– Погуляем в саду после ужина? – спросила девушка, нежно накрыв его руку ладонью.
Тон вопроса показался чересчур требовательным. Ну вот, начинается. Так постепенно из миловидных девушек и получаются генералы в юбках.
– Нет, – ответил сухо, мельком глянув на Юноса. – Мы скоро отправляемся к Новому Мосту. Разве не знаешь?
Лицо Любавы сделалось печальным, но тут встрял ведун, который, как выяснилось, прекрасно всё слышал:
– Мы пойдём туда перед самым оборотом луны, так что у вас ещё есть время побыть вдвоём.
Девушка воспрянула духом и умоляюще посмотрела на Аркашу. Встретив этот взгляд, он уже не считал её тон командирским, а саму Любу слишком навязчивой и готов был тут же уединиться с нею, лишь немного досадуя на то, что сегодня опять не удастся поспать…
– Плохо помнят здесь уроки прошлого, даже такого недавнего как минувшая зима, – говорил он Любаве, шурша опавшей листвой по тропинке парка. – Наверно, историю в школах не преподают. Скал, как и в тот раз опять избивает вас поодиночке. Каждый мирянин готов насмерть сражаться за своё жилище, но палец о палец не ударит ради защиты чужого дома, чужих семей, чужих лугов и пашен. Не понимают люди – захватив соседние княжества, Скал придёт и к ним. Каждый спасается сам как может. С такими убеждениями вам долго не протянуть.
– Да, – сокрушённо вздохнула девушка и опустила голову, но почти сразу подняла глаза, пытаясь рассмотреть в сумерках лицо Башки. – И откуда только тебе всё ведомо? Ты очень умный, посол Аркадий.
– Какой там… Просто Скал пришёл из того же мира, что и я, где нет никакой волшбы, где правят жестокие законы силы, обмана и коварства. И делать в нашем мире привыкли всё сообща, иначе не выживешь. Я был немногим лучше Скала, пока не попал сюда со Стасом…
– С кем?
– Ну, с Железным Клинком, он тоже оттуда. Считай, мы с ним и привели к вам этого урода. Теперь вот расхлёбываем. Сами оплошали, самим и исправлять.
– И всё равно ты очень умный. Можешь двумя словами выразить то, что чувствуешь. Я так не умею.
Глаза Любавы пылали нежностью. Мягкое тёплое тело девушки прижималось сбоку, а ласковые слова обволакивали Аркашу, окуная в омут самовосхваления. То-то он так разоткровенничался. Захотелось ещё раз прикоснуться своими губами к влажным пышущим жаром девичьим устам. Кажется, она хотела того же. Полная идиллия в отношениях между мужчиной и женщиной; удобнее момента, чтобы предаться страстным объятиям и не придумаешь. Однако…
На плечо легла тяжёлая мужская рука, а над ухом к великому огорчению прозвучал ненавистный голос Юноса:
– Нам пора, посол. Скоро луна разгорится.
Неизвестно, что там с луной, а у Аркаши уж точно все потухло. Забыв даже попрощаться с Любой, он понуро побрёл к городским воротам. Через несколько шагов услышал за спиной ехидный смешок сотоварища:
– Извини, что прервал ваше уединение. Или я всё-таки тебя спас?
– Иди ты к чёрту, – бросил Башка через плечо, не сбавляя ход.
– Значит, не спас, – вздохнул ведун и картинно забалагурил: – Эй, люди, взгляните, перед вами ещё одна жертва женских чар прекрасной Любавы.
Аркаша остановился и упёр указательный палец ему в грудь.
– Не паясничай, а то получишь по фейсу и долго будешь потом прятать свою разукрашенную фотокарточку.
– Хорошо, хорошо. – Ведун легко уловил смысл не совсем понятных выражений, быстро подняв руки, словно сдавался в плен. – Тем более что нам ещё предстоит вместе работать, а если мы сейчас займёмся мордобоем, то вряд ли уже сделаем что-нибудь полезное.
– Вот именно, – усмехнулся Аркаша и направился дальше.
К их приходу авангард уже свернул лагерь и приготовился к движению. Керк и два его помощника тоже были здесь, пристроились в хвост колонны на старенькой подводе, запряжённой не менее старой кобылой. Их транспорт выглядел настолько хилым, что Аркаша опасался потерять колдунов ещё до подхода к месту засады. Лишь бы не отстали, попав на ужин волколакам. Хоть чародеи всегда найдут, чем отбиться, на всякий случай Башка взялся за ними присматривать. Всё равно колонну вёл Юнос, командовавший всем авангардом, и участия Аркаши в этом не требовалось. Его особая миссия закончилась ещё под стенами Двуреченска, когда отправлял гонца к Пырёву с докладом о принятом решении встать заслоном у моста. Пусть поторопится, не могут же они держаться там вечно.
Луна успела полностью налиться светом, когда конница достигла реки. Чародеи всё-таки слегка приотстали, поэтому присматривавший за ними Аркаша прибыл с небольшим опозданием. Здесь будто специально кто-то пробил в стене каньона длинный пологий спуск к воде шириной всего метров тридцать, стиснутый с двух сторон непреодолимыми скальными выступами. Снизу они смотрелись как настоящие гигантские ворота в неприступной крепостной стене, вознёсшейся к небу на головокружительную высоту. На плоских вершинах Юнос уже рассредоточил стрельцов, по сотне с каждой стороны от пролегающей далеко внизу дороги. Да, отсюда противнику до них никак не добраться, пускай стрелы в своё удовольствие и ничего не бойся. Хуже придётся остальным, кто возьмёт копья и встанет между этими выступами, перекрывая дорогу. Весь основной удар на себя примут. Там-то, в самой гуще сражения, и должен быть Аркаша, чтобы защитить небольшую фалангу своей Силой.
– Волнуешься? – участливо спросил Юнос.
Они уже полчаса торчали на берегу, разглядывая окутанный сумерками проход между скал, представляя, как вскоре сюда толпами попрёт нежить. Неподалёку два молодых мага, тихо переговариваясь между собой, осматривали Новый Мост возле первой опоры, сложенной из поросших мхом брёвен, плотно увитых засохшими стеблями вьюна. От реки доносилось неторопливое журчание воды и запах влаги. Аркаша специально отошёл к мосту, чтобы случайно не помешать магической силе Керка при возведении вала, хоть и хотел посмотреть на это вблизи.
– Страшновато немного, – признался он ведуну. – Сомнения берут, выстоим ли. Ведь все полечь тут можем при первом же натиске. Грош цена тогда будет нашему с тобой плану. Ни время не выиграем, ни себя не убережём.
В этот момент под ногами ощутимо дрогнуло. Со стороны прохода раздался приглушённый гул, земля пошла буграми, вздыбилась, начала подниматься, вырастая всё выше, формируя ровную стену от одного скального выступа до другого. Да, силён маг, ничего не скажешь. Самый мощный бульдозер так быстро не справился бы, а Керк поводил руками, пошептал заклинания и нате вам готовую дамбу.
Когда дрожь земли улеглась, Аркаша с Юносом пошли осматривать работу чародея. Взбираться по крутому, осыпающемуся склону ещё не слежавшегося вала было тяжеловато, но это и хорошо. Значит, нежити так просто на него не влезть. Идеально ровная плоская вершина оказалась достаточно широкой, чтобы разместить на ней всю фалангу из тысячи солдат. К тому же до верха скал, где стояли стрельцы, она не доставала. Если нечисти всё же удастся оседлать вал, до стрельцов она всё равно не достанет. Придётся наступать дальше по проходу, подставляя тыл под стрелы, пока окончательно не выйдет на плато. Ну, а там, глядишь, и армия подоспеет.
С чародеем распрощались, поблагодарив его напоследок. В обратный путь Керк отправился один, оставив помощников на попечении Юноса, ещё раз взяв обещание вернуть их домой целыми и невредимыми. От охраны он отказался, заявив, что здесь пригодится каждый воин, а сам Керк нужнее сейчас в городе. Так он и уехал, никем не сопровождаемый, на своей старой подводе. А трепутивельцы остались дожидаться встречи с врагом. И сколько им отпущено на это времени, никто тогда достоверно не знал.
Стоило только солдатам встать на позиции, как пошёл снег, первый в этом году и сразу такой густой. Погода словно в преддверии великой сечи украсила будущее поле битвы, накрыв его ярко-белой скатертью. Не иначе, чтобы противоборствующим сторонам лучше видеть, сколько своей и чужой крови здесь пролито, какие понесены потери, стоит ли продолжать после этого дальнейшую борьбу или когда-нибудь вообще решиться повторить подобное.
Держать одновременно всех людей под снегопадом было неразумно, поэтому обходились дозорами. Наверху постоянно дежурили по десять стрельцов на обоих выступах, а вал охраняла одна шеренга из сотни солдат со своим командиром, менявшиеся каждый час. Свободные от несения службы воины отдыхали в разбитых позади позиций палатках, готовые в случае чего вступить в бой. Ели спали, то не снимая доспехов и с оружием под рукой. Как выяснилось, не зря. Пару раз по мосту на берег сходили довольно крупные отряды нежити, состоявшие, к счастью, из одних оборотней, которые из матёрых волков мгновенно превращались в беспомощных людей-оборванцев, как только попадали в поле действия Аркашиной Силы. Понятно, что полегли они все до последнего под стрелами, не успев достичь вала. Если это были разведчики, никаких сведений передать они уже не смогли, в том числе при помощи ментальной связи, которую тоже с успехом блокировал Башка. Трупы убирать не стали, опасаясь скорого подхода основных сил. К тому же их быстро занесло снегом, непрерывно сыпавшим с неба.
Снегопад прекратился резко. Над рекой воцарилась на удивление спокойная, безветренная погода. Стало до омерзения тихо. Аркаша не находил себе места, поминутно выскакивая на вершину вала, чтобы лично взглянуть на мост и убедиться, что по нему не ползёт нечисть. Потому-то, когда Юнос сыграл тревогу, он облегчённо вздохнул, словно сбросил с плеч великую тяжесть, хотя всё только начиналось…
К мосту катилась шевелящаяся тёмная масса, похожая на разлитую по земле кипящую смолу. Вот её волна достигла поймы реки, хлынула на мост и выплеснулась на противоположный берег, став растекаться, заполняя всё свободное пространство межу скальными выступами, устремляясь к перекрывшему проход валу.
Теперь можно различить отдельных существ, из которых состоял этот бурлящий поток. Кого здесь только нет: Кикиморы, Шишиги, Анцыбалы, Шуликуны, Одноглазые Лихи, всевозможные бесы и множество прочей нечисти – весь её пантеон, широко представленный различными существами, большими и малыми, до безобразия уродливыми и не очень, одетыми и полностью голыми либо просто покрытыми шерстью. Не похожие друг на друга внешне, все они являлись носителями чистейшего первозданного зла и, объединённые лютой ненавистью к человеку, преследовали одну цель – всячески вредить людям, а собранные вместе в таком огромном количестве, несли объединённую угрозу – уничтожение всего живого.