«Порядок, Упырь. Все ушли».
Сняв портупею с мечами, Стас передал её Кардашу, с лица которого не сходило озадаченное выражение. Быстро сбежал вниз по лестнице. На ходу дав стражникам команду открыть ворота, запрыгнул в седло. Пока опускался мост, сдвинул нож, оставленный на всякий случай при себе, подальше вбок вдоль пояса, и плотнее запахнул вотолу, накинув капюшон.
Деревянные балки моста гулко ударили о каменный парапет перед лошадью Скала. Та и ухом не повела, будто наездник держал её под полным контролем.
Если он умеет управлять Силой, плохо дело.
Пырёв подъехал спокойным шагом, но вплотную приближаться не стал. Фонари над аркой хорошо освещали самозваного вождя, а вот у Пырёва верхнюю половину лица скрывала тень от капюшона. Единственное, что мог увидеть Скал, это трёхдневную щетину на подбородке, по которой определишь разве только, что её обладатель мужчина, иногда пользующийся бритвой.
Разглядев скитского вождя, Пырёв с удивлением и досадой узнал в нём того самого бандита, который преследовал их с Аркашей от гостиницы до заброшенной стройки. Не даром постоянно являлся во снах. Теперь понятно, в чём собака порылась. Своеобразное мистическое отражение смутного беспокойства. Предчувствие беды, навеянное близким соседством опасного врага. Волшебный мир, что тут скажешь…
Маленькие холодные глаза впились в прикрытое капюшоном лицо, пытаясь процарапать плотную материю. Тонкие губы слегка раздвинулись в уже знакомой полуулыбке, больше похожей на оскал, исторгнув спокойный, но буквально сочащийся смертельным ядом голос:
– И кто же теперь заправляет у нас Трепутивлем?
Не мудрено, что кочевники считают своего предводителя колдуном. Сказал-то всего одну фразу, а сколько желчи вылил. На целую роту хватит. Аж мороз по коже. И ведуны ничего с ним не сделают, потому как их магия землянам по барабану. Только Пырёва этими штучками не проймёшь. Не на того нарвался.
– Заправляют рубаху в штаны, – медленно проговорил в ответ. – А у нас правят. Чего звал-то?
Рот Скала снова сложился в узкую изогнутую щель. Нижняя губа поджата, острый подбородок вперёд. Явно недоволен. Дёрнув головой, процедил сквозь зубы:
– Или вы откроете ворота и добровольно впустите меня в город, или я войду сам, по вашим трупам. Но тогда те из вас, кто выживет, позавидуют мёртвым.
Ого, какой начитанный бандит нынче пошёл. Кажется, роман Стивенсона с детства был его настольной книгой. Ну да, иначе откуда у мальчика пиратские замашки. Всё оттуда же, из классики.
Раз уж начали с неё, с родимой, ею же в самый раз и продолжить.
Покопавшись в памяти, Стас выбрал цитату из более позднего шедевра, вполне подходящего и к месту, и к статусу оппонента:
– А не кажется ли вам, сударь, что ваше место возле параши?
Бандит конвульсивно дёрнулся, словно не седло под ним, а электрический стул, нежданно-негаданно сработавший. Лицо исказилось. Бешеный гнев и крайнее изумление – странная, ни с чем не сравнимая смесь. Получилась очень даже забавная гримаса, едва не вызвав у Пырёва приступ идиотского смеха.
– Т-ты… – зло прошипел Скал, едва сдерживаясь. – Ты кто, мать твою?
Как по волшебству в его руке появился пистолет. Интересно, а патроны он сберёг? Лучше исходить из худшего, чем потом неприятно удивиться, если, конечно, успеешь это сделать. Ладно, шутки в сторону.
Придав голосу более уверенный тон, Стас попробовал урезонить бандита:
– Не делай глупостей. Тебя держат на прицеле несколько сотен лучников. Одно неверное движение, и превратишься в ежа, причём без всякой магии. Лучше убери пушку. Ты же пришёл поговорить. Ну, так давай поговорим.
Пырёв откинул капюшон, показывая лицо. Не так уж сильно он изменился с их последней встречи, чтобы у Черепа возникли какие-то проблемы с опознанием. В холодных глазах что-то мелькнуло. Ну вот, узнал. Снова кривая усмешка растянула и без того тонкие губы.
Немного помявшись, бандит спрятал-таки пистолет под шубу.
– И тебя, значит, сюда занесло, – сказал уже спокойно. – А тот фраер, что меня по башне саданул, с тобой?
– Нет, – не моргнув глазом, соврал Стас. – Мы потеряли друг друга. У тебя к нему предъявы или нерешённые дела остались?
– Да какие там дела. Фраерок этот капусту рубил на моей земле, а в «общак» не отстёгивал. Не по понятиям. Пришлось его напрячь. Только уж больно прыткий оказался дружбан твой. Видно, до бабла жадный. Я, когда здесь оказался и допёр, что к чему, думал, найду гадёныша и на тонкие лоскуты медленно резать буду. По лесу рыскал, зверей шугал, а потом на стан скитский набрёл. Они меня хотели на ножи поставить, но я их пахана мочконул, а шаман сам окочурился, когда пытался чары какие-то на меня напустить. Ох, и скрутило же его. Все и подумали, что я колдун какой. Племя это самым центровым у кочевников было. За всех мазу держало. У них, оказывается, победивший вожака занимает его место. Так мне сразу готовая бригада перепала. А с ней и своей волыной я и остальные племена быстро подмял.
С лица Скала слетела маска правителя. Сейчас перед Стасом был обычный уголовник, разодетый с излишне показушной броскостью и сверх меры украшенный побрякушками, как все преуспевающие бандиты с претензиями на великое звание «новый русский». Вёл он себя раскованно. Болтал без умолку, не скупясь на жесты, словно долго не имел благодарного слушателя. Даже некое веселье в голосе проскальзывало:
– А ты, значит, Упырь? Тот самый, из уголовки? Когда Богбир сказал, что его людей убил громом какой-то перец из Уголовного Розыска, я думал, чокнусь. Откуда здесь ментам-то взяться? Потом расчухал тему, что кто-то из вас двоих первый сюда попал. Я ж вас тогда на стройке той так и не нашёл. Хотя следом забежал. Всё обшарил, а вас нет. Решил на другой день прийти, по светлу проверить. Вдруг лазейку какую проглядел. Пришёл, а тут опять молнии захлестали. Засверкало всё. Сам не помню, как оттуда вылетел. Только в лесу оказался, а не в городе. Уж начал думать, что одного меня из реальности вышибло, а вы просто слиняли по-тихому, но Богбир обрадовал. С тех пор всё на встречу надеялся. Вот и свиделись.
Похоже, уголовник действительно был рад этой встрече. Пусть даже перед ним и опер из уголовки, человек с противоположной, так сказать, стороны баррикад. На Земле, конечно, вряд ли бы обрадовался. Не та ситуация. Только где она, Земля?
Но самое удивительное, что и Стас испытывал схожие чувства, с интересом слушая болтовню Скала, щедро разбавленную блатными словечками. Всё-таки земное происхождение их единило, сделав чуть ли не родственниками, волею случая оказавшимися вдали от родного дома.
– Это местные тебе погоняло «Упырь» дали? – продолжал весело балагурить Скал.
– Нет, – ответил Стас, улыбаясь помимо воли. – Такие же, как ты, жулики окрестили в своё время. Сослуживцам понравилось, а местные просто подхватили. Твоя-то кликуха откуда?
– Ерунда, детское прозвище, – махнул рукой уголовник. – Скальнов моя фамилия. Во дворе все называли «Скал» или «Оскал». С этим погонялом на первую ходку и загремел ещё по малолетке. А там продвинутый один возьми да ляпни, что «скал» – это по-английски «череп». Ну, меня после того так и прозвали. На взросляк уже Черепом перекинулся. Так вот из малолетки Скала я превратился в Черепа. Только вот в житухе ничего путного уже и не было. Вечно на побегушках у всяких конченых авторитетов, которые только и делают, что выезжают на твоём горбу, а сами груши околачивают. Тут подфартило, паханом стал. Ну и решил не зваться больше Черепом. Взял себе малолетнюю кликуху. Вроде как заново жизнь начал. Врубаешься?
– Ага. Ошибки молодости исправляешь?
– Во-во. Верняк.
– Что же это за исправление такое, когда твои бандиты убивают и грабят людей, насилуют женщин и разрушают жилища? Или ты жалеешь, что по малолетству не занимался этим в таких масштабах?
– Много ты понимаешь. – Глаза Черепа сверкнули злобой. – Скиты были заперты на севере, как ссыльные, а я их освободил. У нас, в России, давно ссылку-высылку отменили. Не говоря уже о крепостном праве.
– Класс! – Пырёв изобразил восхищение. – Выходит, ты у нас местный Че Гевара. Народный герой, ведущий освободительную войну. И готов принести любые жертвы на алтарь свободы. Чужие, разумеется. Сбросить рабское ярмо, чтобы самому стать рабовладельцем…
– Да брось ты, – скорчил кислую физиономию Скал. – Жалеешь этих дикарей? Они же тут все на колдовстве помешаны. Только на нём и держатся. Против нас у них ничего нет. С нашими умениями мы такое замутим… Просто взять и возглавить одну толпу против другой. Всё, больше ничего не надо. Победит при любом раскладе тот, кто с нами. Давай вместе кашу заварим. Сначала всем зубы повышибаем, а потом будем жить в полной халяве.
В ответ Пырёв звонко расхохотался. Отсмеявшись, потряс головой. Поднял весёлый взгляд на укутанного в шубу собеседника. Разочарованно вздохнул:
– Ох, куда мир катится, если закоренелый урка зовёт в подельники опера уголовки.
– Здесь другой расклад, – равнодушно процедил Скал. – Ты тут не опер, а я не уркаган. Мы равны, потому как из одного теста слеплены, и вполне можем закорешиться. Это дикий мир с дикими понятиями. Кто сильнее, тот и прав. Надо приспосабливаться.
Стас молчал. О чём ещё можно разговаривать с этим отморозком? Былая радость от общения с ещё одним землянином растаяла, как утренний туман. Стало грустно. А ещё страшно. Представилось вдруг, что может натворить этот человек в мире, не способном ему противостоять…
– Неужели ты не хочешь вернуться на Землю? – спросил Пырёв без всякой надежды.
– А что я там забыл, – пожал плечами Скал. – Камеру в СИЗО, куда рано или поздно меня упекут? Братков, мечтающих пустить мне кровь, или вечно берущих, стреляющих и пинающихся ментов?.. Нет, первое время я ещё пробовал найти обратный путь. Даже возвращался на то место, где меня выкинуло. Но потом пошли разборки с кочевниками, сходки, стрелки… Замотался как-то, привык. Короче, назад уже не тянет, не моё это. Я здесь, можно сказать, нашёл себя. А ты надеешься на возвращение?