Разбогатевший Аркаша приобрёл себе и Стасу новые рубахи, штаны и сапоги. Справил удобную портупею с ножнами для своих сабель и запасся продуктами. Помня о предстоящем походе и возможном возвращении домой, оба приготовили свои земные вещи – ту часть, что удалось привести в порядок, а именно кожаную куртку Пырёва и плащ Аркаши, чтобы хоть это не бросалось в глаза и не выделяло их из общей массы населения современного мегаполиса Земли.
Стас обзавёлся новыми железными мечами. Его прежние за время осады поизносились, покрывшись частыми зазубринами и трещинами. Благо, у ведунов таких болванок вдоволь, бери – не хочу. И он взял, долго перебирая, взвешивая каждый меч в руке, делая ими пробные махи. По-настоящему хороших клинков среди них днём с огнём не сыщешь. Они же для тренировок, из холодного железа куются, без прилежания и особой тщательности. Мастеру и в голову не придёт вкладывать в тренировочные болванки хоть малую толику души. Потому-то в них нет ни капли магии. Подумаешь. Зато крепкие и колдовству противостоят будь здоров, а то и вовсе его нейтрализуют. В руках землянина это просто-таки страшная сила.
Стас выбрал два более-менее подходящих экземпляра грубого кузнечного творчества. Неказистые, плохо обработанные, они не шли ни в какое сравнение с «настоящими» мечами, что стояли здесь же, в сторонке, сверкая нарядной полировкой. Так и просились в руку. Но возьми любой, он мгновенно потеряет свою магию, став без неё бездушным и хрупким, как хрусталь. Сломается при первом же хорошем ударе. Нет, что ни говори, а железо надёжнее.
В конце весны, когда солнце поднялось выше, полностью открыв миру свой лик, в Трепутивель вернулся Юнос в компании Михайлика и Тихомира. Сказал, что разобрался с неотложными делами и готов теперь сопровождать землян к Кощею. Поиски могил упырей в сёлах закончат и без него. Ведунов для этого вполне хватает. А тут ещё князь в затылок дышит, желая навсегда избавиться от Сыновей Велеса. Из кожи лезет, чтобы как можно скорее спровадить их домой. Правда, о своём обещании обеспечить всем необходимым ни на мгновение не забывал. Так что к отъезду всё давно готово. Вещи собраны. Чего тянуть?
Вот и не стали. Тихон быстро принял у Аркаши хозяйство дружинного дома и, спустя сутки, уже выходил провожать землян, седлавших во дворе коней. Помимо Юноса ехать с ними вызвался и Михайлик. Скучной оседлой жизни этот вечный бродяга предпочитал бескрайний простор дорог.
– Не любо мне подолгу на одном месте сидеть, – объяснил он своё решение. – Тут мы со всем управились. Ежу понятно, что дальше станется. Тоска сплошная. С вами всё веселее будет. К тому же хочу лично убедиться, что Дети Велеса благополучно отбыли восвояси. – И улыбнулся в усы, хитро прищурив левый глаз.
Тепло, по-дружески распрощавшись с Тихомиром, все четверо тронулись в путь. Пока пересекали город, прохожие на улицах, узнавая Стаса верхом на чёрном Лумумбе, приветливо махали руками. Потом, разглядев, что лошади навьючены в дальнюю дорогу, шли следом. Кто молча, а кто и с расспросами:
– Уезжаешь, Упырь?
– Куда путь держишь?
– Надолго ль оставляешь нас али как?
– Вертаться когда собрался?
Его популярность после зимней осады ещё не утихла. Да и как людям не помнить человека, благодаря которому враги так и не смогли ворваться в город. Впору памятник воздвигать при жизни, желательно на центральной площади. Только здесь не в чести монументализм, на коей так падки технически развитые миры. Людская память лучшая награда за всё, равно как и наказание, в зависимости от того, благие дела творил человек или непотребные.
Сначала Пырёв отвечал короткими репликами. Едем домой, мол. Вернёмся ли снова – не знаю. Скорее всего, уже не свидимся. Потом помалкивал. Надоело повторять одно и то же, словно попугаю. Да и надобность в том отпала. Скопившийся позади народ передавал его слова новым любопытным горожанам.
У Северных Врат собралась другая толпа, ничуть не меньше той, что тянулась вслед за путешественниками. Кажется, весь город уже был в курсе их отъезда. Для Пырёва так и осталось загадкой, почему новости в Трепутивле разлетаются со столь немыслимой скоростью.
Стражников у ворот было куда больше, чем требовалось для обычного караула. Зимой они все сражались бок о бок со Стасом, равно как и Кардаш, их начальник и ветеран княжеской дружины. Он тоже стоял здесь, выстроив своих солдат в подобие почётного караула. Да и большинство простых мужиков, толпящихся среди зевак, воевали в ополчении, встав на защиту княжеской вотчины. А потом сообща хоронили убитых: друзей, родственников, соседей и просто знакомых, храбро дравшихся на этих стенах и погибших в бою, как и подобает настоящим воинам.
Проезжая мимо Кардаша, Стас поднял руку в прощальном жесте. В ответ воевода вскинул к лицу обнажённый меч, салютуя по-военному. Стражники, все как один, ударили древками копий о мостовую.
– Прощай, Упырь! – услышал, проезжая арку под дробный перестук дерева о камень.
– Прощай! Прощай! – неслось вдогонку.
Сквозь гомон голосов пробился густой командирский бас начальника стражи:
– До встречи, Станислав!
Неужели думает, что ещё свидятся? Нет, скорее всего, уезжают они навсегда.
Стас и Аркаша с нетерпением ждали этого дня, тщательно к нему готовились. Вот он и настал, наконец. Радоваться надо. Едут не куда-нибудь, а домой, но… Что-то не очень весело. Даже наоборот, сердце ноет с тоски.
Осенью, когда впервые вошли в этот город, никого здесь толком не зная, он казался совершенно чужим, равнодушно взирающим на двух непонятных чужаков. А как бы ещё воспринял современный землянин обнесённое глухой крепостной стеной средневековое поселение? Место, где нет ни намёка на технику, не считая примитивного механизма, приводящего в действие подъёмный мост и огромные створки ворот.
Им тогда только и надо было переждать войну со скитами. Отсидеться по-тихому, пока не вернётся Юнос. А вышло, что сроднились и с этим городом, и с его жителями. Причём, как с людьми, так и с духами. Вместе противостояли сначала нежити, а потом и кочевникам. Вместе проливали кровь…
Никто не проронил ни слова, пока Трепутивель не скрылся из виду. Даже после этого ещё какое-то время ехали в скорбной тишине, нарушаемой лишь топотом копыт, шелестом ветра в листьях да птичьими переливами.
– Как поедем? Через Суматошье? – первым нарушил тягостное молчание Стас.
– Через него, – откликнулся Юнос. – Посмотрим, как там дела у Яромира. До Всегляда зайдём, потолкуем. А потом хочу по пути к Ставру заехать. От него давненько вестей нет. Проведать надобно.
– Да, кажись, целая вечность прошла, как со Ставром распрощались, – задумчиво протянул Аркаша. – Интересно, что у них там этой зимой творилось.
Юнос нахмурился, а Михайлик, о котором все думали, что он подрёмывает в седле, неожиданно громко сказал:
– Дай-то бог, чтобы выжили. У них в округе тоже нежити полно было. И скиты наверняка наведывались.
– И ты Ставра знаешь? – повернулся к нему Аркаша.
– Кто ж его не знает. На всю округу известный кузнец. К нему за сотни вёрст ездят, заказы делают. А на осенней ярмарке в Трепутивле всяк сперва к Ставру за товаром идёт. Он завсегда поперёд остальных распродаётся и раньше всех домой уезжает.
– Ого. Слыхал, Петрович? – хохотнул Башка, обращаясь к Пырёву. – Наш кузнец, оказывается, местная знаменитость.
Здесь, в мире, где по странному стечению обстоятельств оказались оба землянина, Стас лишь от Аркаши своё отчество и слышал. Все остальные почему-то предпочитали звать его Упырём. Хотя после недавних событий народная молва закрепила за ним ещё одно – Усмиритель Нежити. А скиты, в ужасе бежавшие от беспощадно разящих стальных мечей, прозвали Железным Клинком. С таким числом пожалованных имён можно смело представляться любым, не опасаясь быть не узнанным, только не капитаном милиции Пырёвым Станиславом Петровичем, сотрудником управления уголовного розыска областного УВД. По такому набору наименований понять, что речь идёт как раз о Стасе, мог разве что Аркаша. Впрочем, есть ещё один – Череп, третий попавший сюда землянин. Обычный бандит с большим самомнением и неограниченной жаждой власти. Он-то и стал главным подвижником войны со скитами, объединив и возглавив их разрозненные племена.
…Безжизненная пустыня, которую пересекли во время осеннего похода с дружиной Петрика, осталась где-то в стороне. В тот раз пришлось отклониться на юг, чтобы избежать встречи с войском кочевников, наступавшим на Суматошье с юго-запада. Теперь же никто не мешал идти напрямик.
Дорога петляла между зелёными холмами, огибая островки леса и частые деревеньки в окружении возделанных полей. На них трудились крестьяне, размеренно ступая по рыхлой пахоте за впряжёнными в бороны лошадьми. Можно не сомневаться, урожай здесь вырастят как всегда рекордный, на зависть любому колхозу-миллионеру. Сельские жители пользуются своей особой земледельческой магией, которая позволяет им каждый год, не нуждаясь ни в какой технике, выполнять и перевыполнять планы по сбору зерновых, будь у них таковые. Сплошь стахановцы кругом, а железные тракторы только загубят почву. Так и живут в гармонии с природой, отдавая ей свою любовь и заботу, а взамен получают щедрые дары в виде плодов. Вот у кого стоило бы поучиться рачительно использовать землю и её богатства.
Селения попадались довольно часто, позволяя отдыхать с относительным комфортом. Всё не под открытым небом на голой земле. Каждый раз, располагаясь в какой-нибудь избе той или иной деревушки, путешественники неизменно вызывали жгучий интерес у жителей. Узнавая Стаса и ведунов, каждый считал своим долгом засвидетельствовать гостям своё почтение. Особенно усердствовали бабы, которых было не в пример больше, нежели мужиков, как это всегда бывает после кровопролитных войн. Так что четверо приезжих буквально купались в женском внимании, окружённые заботой и лаской.
Стас подозревал, что ведуны бессовестно пользуются своей популярностью, потому как часто пропадают где-то подолгу вместе с очередными красотками, так и вьющимися поблизости. А потом появляются едва ли не перед самым отъездом. Бывало, в сопровождении тех самых девиц, тайком утирающих слёзы кончиками платков.