Подчиняясь командам Стаса, его сотня сплочённо маршировала навстречу столпившимся на другом конце прохода воинам. Те вопили, смеялись и свистели, кичась численным превосходством, заранее уверовавшие в победу над небольшой по сравнению с ними командой соперников. От фаланги между тем доносились только чеканная поступь и гортанные команды сотника:
– Раз! Раз! Раз, два, три! Левой! Левой! Раз, два, три!
Неорганизованная толпа взревела и, размахивая палками, ринулась в бой. С оглушающим криком пять сотен людей врезались в ровные шеренги наступавших. Палки ударили в доспехи и щиты, раздался треск ломаемой древесины, но фаланга выстояла, хоть и замедлила шаг. Зато налетевшая на неё куча людей начала распадаться. Кого свалила выставленная палка, кто отлетел от щита, подпёртого корпусом, но большинство устояло. Теперь, пытаясь продавить строй, они всё равно пятились, не понимая, почему это им не удаётся пробить даже первую шеренгу. Уперев свой щит в спину впередиидущего, чувствуя такое же поддерживающее давление сзади, Стас прокричал:
– А ну, дружно! Ии рраз! Ии рраз! Ии рраз!..
С каждой его командой фаланга делала шаг вперёд, протискиваясь сквозь хаотично сопротивляющихся соперников, которые продолжали отступать, постоянно теряя выталкиваемых за пределы площадки людей. Так шаг за шагом, не понеся ровным счётом ни одной потери, сотня Пырёва преодолела весь путь до условной финишной черты, вытеснив за неё окончательно деморализованного условного противника. Под впечатлением этой победы, когда небольшое, но хорошо организованное подразделение одолело силу, в пять раз превышающую по численности, недовольные роптания в лагере поутихли. С тех пор мужики стали более серьезно относиться к строевой подготовке и старательно чеканили шаг на вытоптанном поле, превращённом в импровизированный плац.
Обучать вновь прибывших ходить строем и в ногу Стас поручил Башке. Тот в своё время хоть и откосил, что называется, от армии, благодаря своей чрезмерной изворотливости, но до сих пор помнил школьные тренировки перед февральскими смотрами строя и песни, и теперь с энтузиазмом возмещал весь накопившийся, пусть и небогатый опыт на оказавшихся в его подчинении полных неумёх. К тому же он имел прекрасную возможность понаблюдать за тем, как это проделывал Стас, а уж в искусстве подражать равных Аркаше не было. Он обучал новобранцев лишь передвигаться строевым шагом, сохраняя при этом коробку. Начинал с замедленного темпа, постепенно доводя до нормального. Получалось неплохо. Вершиной мастерства его учеников считалось умение перестраиваться на месте и на ходу. Для начала этого было вполне достаточно.
Через неделю муштры подготовленная в строевом отношении сотня попадала в руки Стаса, который приступал к отработке приёмов с оружием и маневрирования на поле боя. Сначала отдельно, потом по мере оттачивания навыков присоединял сотню к общей фаланге, с удовлетворением отмечая, что та выросла ещё на сто человек.
Все тренировки неизменно проходили под покровом Силы землян. А как иначе, ведь в реальном бою так и будет. Дискомфорт, который поначалу испытывали солдаты от полного отсутствия магических способностей, медленно, но уверенно уступал место приобретённым навыкам. А те, в свою очередь, доведённые до автоматизма, уж точно никогда не подведут, как знал Пырёв по собственному опыту. Потому и не жалел ни себя ни людей. Разбив войско на две фаланги, он снова и снова заставлял их сталкиваться друг с другом, сражаясь в учебных поединках. Умения закреплялись, оттачивалось мастерство. Сейчас подготовку большинства солдат он мог бы признать удовлетворительной. Это значит, они не погибнут в первые же секунды столкновения с врагом.
– Копья к бою! – скомандовал Пырёв, отмечая синхронность, с какой наконечники пошли вниз и вытянулись в сторону предполагаемого противника, превратив фалангу в ощетинившегося дикобраза, готового насадить на свои длинные иголки не одного, а целую кучу мелких тварей, вздумавших его атаковать.
Именно так им скоро предстоит бороться с нежитью. Даже если удастся её одолеть, на что Стас очень сильно рассчитывал, много ли солдат из его войска переживут эту страшную войну?
– Копья бросить! – последовала следующая команда.
Древки дружно упали на землю, а воины обнажили мечи, попеременно открываясь на краткий миг, необходимый для нанесения рубящего удара. Когда нежить врежется в щиты, копья станут бесполезными, их надо будет быстро заменить оружием ближнего боя. Пырёв настоял, чтобы каждый солдат помимо меча или топора обязательно подвесил к поясу нож, а то и два. На битву с нечистой силой лучше идти во всеоружии.
Обогнув фалангу, он выехал во фронт и помчался вдоль первой шеренги, то и дело выкрикивая кому-нибудь из бойцов:
– Ты убит. Вы двое убиты. Ты и ты – убиты оба…
И наблюдал, насколько быстро закрывается брешь в местах, где воины послушно падали на землю, изображая мёртвых. Главное не дать нежити просочиться и разбить строй, тогда они выстоят и, да поможет бог, победят. Не могут не выстоять, иначе их ждёт неминуемое поражение, после которого преградить путь тёмным силам будет просто некому.
Прикидываться мёртвыми у солдат получалось весьма реалистично. И дело вовсе не в актёрском таланте, просто сильно устали, вот и падали, как подкошенные, рады радёхоньки, что хоть так имеют возможность поваляться на травке. Хорошо, что только по команде, а не сами по себе.
– Стой!
Коробка замерла. Где-то в стороне слышались отрывистые команды и слитное треньканье луков. Ведуны тренировали стрельцов, отрабатывая синхронный залп. Стас придирчиво осмотрел ровный ряд щитов, медленно двигаясь мимо усталых тяжело дышащих людей. Он уже довольно долго гонял их взад-вперёд по всему полю, пора бы и отдых дать.
– Всё, ребята. Пока отбой.
Вздох облегчения вырвался из сотен глоток, стройные ряды сломались, люди устало побрели подбирать брошенные копья. Но и тут не было беспорядочного движения. Фаланга раскололась на отдельные сотни, которые вели за собой их командиры – опять же строем, только не в ногу. Действительно, с них на сегодня хватит.
А Стасу ещё предстояло заняться конницей, едва научившейся вступать в сражение, сохранив боевой порядок. Её решили использовать в качестве тактического резерва, помня, как хорошо зарекомендовал себя такой резерв при обороне Трепутивля, позволив оперативно реагировать на внезапные изменения обстановки. Конница состояла из дружин городских посадников и самого Князя. Они быстрее всех научились держать фалангу и с самого начала были более дисциплинированными. Во главе конного резерва стал Юнос. Поартачился, конечно, первое время, узнав, что придётся быть на подхвате, а не в гуще сражения, но Стас убедил, что сидеть, сложа руки, ему не придётся. В самом деле, предсказать ход грядущей битвы было практически невозможно.
Перед тем, как приступить к тренировке конницы, Стас тоже решил передохнуть. Тоже чувствовал себя разбитым, работая практически без перекуров и выходных. По-другому и быть не могло, землян-то всего ничего. Кто ещё способен создавать нейтрализующее магию поле? Вот и приходилось вдвоём с Аркашей буквально разрываться на части. Лицо Стаса заросло недельной щетиной, давно не мытые волосы спутались, одежда заскорузла. Не лучше выглядел и Башка, забывший, когда последний раз ходил в баню и стриг бороду. Они занимали одну палатку на двоих, но почти не виделись, поскольку всё своё время проводили с постоянно меняющими друг друга подразделениями, поддерживая связь через Митьку. Оттого Стас немного удивился, увидев Башку возле палатки, да ещё и в компании Тихомира и Юноса. Они о чём-то негромко переговаривались.
– Привет высокому собранию, – устало бросил Пырёв, слезая с коня. – Что обсуждаем?
За всех ответил Юнос:
– Тебя только и дожидаемся. Пошли, Великий зовёт.
Стас не совсем понял, зачем идти, если можно и доехать, думая, что придётся волочить своё бренное тело к Великому в Детинец. Но ведуны с Аркашей повернулись и один за другим исчезли в палатке. Войдя следом, Пырёв увидел Князя сидящим на топчане. Он мирно беседовал с Медяником, оставшимся при землянах в качестве ординарца. Неутомимый дровосек идеально подходил на эту должность.
– Отличный у тебя вестовой, – обратился Князь к Пырёву. – Знал создавший его кузнец толк в своём деле. Не иначе божьим даром обладал. Только с ним и возможно человека из меди выковать да, часть души ему передав, жизненной силой наделить. В каждом из нас от дыхания богов имеется толика, раз уж мы дети божьи. Но создавать живых существ – целиком их промысел, не подвластный большинству людей. Такое под силу лишь избранным, как Ставр, умевший оживлять мертворожденную руду. И не только медную…
По взгляду Князя, упавшему на меч, мирно примостившийся в углу возле топчана, Пырёв понял, что говорит он о Варяге.
– Холодное железо, наповал разящее нежить, – задумчиво продолжал Князь. – И прозвище для него подходящее. Я бы, наверное, не удивился, узнав, что ты, Железный Клинок, в одиночку справился со всей нежитью.
– К сожалению, чудес не бывает, – пробурчал Стас.
– Не бывает, – согласно вздохнул Великий. – А жаль. Потому что тебе предстоит совершить чудо. Ты знаешь, где сейчас Скал?
Он знал. Вестник бесперебойно поставлял информацию о продвижении Черепа, приумножая список разорённых городов и сёл. Войско нечисти с каждым сполохом всё ближе к Трепутивлю. Между ними осталось лежать пять княжеств, на которые пока не вторгся завоеватель. Но солнце уже скрылось, начинало холодать, и зима не за горами.
Дождавшись утвердительного кивка, Князь выдал главную новость, ради которой, собственно, и прибыл в армейский лагерь:
– Вернулся мой гонец от тамошних Князей, которого я посылал с предложением объединить усилия для борьбы с нежитью.
Начал говорить и тут же замолк, взяв паузу, словно в дешёвой мелодраме.
– И что? – нетерпеливо бросил Стас, предчувствуя плохие вести.
– Они отказались. Все заявили, что обойдутся собственными силами, как всегда это и делали.