– К тому же оборотней вокруг города раз в пять меньше, чем скитов. – Стас решился выложить главную новость: – А ещё имеются все основания полагать, что их предводитель, так называемый Великий Скал, подчинит себе и нежить.
– Это как?
По лицам присутствующих судорогой пробежала растерянность, да так и застыла обречённой гримасой.
Выдержав короткую паузу, Стас выдохнул:
– Он Посланник Велеса. Или Сын Велеса, если хотите.
Для Аркаши эта новость оказалась такой же шокирующей, как и для остальных. Без малейшего намёка на иронию он сокрушённо пробубнил:
– Живём, как в сказке, блин. Чем дальше, тем страшнее.
Ведуны наперебой загомонили. Вспомнили легенды о Посланнике Велеса. Начали перечислять все связанные с ним катаклизмы, находя в недавних событиях знамения грядущих бед. Из всего этого сам собой напрашивался неутешительный вывод, что уже нынешнее поколение людей дожило-таки до конца света. Осталось кому-нибудь встать и во всеуслышание крикнуть: «Армагеддон, о котором так долго говорили старики, свершился!»
Пырёву стало тоскливо. Вместо того чтобы искать выход и что-то предпринимать, эти вполне себе неглупые люди, на чьи способности и решительность он так рассчитывал, превратились в базарных бабок, мусолящих свои «вселенские» проблемы. Неужели ничего нельзя сделать, и они бессильны перед лицом смертельной угрозы?
Но нет, не все поддались такому настроению. Тихомир вдруг с размаху грянул кулаком о столешницу. Да так, что древесина, с палец толщиной, ещё какое-то время вибрировала.
– А ну, тихо! – прикрикнул Тихон. – Ведуны вы али кто? Уже и портки обделали со страха перед Посланником? Из нас никто не имеет ни малейшего представления, на что он способен, а на что нет.
– Положим, кое-кому довелось даже узреть его способности, – спокойно вставил Михайлик, хитровато подмигнув Стасу.
Заметив это перемигивание, Тихон с удивлением уставился на Пырёва:
– Ты? Ты видел его?
За Стаса ответил всё тот же Михайлик:
– Да не он, а ты, – показал на Тихона, потом поочередно ещё на двух ведунов, пришедших с ним из Блошиного Брода, напоследок ткнув пальцем в себя: – И ты, и ты, и я.
Он поднялся. Ведуны непонимающе переглядывались. Михайлик же, пригладив усы, продолжил:
– Посланник Велеса страшен лишь тогда, когда идёт супротив человечества, уничтожая на своём пути самое дорогое, что у нас есть – жизни людей. Но боги мудры, поэтому, когда Посланник является творить зло, они шлют нам и других, во спасение. И теперича эти Посланники среди нас с вами.
Широким жестом он обвёл всех сидящих за столом и остановил руку с открытой ладонью на Пырёве. Дружный изумлённый вздох и удивлённые взгляды. А у Кардаша так и вовсе глаза на лоб вылезли, грозя вот-вот вылететь. Куда там киношным спецэффектам.
Но когда поднялся и Башка, справедливо полагая, что Михайлик имел ввиду обоих землян, глаза Кардаша вообще чуть по столу не запрыгали наподобие теннисных шариков.
– Я так и думал, – многозначительно хмыкнул Тихон. – Скажи, что нам делать, Упырь?
– Создавать ополчение. Ты этим и займись. У тебя неплохо вышло в Блошином Броде.
Ведун почесал затылок:
– Оно конечно, охотники с луками да пастухи с копьями нам пригодятся, а вот простых мужиков с топорами да вилами только загубим зря. Не удержать им кочевников.
– Значит, их надо хорошенько вооружить. Кардаш, что у князя в загашниках есть?
– Дак, это… как его. Есть чегой-то.
– Точнее говори, – несильным тычком в бок Михайлик попытался привести начальника стражи в чувство. – Чего мямлишь? Али не знаешь, что у тебя в Детинце схоронено?
Кардаш с усилием потёр глаза. Видимо, всё же перенапряг их, потому что вокруг зрачков стали видны красные змейки сосудов. Хотя, это могло быть и следствием хронического недосыпания.
– Броня там разная. Мечи, щиты. Копья есть, луки со стрелами. Почитай, ишо на одну такую стражу, как сейчас, должно хватить.
– Так, получается, это плюс пятьсот солдат, – на ходу стал подсчитывать Пырёв. – Я привёз доспехи с оружием примерно на триста. Маловато. Где можно взять ещё?
– Кузнецы да кожемяки чегой-то дадут, а больше и негде.
– Как это негде, а купцы? – Тихон грозно насупил брови. Похоже, купеческая братия была у него не в чести.
– Те за своё добро скорее удавятся, чем отдадут, – нравоучительно сказал Кардаш.
Кислые физиономии ведунов, принявшие такой вид при упоминании о купцах, только подтверждали его слова. Тихомир непонимающе развёл руками:
– Должны же они понять, что ежели не вооружат людей, те не смогут отстоять город! Ведь тогда им тоже крышка.
– Значит, сами в первых рядах на стены и пойдут. Пусть воюют, а не отсиживаются за спинами горожан. Первыми же и сгинут. – В голосе Стаса сквозило столько ледяной угрозы, что ни у кого не возникло сомнений – будет именно так, а не иначе.
Чувствуя неумолимый бег времени, Пырёв больше ничего не стал обсуждать. Взяв инициативу в свои руки, просто раздавал приказы:
– Кардаш, распорядись, чтобы оружие и доспехи купцы с мастеровыми свозили сюда. Кстати, из Детинца тоже. Сдадите это всё… Аркадию.
– Мне?!
– Тебе. Ты же у нас специалист по материальной части, поэтому назначаешься моим заместителем по тыловому обеспечению. Иди, принимай хозяйство. Для начала пристрой тех триста лошадей с грузом, что я приволок. Дожидайся подвоза княжеского НЗ и пожертвований от населения. Наладишь учёт и выдачу.
– Тоже мне командующий, – буркнул Аркаша, поднимаясь из-за стола.
– Я, кстати, и продукты привёз, – как бы между прочим бросил Стас вдогонку.
Башку тут же сдуло за дверь, а Пырёв снова переключился на Кардаша:
– Пойдёшь с Михайликом и Тихомиром на площадь созывать горожан. После ухода князя ты тут за главного. Толкай пламенную речь, разъясняя положение дел, и объявляй всеобщую мобилизацию. То есть ополчение собирайте. Всех, кто может держать оружие, ведите сюда. Здесь мы их экипируем и разделим на отряды. Каждому отряду дадим ведуна, чтобы хоть командир у них был опытный. Отдельно создайте отряд лучников. Ими займётся Михайлик… Ладно, на первое время этого хватит. Дальше действуем по обстановке. Остальные следуют за мной к Шны… к Аркадию распределять снаряжение. Всё, разбежались!
Под арсенал Аркаша оборудовал пустующий сарай во дворе. Разложив трофейное имущество по кучам, он расхаживал между рядами доспехов, оружия и продуктов, сопровождаемый двумя духами – Клетником и Сарайником. Клетник выглядел довольным. Ещё бы, он получил в своё распоряжение солидное пополнение харчей в виде замороженных кусков мяса, копчёного сала, хлеба и молока. Чего не скажешь о Сарайнике. Тот всё время хмурился и бурчал:
– В коем-то веке столь добра привалило. Дак нет же, опять отдай.
– Что ты скажешь, когда люди Кардаша притащат сюда свои железки из Детинца? – потешался Башка, с усмешкой наблюдая за терзаниями духа.
Пребывая почти в экстазе от наполняемости своей вотчины, тот сокрушался и переживал, что скоро со всем этим добром поневоле придётся распрощаться.
– Да забирай ты уже свою жратву, – рявкнул Аркаша на сладко мурлыкающего Клетника. – Уноси с глаз моих!
Повторять дважды ему не пришлось. Получив разрешение действовать, дух мгновенно испарился с доброй половиной всех продуктов.
– Ну и работёнку ты мне подкинул, Петрович, – посетовал Башка, с хитрым прищуром глядя на Пырёва. – Каптенармусом я ещё не был.
– Ничего, справишься. У тебя вон, помощники какие. За сутки всё снаряжение раздать надо.
Последняя фраза вызвала грустный вздох у Сарайника. Покосившись на него, Башка прошипел сквозь зубы:
– Сгинь, сила нечистая. Толку от тебя. Только под ногами путаешься, охаешь да ахаешь.
Сарайник исчез. Но стоило прибыть первым стражникам, которые подвезли доспехи с оружием из княжеских закромов, он снова был тут как тут. Хмуро наблюдая за разгрузкой, тяжко вздыхал, но не жаловался, боясь навлечь на себя гнев раздражённого каптенармуса. Последний же не замечал Сарайника, целиком поглощённый составлением описи «казённого имущества», приказав складывать его в сторонке от остального. Слишком уж тщательно вписывал в свой реестр каждую деталь. Казалось, вот-вот начнёт рисовать инвентарные номера на каждой княжеской железке.
Покончив с описью, Аркаша перевёл дух и расслабился. Причём обнаглел до такой степени, что мечи, щиты, броню – всё, что потом привозили простые ремесленники, записывал небрежно, уже не обращая внимания ни на какие особенности. Не указывал даже, что за мастер приволок те или иные вещи.
Порадовали купцы, пригнавшие целый караван с оружием и доспехами числом не меньше, чем всё уже свезённое в арсенал. Очевидно, Кардаш передал им угрозу Пырёва о намерении создать купеческий батальон смертников. Так что в сарае стало не протолкнуться.
А вскоре во двор хлынули ополченцы.
Снаружи доносился шум толпы. Гомонили мужские голоса. Где-то в противоположном конце подворья зычно кричал Михайлик:
– Охотники с луками, давай ко мне! Собираемся здесь, в сторонке!
Ему вторил бас Тихона:
– Кто с копьями пришёл, двигайте к тем столбам у забора!
У самых дверей сарая орал Кардаш:
– Не напирай, мужики! Освободите проход!
Стас вышел на улицу, чтобы осмотреться и дать необходимые распоряжения. Едва ступил под свет фонаря, шеренга мужиков, построенных Кардашем перед сараем, замерла, словно в оцепенении. Галдёж разом стих. Замолчал и задний ряд. Затем пошло дальше, как цепная реакция, по всей заполонившей двор толпе. Люди застыли неподвижно в полнейшем молчании. Не ожидавший такой реакции Стас тоже не шевелился, гадая, что за этим последует. В замешательстве пребывали и ведуны, перестав раздавать команды. И тут морозный воздух лопнул, разорванный мужским многоголосьем:
– Это же Упырь!
– Упырь! Он жив!
– Мы спасены!
– Люди, Упырь с нами! Усмиритель Нежити здесь!
– Уррааааа!
По всему двору в тёмное небо взлетели шапки, высоко подбрасываемые сильными мужскими руками. Получился своеобразный фейерверк, но не из праздничных огней, а из шапочного меха. И радостный дружный рёв толпы в несколько тысяч глоток вместо грохочущего звука взрывающихся петард. Столь же громкий, он заставил содрогнуться не только толстые брёвна др