– Могу поспорить, что судья легко уделает вашего Усыню.
Толстяк окинул его надменным взглядом, будто на таракана смотрел, неожиданно выползшего из-под плинтуса. Усмехнулся и саркастически заявил:
– Говорила коза безрогая, что забодает волка. Ты готов побиться об заклад?
Это уже другой разговор. Достав из кармана пару кошельков среднего размера, Башка показал их купцу:
– Ставлю два кошеля на то, что судья положит победителя.
Слишком уверенно сказал, потому как бородатый вдруг засомневался и опасливо глянул на ринг. «Теряю форму», – подумал Башка и тоже посмотрел туда.
На ринге тем временем Усыня приблизился к Стасу и, не особо стараясь, попытался нанести прямой удар кулаком в голову. Легко уйдя в сторону, Пырёв разорвал дистанцию, лишая соперника возможности ударить второй раз. Правильно, активные действия предпринимать рано. Великан должен напасть в полную силу, чтобы можно было с ним что-то сделать. Аркаша это понимал, но другие видели в отступлении Стаса только слабость и неуверенность в своих силах. То же самое подумал и купец. Предвкушая неожиданный заработок, он достал свой увесистый кошелёк, стукнул им себя по лбу, с довольной улыбочкой проговорив:
– Вот мой заклад. Ежели Усыня тут ляжет, получишь его, а ежели нет, отдашь такой же.
– Идёт! – поспешил согласиться Башка, тоже ткнув себе в лоб двумя жидкими кошельками, которые сразу отправил обратно в карман, будучи уверенный в том, что доставать их оттуда уже не придётся.
Теперь можно спокойно ждать окончания поединка, что Аркаша и сделал, повернувшись к рингу и демонстративно сложив руки на груди. Только спокойствие почему-то не приходило. Нет, в победе Стаса он не сомневался. Мучило нечто иное. Некая неопределенность. Вернее, незавершённость ситуации. Покрутив головой, поймал на себе несколько заинтересованных взглядов. Людям было любопытно, что за идиот делает ставки против неоспоримого лидера. Ах, вот как. Ну, держитесь!
– Кто ещё желает поставить на Усыню? – спросил у окружающих. – Сколько поставите, столько же и получите в случае победы.
Желающих оказалось предостаточно. К Аркаше потянулись со всех сторон, наперебой оглашая имена и суммы ставок. Пришлось достать предусмотрительно взятые с собой берестяные листы и писало. Игнорируя издевательские смешки за спиной, он тщательно вносил в свой список всех, кого услышал, стараясь успеть обработать как можно больше клиентов, пока Пырёв не занялся соперником всерьёз. Что такой момент скоро настанет, сомневаться не приходилось. Разъярённый Усыня дрался уже в полную силу, пытаясь достать вертлявого Стаса. Но тот легко уходил с линии удара, отводя разящие кулаки-молоты коротким касанием рук, заставляя великана проваливаться в образовавшуюся пустоту. Периодически впечатывал свои сравнительно мелкие кулаки, локти или колена в огромную тушу. Пробить столь внушительную гору мышц казалось делом безнадёжным. Всё равно, что лупить по боксерской груше. Однако Пырёв настойчиво продолжал это делать и, похоже, заставлял-таки Усыню испытывать боль. С обоих соперников ручьями тёк пот. Они тяжело дышали, находясь в непрерывном движении – постоянно перемещались по рингу, то сближаясь, то отскакивая друг от друга, чтобы через мгновение снова броситься в атаку.
Усыне порядком надоело гоняться за Пырёвым. Он стремился закончить бой одним решительным ударом, но его выпады не достигали цели. После очередного провала он взревел, словно раненый зверь, подскочил к Стасу и вместо того, чтобы привычно махнуть кулаком вдруг стиснул железной хваткой его руки. Пырёв не мог теперь блокировать удары, но и у соперника руки заняты. Они улыбнулись друг другу – первый язвительно, второй в предвкушении победы. И тут Стас повернулся боком, подняв правую руку и опустив левую. Круговым движением повёл их за себя. Продолжая сжимать его за кисти, Усыня потерял равновесие, послушно следуя за руками Стаса, и проскочил мимо землянина. Тот, позволив сделать сопернику ещё несколько шагов, развернулся в обратную сторону. От резкой смены направления великан едва не упал. Явно хотел остановиться, но не мог, поскольку Стас умело вёл его, используя совсем не маленькую массу тела бугая.
Ноги у того, казалось, бегут сами собой вокруг крутившегося землянина. Подняв руки, Пырёв поставил соперника позади, спиной к себе. Резко шагнул вперед, с силой опуская мощную руку здоровяка, словно рубил мечом сверху вниз. Выведенный из равновесия Усыня стал заваливаться назад, всё больше ускоряясь. Он грохнулся справа от Стаса с такой силой, что все почувствовали, как дрогнула земля под ногами, а поднявшаяся над рингом густая пыль, выбитая его телом, на мгновение скрыла из виду не только великана, но и замершего над ним в полуприседе Пырёва.
Зрители не верили своим глазам. Их городской силач, их кумир, несокрушимый боец Усыня беспомощно лежал на вытоптанной земле лицом вверх, а его победитель, щуплый и никому не известный чужестранец, остался стоять и теперь хлестал поверженного соперника по мясистым щекам, пытаясь привести в чувство. Тот упорно отказывался приходить в себя. Видимо, «кукушку» Пырёв ему стряс основательно. Помог мальчуган, подрядившийся специально для решения таких проблем. Он окатил лежащее тело ключевой водой из ведра. Тяжело вздохнув, очнувшийся Усыня не без труда приподнялся, но сразу вставать на ноги пока не рисковал. Сидел, уперев руки в землю и мотая головой.
– Ты как? – обеспокоено спросил Стас. – Болит что-нибудь?
– Не-а…
– Точно?
– Угу. – Говорить он ещё не мог или всегда был таким немногословным.
Похлопав могучее плечо богатыря, Стас громко, чтобы все слышали, провозгласил:
– Ты отличный боец, Усыня, что и доказал сегодня. Достойнее тебя вряд ли можно кого сыскать. Иди к Петрику, скажи, что Упырь тебя в дружину отобрал.
Здоровяк медленно поднялся. Ещё пошатываясь, проникновенно глянул на Стаса, прогудев:
– Спасибо, Упырь. – И зашагал прочь, торопясь встать под знамёна дружины.
– Упырь?! – Бородатый купец попридержал свой объемный кошелёк, который уже сунул в подставленную Башкой руку. – Это который в прошлом годе купца Кишенича побил?
– Ага, – поддакнул один из его прихлебателей. – А ещё он Трепутивель от нежити отстоял и скитов там одолел.
Толстяк, продолжая сжимать кошелёк, злобно зыркнул на Аркашу. Процедил сквозь зубы:
– Ты не предупреждал, что Усыня бьётся с Упырём. Это нечестная сделка.
– А ты и не спрашивал. – Аркаша дёрнул кошель, вырвав его из пухлых пальцев торгаша. Сунул в карман, раздутый грудой монет, собранных с проигравших. – Зачем тебе знать имя несчастного, которого ты заранее обрёк на неудачу? И потом… – Он выхватил одну из сабель, направив её на купца. – Если ты настаиваешь на нечестности нашей сделки, я всегда могу доказать обратное иным способом. Так что не оскорбляй меня. Договорились?
Судорожно сглотнув, бородач мелко закивал, не сводя выпученных глаз с острия сабли перед его носом. Попятился назад и скрылся за спинами перепуганных «шестерок». Наверняка он узнал мечи Кишенича, на что Аркаша, собственно, и рассчитывал. Подумал, небось, что стоявший перед ним человек смог силой отнять эти мечи у самого Упыря, как в своё время тот забрал их у Кишенича. Иначе как бы они оказались у Аркаши. Выходит, незнакомец этот гораздо опаснее, чем Упырь, способности которого купец имел счастье только что лицезреть.
Подождав, когда спорщик и его сопровождающие скроются, Башка небрежно закинул клинок в ножны. Больше никто из неудачливых игроков не артачился, и дальнейший сбор денег прошёл без осложнений. Все, кто ставил на Усыню, безропотно отдавали монеты именно в той сумме, какую сами намеревались выручить за его победу. Аркаше даже не пришлось доставать составленный список и выкрикивать имена, требуя платы. Да, народ здесь честный. Уж если дал слово, то сдержит. Это с купцами надо держать ухо востро, а с простым людом и отношения проще строить.
– Что за тотализатор ты тут устроил? – Пырёв неожиданно вынырнул из-за спины, застав Аркашу врасплох. – Деньги на мне зарабатываешь?
– Так я это… Ради общего блага стараюсь, так сказать…
– Вижу, как ты стараешься. Аж вспотел весь. Устал, наверное, что и руки поднять не в силах.
– И нечего ехидничать. Вечно от тебя упрёки одни вместо похвалы за проявленную смекалку. Нам что, по-твоему, денег не надо?
– Нет, не надо. Князь дал всё необходимое. И тебе о том известно. К тому же ты, Башка, немало заработал на продаже трофеев. Так что не стоит прибедняться и говорить какие мы нищие. Тебе сколько ни дай, всё мало. Это уже, знаешь ли, на какое-то нездоровое влечение смахивает. Патологическая зависимость, вот.
– Дорога у нас дальняя. Неизвестно ещё сколько времени займёт. Лучше иметь неприкосновенный запас. Тут деньги сами в руки шли. Я вообще никого не трогал. Стоял себе спокойно, а купчишка этот сам напросился. Знаешь ведь, не могу я мимо пройти, чтобы не наказать падких на бабло буржуев. И с трофеями так же было.
– Ну да. Только в отличие от Робина Гуда ты попутно нагрел ещё пару десятков простых граждан. Или скажешь, они тоже сами виноваты?
– Конечно. Нечего было лезть не в своё дело…
Так они и спорили всю дорогу по пути к посадскому дому, где Петрик собирал победителей турнира, чтобы торжественно объявить перед всем народом о зачислении их в дружину. А по прошествии суток, дававшихся новобранцам на улаживание домашних дел, упаковку чемоданов и прощание с родственниками, те должны были выехать из Суматошья в Пограничную Крепость, к новому месту службы.
Четверо гостей посадника покидали город вместе с дружиной, заняв место поближе к Петрику в голове колонны из тридцати с лишним верховых. Пускай немного солдат в этом строю, но в компании нескольких десятков хорошо вооружённых всадников Аркаша чувствовал себя в куда большей безопасности, чем путешествуй они вчетвером. Да, эскорт сопровождает их лишь небольшую часть маршрута, до развилки дорог. Там отправится дальше на север, а путешественники свернут к западу, вновь предоставленные сами себе. Всё равно в течение того времени, пока они под охраной, проблемы безопасности докучать не будут.