– Убить его больно тяжко, – посчитал нужным добавить Михайлик. – От оружия всякого он легко уворачивается. Можно, правда, свалить ударом плети от нехолощенного коня, а ещё тележной осью, но только наотмашь, и с первого раза, потому как второй удар его снова оживит.
Пырёв представил, как они разбирают телегу, вытаскивая оси и, легко ими играючи, идут на колдуна. А кому ось не досталась, те размахивают плётками, громко щёлкая, словно заправские дрессировщики в цирке. Нарисованная в воображении картинка выглядела смехотворно, заставив усмехнуться.
– Не вижу ничего смешного, – пробурчал Юнос. – Если сюда явится Хопотун, нам совершенно нечем его встретить.
Действительно, ни плёток, ни телег в их арсенале не было. У местных жителей, наверняка, тоже бесполезно спрашивать. Вряд ли Хопотун мог допустить, чтобы в его загоне хранилось оружие, способное с ним справиться. Вся надежда на мечи да на умение ведунов противостоять нечисти.
– А ты откуда про Хопотуна знаешь? – поинтересовался Юнос.
– Вестник, – коротко пояснил Пырёв.
– Понятно. Нет худа без добра.
– Ещё одна напасть на нашу голову, – недовольно пробурчал Михайлик, но расспрашивать о Вестнике не стал. Как видно, Юнос уже успел поделиться с ним этой новостью.
– Ладно, под лежачий камень коньяк не течет. – Стас решил, что пора действовать. От простого обсуждения проблемы она сама собой не разрешится. – Забираем Аркашу и выдвигаемся к воротам. На месте определимся, что будем делать. А где Митька с лошадьми?
Только сейчас он понял, что совершенно упустил это из виду. Дома просканировал, выкуривая ведунов, а поискать дровосека тем же способом не додумался.
– Чего нас-то спрашивать? – удивился Юнос. – Это ты с нежитью якшаешься, вот и позови его.
– Как?
– А как ты с берендеями общался в Трепутивле, забыл?
И в самом деле, Стас почему-то не подумал об этом. Ведь Митька тоже сродни нежити, так почему бы не попробовать связаться с ним на расстоянии. С берендеями это получалось. Он сосредоточился на образе Медяника и мысленно его позвал. Почти сразу услышал ответ: «Уже иду». Помимо этого неожиданно для себя получил ещё один похожий посыл, который пришёл, как он понял, от… его собственного коня. Через пару минут Митька появился на поляне, ведя за собой четырех лошадей. Вернее, за узду он держал только троих, а Лумумба с независимым видом вышагивал рядом совершенно свободный. Подойдя прямиком к Стасу, конь всхрапнул, будто докладывая о своём прибытии и готовности нести службу. В который уж раз восхищаясь проявлением разумности этого необыкновенного коня, Стас ласково потрепал его гриву и угостил куском припасённого сахара. Лумумба губами пропихнул кусок между зубов и принялся хрустеть, послушно топая за хозяином, так как все, разобрав лошадей, отправились к воротам.
По дороге разбудили недовольного вторжением Башку. Он уже хотел послать всех куда подальше, но, уяснив ситуацию, терпеливо втолковываемую в его сонную башку, быстро оделся и вышел. Попутно, правда, он пытался прихватить с собой кого-нибудь из давешних постельных партнёрш, а то и сразу обеих, но те ничего не поняли или не захотели понимать, а на долгие объяснения времени ему не дали.
– Там у забора тоже деревья есть, – Пырёв на ходу пытался разработать хоть какой-то план, – попробуем по ним перелезть через стену. Спустимся с той стороны и откроем ворота, чтобы выпустить коней. Верёвка у кого-нибудь найдётся?
– Угу, – утвердительно промычал запасливый Михайлик.
– А то как же, – отозвался и Башка. У этого вообще, как у Плюшкина, можно было найти практически всё. Он, не стесняясь, принимал любую амуницию, присылаемую Князем, и даже больше, запустив свои загребущие лапы в княжеские склады, пользуясь предоставленным правом отбирать всё, что посчитает нужным для успешного осуществления предстоящего похода. Половину набранного имущества пришлось оставить в Трепутивле по причине его чрезмерно большого количества, которое не могли в себя вместить никакие дорожные сумки, сколь бы объемными не были.
Но вспомогательные средства на этот раз им не понадобились.
Четверо всадников остановились у приоткрытых створок, пребывая в лёгком смятении. Митька выскочил за ворота, походил снаружи, потом вернулся, кратко сообщив:
– Никого.
– Они только что были заперты, я уверен. – Стас недоуменно посмотрел на Юноса, который кивнул, молча подтвердив его слова.
Получается, кто-то специально открыл ворота, чтобы приезжие беспрепятственно убрались отсюда, либо сам хозяин проник в свой загон, пока за входом никто не наблюдал и сейчас находится внутри.
Похоже, эта мысль посетила одновременно всех четверых. С тревогой, не сговариваясь, они посмотрели назад. Аркаша нетерпеливо бросил:
– Чего мы ждем? Ворота открыты, надо быстрее рвать отсюда когти.
– Согласен, – поддержал Михайлик, – нам тут лучше не задерживаться.
Но с места никто не тронулся, дожидаясь авторитетного мнения двух давно признанных лидеров, Юноса и Пырёва, имевших солидный опыт командования войсками, как большими, так и малыми. А те молча взирали друг на друга, думая об одном и том же. Они-то уедут, а что станется с населением деревни? Его так и будет безнаказанно заедать Хопотун? Бросить беззащитных людей на съедение нежити Стас не мог, да и не хотел. Просто уйти, даже не попытавшись избавить их от смертельной напасти, было не в его правилах и не в правилах ведунов. Кому, как не им это знать.
Башка, кажется, догадался, о чём размышляют эти двое и, опасаясь, что к ним присоединится Михайлик, оставив Аркашу в меньшинстве, попытался урезонить героев, призвав на помощь железную логику:
– Даже не думайте. У вас никаких шансов, сами говорили, что нужна плеть или тележная ось, а их нет. Ворота открыты, путь свободен. Что вам ещё надо?
Юнос, посмотрев на него долгим оценивающим взглядом, задумчиво произнёс:
– Как знать, Аркадий, как знать. У нас, возможно, ничего и не получится, а вот Дети Велеса вполне могут совладать с колдуном.
Подлил масло в огонь и Стас:
– А как же твои подруги, Башка? Они ведь понравились тебе. Их тоже бросим?
Не зная, что на это ответить, Аркаша молчал. И тут со стороны деревни донёсся пронзительный женский вопль. Так душераздирающе может кричать человек лишь перед лицом неминуемой гибели, причём гибели страшной и мучительной. Не сговариваясь, оба ведуна и Стас развернули коней и помчались к видневшимся между деревьями домам, на скаку выхватывая мечи. Следом, часто перебирая металлическими ногами, унёсся Медяник.
– Вы куда, идиоты?! – закричал им вдогонку Башка, пытаясь успокоить гарцевавшего под ним скакуна. – А-а, пропади оно всё пропадом!
Обнажив сабли, Аркаша пустил коня за быстро удалявшимися спинами товарищей, стараясь не терять их из виду.
Крик не умолкал, тревожной сиреной разлетаясь над лесом, давая возможность отыскать нужный дом без применения волшебного дара. Затих он лишь когда кони, гася набранную ими скорость, вспахали копытами дёрн у входной двери. Первым в дом вбежал Юнос и сразу остановился, замерев, как хищник перед прыжком, изогнувшись в боевой стойке. Затем из-за него появились остальные, обходя комнату по сторонам вдоль стен, держа оружие направленным на копошащееся возле кровати нечто. Люди видели только костлявую сгорбленную спину похожего на человека существа, склонившегося к безжизненному телу молодой женщины, подрагивавшей безвольно раскинутыми в стороны руками. Было похоже, что существо сосало кровь или выедало внутренности, смачно причмокивая ртом, впившимся в жертву где-то в районе шеи. В комнате висел запах свежей крови и тлена.
– Эй, урод! – позвал Стас. Хоть перед ним и была нечисть, пожирающая людей, бить её в спину он почему-то не хотел.
«Урод» перестал чавкать и резко повернулся на голос. Да, Стас не ошибся, назвав его именно так. Сгорбленное костлявое существо походило на обтянутый кожей скелет, прикрытый местами наполовину истлевшими лохмотьями. На лысом жёлто-зелёном черепе из глубоких темных провалов тускло светились красные глаза, между ними наполовину отсутствующий нос, а под ним широкая пасть, усеянная двумя частыми рядами длинных заострённых зубов. Не челюсти, а циркулярная пила. Рот и подбородок чудовища были перепачканы кровью. Существо потянуло свои уродливые руки к Стасу. Он успел заметить длинные узловатые пальцы, оканчивающиеся закругленными когтями, полюбоваться которыми не дал Михайлик. Подскочив сбоку, он своим широким мечом рубанул сверху вниз по рукам нечисти, отсекая их по самые плечи, и те синхронно шмякнулись на пол. Варяг в руке Стаса напряжённо гудел, требуя вонзить его в нежить. Сам не заметив, как это сделал, Пырёв по рукоять вогнал меч в худую впалую грудь врага и, глядя в затухающий огонь его глаз, произнёс прямо в оскаленную пасть:
– Не протягивай руки, а то протянешь ноги!
Голова нечисти вдруг отделилась от шеи, неуклюже упала и покатилась по полу. За существом стоял Митька, держа обеими руками свой меч, которым только что и снёс эту уродливую башку. Обезглавленный труп, перестав дергаться, рухнул рядом с отрубленными частями его же тела. Вынув из него клинок, Пырёв показал Митьке кулак:
– Поосторожнее своей железкой махай, а то и мне ненароком по голове съездишь.
Аркаша пнул недвижимое тело, убеждаясь, что оно не подает признаков жизни, вложил в ножны сабли, которые так и не пригодились, и с видом героя, только что в одиночку расправившегося со злым демоном, насмешливо произнёс:
– Ну, вот и всё, делов-то! А говорили: «Хопотун неуязвим, Хопотун силён, только плетью, только осью». Нате вам, сдох ваш Хопотун безо всяких ухищрений.
– Это не Хопотун, – вытирая клинок, спокойно проговорил Михайлик.
– Как не Хопотун? А кто тогда?
– Обычный упырь, мертвяк, сосущий кровь. Тупой и медлительный. Убивать их не сложно, особливо поодиночке. Они толпой только и сильны. А вот чего я в толк никак не возьму, почему это мертвяки днём по деревне шастают. Им зимой в самую пору бродить.