– Серые призраки! – воскликнул молодой драйвер-прима «Перуна».
Один из километровых шаров – сквозь него просвечивало сплющенное Солнце – сделал петлю вокруг выстроившихся спейсеров, словно осматривая строй, и вернулся к восьми своим собратьям.
– Внимания не обращать! – жестко приказал Ратибор. – Всем императив «щит»! Наша цель – Конструктор.
– Оператора по Марсу вызывает Грехов, – снова вмешался координатор ГО. – Даю прямую линию.
– Где он сам?
– Координаты абонента неизвестны, – после двухсекундной заминки ответил инк.
– Берестов, что ты собираешься делать? – раздался голос проконсула.
– Спеть пеан [41], – угрюмо пошутил Ратибор.
– Только не начинай стрельбу. Примарсианье практически очищено от транспорта и обитаемых станций, так что жертв не должно быть. Наблюдай со стороны и ни во что не вмешивайся, тогда все будет хорошо.
– Что должно произойти?
– Увидишь. Но ни в коем случае не пытайся применить силу, ответ может последовать такой, что ни один ваш «щит» не поможет.
– Я не люблю действовать вслепую. Или договаривайте до конца, или не мешайте работать.
Грехов не ответил, как обычно не обратив внимания на эмоции и тон собеседника, его это никогда не волновало.
– Чертов хомозавр! – донесся голос Демина, командующего спейсером «Урал». – Советовать легко… Кстати, опер, включи канал на волне «сто семь», это любопытно.
Инк переключил каналы связи, и Ратибор услышал аккорды музыки, то хрустально-прозрачные, то грозно-торжественные, то маняще-зовущие, завораживающие душу и сердце…
– Что это? – прошептал командир «Перуна».
– По-видимому, эту мелодию передает Конструктор, он уже на подходе.
– Волшебство!..
– Шесть минут до подхода, – напомнил координатор по сообщениям машин наблюдателей, следующих за посланцем Конструктора. – Скорость остается прежней – почти световой!
– Так он врежется, чего доброго, точнехонько в Марс! – раздались голоса. – Первый, надо немедленно идти навстречу, попытаться атаковать и остановить.
Ратибор молчал, представляя, как у молодых пограничников «пальцы дрожат на гашетках», готовые освободить дикую и злую силу энергетического залпа. Командир «Перуна» развернул свое кокон-кресло и смотрел на него с нетерпением, ожидающе и взволнованно. Руки чесались, кровь кипела, и он жаждал действий.
– Отставить атаку, – произнес наконец Ратибор, преодолев приступ безволия, сковавшего горло льдом хрипоты. – Императив «щит»! Всем рассредоточиться над городами, население которых не эвакуировано. Ждать. Обеспечить силовое прикрытие городов. Огонь открывать только в случае прямой угрозы жизни экипажа. Как поняли?
Ответом была глубокая изумленная тишина. Драйвер-прима «Перуна» потряс головой, словно прогоняя наваждение, и отвернулся, вспомнив обязанности командира спейсера. Эфир донес только чей-то одинокий возглас: «Что он сказал?!» – и все. Остальные пограничники, привыкшие к дисциплине, молчали.
Через минуту заработала система координации сил по новому распоряжению оператора тревоги, спейсеры и «пакмаки» стали покидать строй и чертить пунктиры траекторий к своим объектам прикрытия. «Перун» двинулся в путь последним, направляясь к Викингтауну, одному из крупнейших городов Марса, располагавшемуся вблизи хребта Границы Насыщения – границы Великой Марсианской Котловины.
– Впереди посланца Конструктора идет рой чужан! – сообщил координатор. – Около полусотни единиц. Может быть, это проводники?
– Примарсианье? – вместо ответа произнес Ратибор.
– Чисто.
– Спасательному флоту отойти по вектору Земли и ждать. Действовать только по вызову.
– Принял, – отозвался командир спасателей.
Ратибор вывел на аппаратуру кресла канал прямого визуального наблюдения – передачи шли с зондов и разного рода станций в примарсианской зоне – и стал ждать, считая секунды, невольно сжимаясь и напрягая мышцы.
Первыми в поле зрения видеокамер показались корабли чужан – невиданные шипастые «бублики» и ни на что не похожие куски «ноздреватого теста» размером с гору. Они разом затормозили у границы атмосферы Марса и очень быстро, почти мгновенно, выстроились в фигуру, напоминающую ажурный параболоид. К ним тотчас же метнулся серый призрак, словно растекся в ленту дыма, за ним еще один и еще, пока их «букет» не выстроился за чашей чужан в такую же, но большую по размерам. А затем показался разведчик Конструктора – гигантское копье голубовато-зеленого света, состоящее из мириад вспыхивающих и гаснущих звездочек.
Ратибор сжал зубы, сдерживая восклицание; казалось, сейчас копье вонзится в Марс, и ничто его не спасет – ни мощные машины погранслужбы, ни чашевидная ловушка чужан и серых призраков. Но случилось неожиданное: нелепые с точки зрения аэродинамики, четко видимые конструкции чужан вдруг расплылись в прозрачно-пепельные тени, и Ратибору показалось, что пространство… растрескалось! Все видимое поле обзора покрылось ломаными светящимися линиями, сложившимися в узор трещин, который напоминал больше всего лопнувшую корку такыра. Впрочем, это были не линии и, конечно, не «трещины», а нечто вроде тонких световых стенок, разбивших пространство на отдельные ячейки и волокна. «Мыльная пена» – пришло на ум сравнение.
И все замерло, как в остановленном кадре: серые призраки, зонды землян, орбитальные станции и посланец Конструктора, словно застрявший в паутине. Длилось это состояние всего несколько мгновений, потом «мыльная пена» испарилась, тряхнув напоследок пространство так, что Марс отозвался серией землетрясений, все пришло в движение. Все – кроме копья Конструктора, на самом деле остановившегося в полумиллионе километров от «обкусанной» им когда-то планеты.
– Дьявольщина! – донесся хриплый голос Демина. – Они-таки его остановили!
В следующий миг «копье» собралось в шар, по сравнению с которым Марс выглядел пылинкой рядом с булыжником, потом шар этот растрескался и распался на груду отдельных светящихся блоков – тетраэдров, призм, кубов, октаэдров, каждый из которых по размерам немного уступал Марсу. По нервам людей, наблюдавших за пришельцем, пробежала щекочущая волна непривычных ощущений, перехвативших дыхание, вызвавших кое у кого сердечные приступы и ухудшение зрения. Пси-атака была неожиданной и острой, и если бы она продлилась еще несколько секунд, люди неминуемо погибли бы от шумовых наводок в нервных стволах, расстраивающих нервную систему до шокового состояния.
Волна спала, спазм отпустил горло, Ратибор вытер выступившие слезы и глубоко вздохнул.
– Все живы?
– Нормально, – отозвался Демин. – Но ощущение не из приятных.
– Пси-защиту на максимум! Задача та же – отражение прямого нападения и ни шагу в сторону.
– Правильно идешь, опер! – хмыкнул кто-то знакомым голосом.
Ратибор не сразу сообразил, что это голос Грехова.
Конгломерат геометрических фигур, в который превратился разведчик Конструктора, начал расползаться грудой камней – так это выглядело со стороны. Один из языков «осыпи» потянулся к Марсу, другие поплыли слева и справа, словно пытаясь охватить планету со всех сторон. Ожидание неприятных сюрпризов превратилось в пытку. Напряжение, охватившее людей, достигло максимума. Ратибор взмолился в душе, чтобы в рядах пограничников не оказалось ни малодушных, ни трусов, ни торопливых и нетерпеливых храбрецов.
Координатор переключил канал приема изображения с камеры на камеру, но везде было одно и то же: потоки и сгустки «обломков» правильной геометрической формы бродили в пространстве, заполнив примарсианскую зону, ухитряясь не сталкиваться друг с другом, но тем не менее успешно сбивая земные аппараты, станции и обезлюдевшие внеатмосферные заводы.
– Берестов, доложи свою оценку обстановки, – вдруг раздался спокойный бас Железовского; Ратибор даже оглянулся – показалось, что комиссар стоит где-то рядом, за спиной.
В нескольких словах передав новости, Ратибор снова замер, впитывая поступающую информацию и пытаясь угадать дальнейшие шаги Конструктора. Железовский выслушал его сообщение молча и не сказал в ответ ни слова одобрения, ни слова порицания, не дал ни одного совета. Просто ушел из эфира. Не запрашивали сведений и дежурные центра ГО на Земле, понимавшие, что изменить уже ничего нельзя и что оператор «полундры» в зоне Марса полностью принял ответственность за происходящее на себя.
Посланец Конструктора, превратившийся в скопление астероидов, продолжал расползаться во все стороны, бесцельно кружа вокруг Марса, рыская в поисках неведомо чего, создавая рои сложнейших конфигураций, облака, пояса, поля из твердых на вид блоков, словно состоящих из слюды и драгоценных камней. Создавалось впечатление, будто он не знает, что делать дальше.
На всех диапазонах царили странные звуки: скрежет подвижек горного льда, ломающихся айсбергов, сталкивающихся машин, грохочущего прибоя сменился ровным белым шумом, который забил чуть ли не все каналы связи, и лишь изредка в этом шуме всплывал обрывок какой-то мелодии или странные трехзвучия – три чистых, следующих друг за другом ноты ре-ля-соль.
Прошел час, второй – ничего не менялось в пространстве.
Пограничники устали от ожидания и начали вести тихие переговоры. Ратибор их не одергивал, он сам не прочь был поговорить с кем-нибудь о странном поведении пришельца. И тут в действие снова вмешались серые призраки и чужане.
Новый отряд роидов, вынырнувший из «струны» мгновенного перехода, собрался над колоссальным астероидным облаком Конструктора (или под ним, смотря откуда поглядеть), построился в ажурный конус, принял в себя дюжину серых призраков и внезапно… сжался в точку! Словно провалился внутрь самого себя, сколлапсировал. И тотчас же ближайшие блоки тела Конструктора устремились к этому месту, уменьшаясь на ходу. За ними другие блоки, фигуры и рои, и так далее и так далее, пока волна движения не распространилась на все гигантское облако, захватив даже Марс! Новая во