к сказали мне мусульмане, в этих домах расположены лавки, продающие самые разные товары.
Храмовое пространство находится на горе Мориа, в том месте, где наш отец Авраам связал своего сына Исаака, приготовив его для жертвы. Напротив нее, на востоке, высится Масличная гора, а между ними лежит Иосафатова долина. Эта долина начинается чуть севернее Храмового двора, а Масличная гора крута и узка в своем начале, но потом поднимается и сильно расширяется. На ее вершине находится пещера пророчицы Хулды – она здесь погребена. Рядом есть чья-то гробница и большой полуразрушенный дом. Спустившись с горы, подходишь к могиле пророка Хаггая, да будет славным его покой, а в трех шагах отсюда находится могила пророка Аввакума, пусть он покоится в мире. Все это напротив храмового двора. Внизу, в долине, чуть-чуть к югу стоит памятник Авессалому. Он очень красив и похож на высокую башню, окруженную колоннами; все это, даже колонны, высечено из одного куска камня. Вокруг башни – многочисленные пещеры святых, которые похоронены южнее, а еще южнее – пещера Захарии, мир его праху, а над ней стоит такая же башня, как и на могиле Авессалома, но входа в пещеру не видно. Купол этой башни состоит из двух частей, а рядом с пещерой – много пещер, в которых похоронены святые, а над одной из них стоит дом, высеченный из единого куска камня. Всякий, кто проходит мимо памятника Авессалому, даже мусульмане, бросают на его могилу камень, поскольку он восстал против своего отца, так что сбоку высится огромная куча камней, которую каждый год убирают.
На юге стоит гора Сион, то есть город Давида, а над ним, рядом с гробницей Давида, построена францисканская церковь. Место захоронения Давида представляет собой дом с большой железной дверью; ключ от нее хранится у мусульман, которые боготворят это место и молятся здесь. Спускаясь по склону, попадаешь в долину сына Хиннома, которая соединяется с долиной Иосафата; западнее находится Милло – равнина рядом с городом, где гуляют люди, особенно евреи. Если пройти по этой дороге на запад около 2 миль, на небольшом расстоянии от полотна дороги справа, на пути в Иерусалим, находишь пещеру с дверью, высеченной из камня, в которую можно войти. В ней много других красивых пещер, пещера на пещере; их называют Пещерами семидесяти санхедринов, и я молился в этом месте. Если вы пройдете еще 2 мили, то попадете в долину с большим каменным мостом, где Давид убил филистимлянина. После этого я поднялся на высокую гору, расположенную примерно в 2 милях отсюда, и примерно в 6 милях или чуть больше от Иерусалима, где стоит Рама. Здесь покоится наш господин пророк Самуил, мир его праху. Примерно за полторы мили до Рамы я увидел два пруда – верхний и нижний. Они пусты, воды в них нет, а когда я добрался до Рамы, стоящей на вершине горы, то увидел укрепленный город с разрушенными высокими башнями и единственный дом, который был когда-то еврейской молельней, а сейчас заперт. Сторож синагоги по имени р. Моисей бар Самуил открыл мне ее дверь. Она красива, свод ее высок, а когда я вошел во вторую комнату, широкую и просторную, как и первая, или чуть поменьше, я увидел каменную лестницу, которая вела вниз, в пещеру с закрытой дверью. Там находится синагога, в которой постоянно горит огонь. В ней находятся могилы нашего господина пророка Самуила, мир его праху, и его отца Элкана, и его матери Ханны и двоих его сыновей. Каждый год здесь собираются евреи; они приезжают из Вавилона, Арам-Зобаха, который они называют Алеппо, из Хамата и Газы, а также из Дамаска и Мисра и других мест, так что ежегодно 28-го числа месяца ияра сюда прибывает более тысячи одних иностранцев, чтобы помолиться на этой могиле и оплакать смерть пророка Самуила. В этот день его душа рассталась с жизнью, и все евреи, которые приезжают сюда, по обычаю покупают масло, чтобы зажечь свет в этой синагоге, и я, бедный человек, молился здесь и налил масла, как требует обычай, и во время молитвы я испытал жестокий приступ горячки, и это было в конце июля 1481 года. Я также видел ванну с водой под небольшой пещерой около Рамы, примерно в 1/8 мили от нее. Это была ванна праведной Ханны, матери Самуила из Рамы; а когда я возвращался в Иерусалим, примерно в миле севернее Рамы я увидел могилу Симеона Праведника. Вокруг Иерусалима много пещер, в которых похоронено бесчисленное количество набожных и святых людей, но мы не знаем, кто они, за исключением тех, чьи имена написаны на могилах. Среди нас с самых древних времен из уст в уста передается идея о том, что их истины нельзя подвергать сомнению, и мы видим, что мусульмане уважают эти места и тоже верят в истинность их слов. Они спрашивают евреев: «Почему вы посетили могилу этого святого или этого пророка?» Мусульмане много раз пытались закрыть эти могилы и превратить их в wakuf, но Бог не попустил этого и не стал их слушать, ибо Хранитель Израиля не спит и не дремлет.
Здания в Иерусалиме очень красивы, а камни в них больше, чем камни, из которых построены дома в тех местах, где я побывал. Земля полна молока и меда, хотя она гористая, а города разрушены и заброшены. Все здесь очень дешево; плоды отборные и очень вкусные. Здесь есть мед кароб, который называют финиковым медом, и пчелиный мед, и пшеница, и ячмень, и гранаты, и всякого рода отличные плоды; оливковое масло здесь очень хорошее, но местные жители едят только кунжутное масло, которое очень вкусно. Мусульмане и также евреи в этих местах едят как свиньи. Они берут еду руками из общей миски и не пользуются салфетками, как и жители Каира, но одежда у них чистая. У них тоже есть ослы, чьи седла стоят больших денег, ибо они украшают их драгоценными камнями и золотыми нитями. Обычаи мусульман отличаются от обычаев других народов, ибо мужчины имеют двадцать и даже тридцать жен, но до свадьбы они их не видят. Мужчина выделяет женщине приданое, но после женитьбы обязан только кормить ее, а одежду и все, что ей требуется, женщина должна изготавливать сама; когда женщина носит ребенка, мужчина не дотрагивается до нее до тех пор, пока ребенку не исполнится два месяца, ибо это считается большим грехом; жена обязана платить за еду и одежду для всех своих сыновей и дочерей, поэтому все они распутничают в открытую. Если женщина не хочет жить со своим мужем, она идет к ньепо, господину своего города, и говорит, что муж не кормит ее, и ей верят; в этом случае муж должен развестись с ней, ибо мусульмане, как и евреи, дают развод. Все мужчины, женщины и дети, еврейские и мусульманские, придерживаются этих обычаев. Они спят в одежде, и этот обычай принят на территории всего царства султана, а не только в Иерусалиме. Я писал об этом, когда был в Александрии, в
Египте, но я забыл описать некоторые другие обычаи. Они у всех одни и те же. Я проболел в Иерусалиме с самого прибытия до дня своего отъезда в Дамаск; я стоял уже на пороге смерти, но Бог смилостивился надо мной, и ашкенази по имени р. Иаков Колварани, его жена и теща кормили меня по европейскому обычаю, хотя я по приказу повелителя Мисра жил в доме помощника главы Иерусалима. Я уже подробно писал об этом, но, как бы то ни было, я не мог есть их пищу и наслаждаться ею, ибо она отличается от нашей и вредна даже для здорового человека, а уж для больного, вроде меня, и подавно. Означенные Иаков и его домашние не оставляли меня одного ни днем ни ночью; они готовили для меня и моего спутника, Рафаила, ибо он тоже был болен. и только благодаря диете и Божьей помощи мы поправились. Наш драгоман Иосиф тоже был при смерти, и мы оставили его в Иерусалиме больным. Нет ничего странного в том, что путешественники, приезжающие сюда, заболевают; гораздо удивительнее, как они остаются живы! Болезни проистекают от очень трудного пути и ужасной жары, которую приходится терпеть. В Иерусалиме постоянная засуха, зимой и летом, и еще дуют ветры с четырех сторон земли, которых я никогда не видел. Они проникают во все члены человека и убивают его, и в течение того времени, что мы здесь пробыли, совершенно неожиданно умерли два или три еврея; их похоронили в нижней части долины Иосафата, которая представляет собой еврейское кладбище; но Господь помог мне и не забрал к Себе, и за два дня я сумел осмотреть все примечательные места в Иерусалиме, ибо они расположены близко друг от друга. Среди выдающихся евреев Иерусалима назову р. Иосифа из Мантаньи, ашкенази, и церковного старосту, р. Иакова бен Моисея Коуси, Нагида, Хахама Амрама, Зедекию бен р. Обадию, Самуила Ракбаса бен р. Мордекая, Халафтана Ракбаса бен р. Иакова, Иосифа бен р. Обадию, Авраама бен р. Нафтана, Самуила бар Иосифа, Обадию бар Самуила. Это судьи и старейшины Иерусалима, а ученые среди них – р. Салмон Ашкенази, р. Натан, тоже раввин, и еще четыре раввина, имена которых мне неизвестны. Судей зовут: Шейк Моисей, Шейк Самуэль, Шейк Халфа, Шейк Селиввано, Шейк Ниссим. Все они ежегодно 9-го числа месяца аба вместе со своей общиной восходят на гору Сион скорбеть и плакать, а оттуда спускаются в долину Иосафата и поднимаются на Масличную гору, откуда видна вся храмовая территория, и скорбят о гибели храма. На Масличной горе по-прежнему растут оливы, а мусульмане называют все окрестности Иерусалима и гору Сион Эль-Кудс, или Святая земля. Да возжелает Господь на небесах поскорее восстановить этот Храм! Аминь.
Сегодня, 26 августа 1481 года, мы выехали из Иерусалима домой. Да пожелает Господь, чтобы мы добрались до места нашего назначения живыми и здоровыми, и пусть Его спасение станет нашим щитом! В тот же самый день мы приехали в разрушенный город у подножия горы. Он именуется Ноб, Город священников, и лежит в 1 парасанге от Иерусалима, то есть в 12 милях. Здесь мы поели и пробыли до конца дня, пережидая сильную жару, и особенно потому, что у меня случился сильный приступ горячки. В тот же самый день мы двинулись дальше, но у меня так раскалывалась голова, что я не смог сидеть на коне. В полночь мы добрались до города под названием Рамле, когда-то Гат. Рамле, как и Газа, не имеет стен. Мы пробыли в местной гостинице, или фондаке, почти до полудня; здесь останавливаются иностранцы или купцы, идущие с караванами в Дамаск, потому что этот фондак стоит на дороге из Мисра в Дамаск. В день нашего прибытия я увидел брата турецкого царя, который теперь стал царем Константинополя, ибо он убежал раньше брата, скорбя и покрыв свою голову, а с ним бежало около четырех сотен человек, и у него не было ни гроша. Ему 23 года или около того, он невысок и толст, и по приказу царя вся знать Иерусалима вышла его встречать, и в Гате собралось более 30 тысяч человек, помимо местных жителей, которые явились посмотреть на него. Они били в бубны окружностью более 4 локтей; других музыкантов у них нет.