор, а Каргаев ответил: «Они очень хорошо пахли».
Тринадцатое
Проснувшись, он проверил инстаграм[6]. На его сторис с самолетом ожидаемо никто не ответил. Но Дима Дубовицкий просмотрел, и от этого сделалось спокойнее, как будто кто-то еще разделил его кошмар.
Он пролежал в кровати почти до полудня, а потом поехал на кладбище – искать могилу Тани Галушкиной. Уже в маршрутке Егор думал, что странная у него программа на этот приезд. Он знал, на каком кладбище лежала Таня, и примерно вычислил участок, но все равно пришлось долго идти пешком. Цветы он купил заранее – белые мелкие розочки на высоких стеблях без шипов.
Мартовская Сибирь непроглядно снежная, а небо над головой хрупкое и льдистое. Егор шел, и снег у него под подошвами хрустел, как в детстве. В Москве такого не случается, там земля молчит. Памятники все тянулись и тянулись одинаковыми рядами темного камня с вырезанными портретами. Егор не вглядывался.
В том месте, где начинались деревья, надо было свернуть направо. Десять лет назад, когда в газетах только появилась фотография Таниной могилы, вокруг нее не было ничего, кроме небольшой рощи, теперь же из-под земли повылезали памятники тех, кто умер уже после Тани. В основном взрослые, но неподалеку нашлась еще одна детская могила. Девочке был всего год. Если бы Егор верил, что после смерти что-то есть, он сказал бы, что у Тани будет компания. Хотя фиг знает, во что он верил. Но точно знал, что после смерти его не ждет ничего – только темное вязкое безвременье. Егор находил эту мысль успокаивающей.
Таню он отыскал быстро, как будто что-то тянуло его к ней, хотя это, конечно, просто совпадение. Могила была засыпана снегом, так сразу не поймешь, ходит ли к ней кто-то или нет, но пробираться пришлось по колено в сугробе. Наружу торчал край желтой ограды. На белом камне лежала тяжелая белая шапка. На памятнике не было фотографии, только портрет, на котором Таня не очень-то была на себя похожа: щеки слишком пухлые, а глаза взрослые, даже стариковские. И надпись: «Прости, что не спасли».
Вот так, думал Егор, вина пришла встретиться с чьей-то чужой виной. Он смахнул перчаткой снег, попытался уложить сверху букет, но розы рассыпались и провалились в сугроб. Егору стало обидно, что никто не увидит цветов и не будет знать, что к Тане приходили. Хотя зачем им знать? Ты меня тоже прости, сказал он слишком взрослому портрету, и самого аж передернуло от пошлости. С какой стати он чувствует себя виноватым в том, что сделал Каргаев? Сам он такого отца не выбирал и ни на что не мог повлиять.
Правда не мог? А если бы был внимательнее, если бы замечал настораживающие мелочи вроде того, что папа намывал мальчишек в душе, или если бы ездил с ним на дачу чаще, просто не давал бы возможности остаться одному… Дети доверяют родителям, а ведь большинство случаев насилия происходят именно внутри семьи. Заметь он раньше, что с отцом что-то не так, забил бы тревогу, спас бы хоть пару жизней. А он был как второстепенный персонаж, которого все зрители считают неуместным и бестолковым. Но гонорар уже выплачен, и актер обязан оставаться в кадре до конца.
Не виноват, но причастен.
Материя этой истории уже не обошлась без него, или без Ленки, или без мамы. Свою роль наверняка сыграли и дед, и прадед-энкавэдэшник. Наверняка, если потянуть за ниточки, можно распутать эту паутину насилия, которая где-то берет начало.
Егор достал телефон, снял с правой руки перчатку и открыл инстаграм[7]. Дима Дубовицкий выложил в сторис фотку ИКЕИ и написал: «Вас волнует, что ИКЕА уйдет? Серьезно?»
Привет, написал Егор, меня зовут Егор. Моя фамилия Тимошков, но раньше была – Каргаев. Я сын Михаила Каргаева.
Он думал, надо ли писать что-то еще, и вылезло тупое про «Не забудь call to action», поэтому Егор добавил: «Мы сейчас в одном городе. Давай встретимся?» Подождал, не ответит ли Дима сразу, но сообщение оставалось непрочитанным.
Перед тем как уехать с кладбища, Егор достал одну упавшую в снег розу и положил ее на памятник. Знаешь, Таня, отчасти тебе даже повезло. Все, что с тобой случилось, – кошмарно, но ты умирала не так долго, как некоторые другие жертвы. Двух мальчиков он держал в подполе под гаражом все лето, а убил только в конце августа, когда Егору пора было возвращаться в школу. Каргаев искренне считал себя хорошим отцом, а перед учебным годом надо было ездить по магазинам, закупать канцелярку и форму, на дачу уже не накатаешься, поэтому он отказался от своих гаражных радостей в пользу сына. И наверняка ведь считал, что обалденный родитель, а все хорошее когда-нибудь заканчивается.
Егор помнил материалы дела, где упоминалось, что в подвале под гаражом Каргаев оборудовал небольшую жилую комнату с вентиляцией и даже электричеством. Туалета не было, только ведро в углу за занавеской. Очень похоже на то, как была устроена бетонная тюрьма скопинского маньяка. Тот держал в плену, насиловал, бил, морил голодом, а в прошлом году его взяли и выпустили, и теперь он живет себе свою жизнь дальше, дает интервью Собчак. То есть, если бы Каргаев тогда не убивал своих жертв, а только насиловал и держал в плену, его бы тоже выпустили через семнадцать лет?
Сильнее всего Егора мучил вопрос, думали ли жертвы отца, что у них есть шанс спастись. Он приходил к ним каждый день и обещал, что отпустит, что осталось потерпеть чуть-чуть, надо только слушаться. Это чудовищно, Таня, но тебе повезло бояться всего несколько часов, а не жить надеждой несколько месяцев.
Дима прочитал сообщение и не ответил.
Дома мама торжественно накрыла ужин, положила на стол красивые салфетки, поставила бутылку вина и бокалы. Не надо было так из-за меня стараться, сказал Егор. А это не из-за тебя, ответила мама, поглядывая в сторону Павла, вообще считаю, что для таких вещей повод не нужен. Вот ты заметил, как мы все делаем на бегу, в спешке? Набиваем рот и даже не чувствуем вкус, никогда не останавливаемся и не думаем, как вокруг красиво. А я теперь так жить не хочу. Сколько мне осталось? Я даже на дачу приезжаю, знаешь, сажусь вот так и просто дышу полной грудью.
Егор спросил, что стало с гаражным подполом. Засыпали?
Зачем засыпали? Я там банки держу. А ты что сегодня целый день делал? Я думала, ты приехал со мной время провести.
Он не стал признаваться ей, что ездил на кладбище, вместо этого наврал что-то про школьных друзей.
Напиши Эле, посоветовала мама и тут же объяснила Павлу, что Эля – бывшая девочка Егора, еще со школы. Как субтитры для глухих на «Нетфликсе», подумал Егор.
Зачем?
Как зачем? Тебе совсем не интересно, как она сейчас, кем работает, где живет? Я, кстати, тебе не рассказывала? Я ее на прошлой неделе видела в магазине. Она меня не узнала, я ей: «Здравствуй, Эля», а она не ответила.