– Знаю.
– У меня не осталось сил. Пусть каждый магус – и каждый человек – несет в себе искру божественной силы, позволяющую жить вечно и творить что угодно, – мы по сути своей несчастные твари и не умеем этой искрой пользоваться так, как она того заслуживает. Может, это и к лучшему? Что бы ты сейчас ни решила – я смирюсь.
Слышится тихий и печальный женский смех.
– Но я не умею принимать решения так быстро. Мне надо удалиться в глубины и немного подумать. Ты же помнишь, как было в прошлый раз, – я думала триста лет, и триста лет моря были непреодолимы, и лишь потом первый навигатор новой эпохи встретился со своим кораблем.
– Я помню. И сколько лет тебе понадобится на этот раз?
– Пожалуй, – говорит она после паузы, – еще трех тысяч вполне хватит.
Шум моря
Спустя год
Где-то стучали молотки и перекрикивались строители.
Лайра Арлини, сидящий за столом, потер переносицу и устало вздохнул. После бессонной ночи – молотки стучали почти круглосуточно и, кажется, под сводами его черепа поселилось беспокойное эхо, которое усиливало стук, – перед глазами как будто стоял туман, и строчки письма, лежащего на столе, расплывались. Кестер Нами сообщал, как идет восстановление Ямаоки. Лайра не сомневался, что в городке все обстоит лучше некуда, с учетом обстоятельств, но, конечно же, письмо следовало дочитать, чтобы в этом убедиться.
Если бы оно не было таким длинным и если бы ему не приходилось напрягать глаза, разбирая каждое слово, король Окраины давным-давно справился бы с этим делом и занялся чем-то еще. Чем-то, не связанным с чтением.
– Тебе нужны очки, – раздалось с балкона. – Ну, или можешь обратиться к целителю.
Лайра снова вздохнул, отложил письмо и вышел на балкон, где несколько секунд назад никого не было. Теперь там стояла девушка в темно-красном платье, рыжая и зеленоглазая. Босая. Она посмотрела на короля Окраины с нежностью, приподнялась на цыпочки и легко поцеловала его в щеку.
– Я просто устал.
– Нет, не просто.
– Намекаешь, что я уже старик?
Она приоткрыла рот, собираясь что-то сказать, но внезапно передумала и отвернулась, нахмурив брови.
– Я смутил богиню, – с тихим смехом проговорил Лайра. – Неплохое достижение для пятидесятилетнего старикашки.
Она шутливо стукнула его по груди; он прижал ее к себе левой рукой, наклонился и поцеловал по-настоящему. Молотки продолжали стучать, и над гаванью Каамы, где с огромных торговых фрегатов выгружали партии древесины и камня, носились потревоженные чайки, оглашая округу сердитыми воплями. Пожалуй, и впрямь надо навестить целителя, потому что еще одна ночь без сна сведет его с ума…
С другой стороны, бессонную ночь можно посвятить другому занятию.
– Пятьдесят – это не так уж много, – сказала Мара. – Люди доживают и до ста.
– Поверь мне, я перестану быть для тебя привлекательным уже через десять лет. А то и быстрее. Ты меня покинешь и найдешь себе кого-нибудь, чтобы морочить ему голову и предаваться постельным утехам.
Богиня надула губы. Время от времени она занималась этим уже сейчас, как делала всегда. Лайре было все равно.
Он покинул балкон и подошел к окну с противоположной стороны комнаты, откуда открывался вид на внутренний дворик. Король Окраины пустил все свои средства на восстановление Каамы, и двор, разоренный однажды ночью, долго пребывал в запустении. Но полгода назад горожане каким-то образом об этом узнали и отправили к нему разношерстную делегацию, требуя, чтобы повелитель города-на-воде наконец-то уделил внимание собственным нуждам. И даже предложили помощь. Так что теперь двор утопал в зелени, посреди которой виднелся небольшой каменный столик, окруженный тремя не очень изысканными, но зато добротными скамейками. На одной сидела женщина в темно-синем платье, с белыми волосами, уложенными в затейливую прическу. Подперев голову левой рукой – на которой не хватало двух пальцев, мизинца и безымянного, – она с безмятежной улыбкой наблюдала, как по короткой садовой дорожке медленно перемещаются двое.
Мужчина с такими же белыми волосами, как у нее, тяжело опирался на костыль. Его правая нога оканчивалась культей чуть ниже колена, и болезненная худоба подсказывала, что он очень много времени провел на грани между жизнью и смертью, прежде чем попасть в этот двор и наконец-то взглянуть на мир с высоты человеческого – точнее, магусовского – роста, а не с высоты кровати.
Его поддерживала молоденькая девушка, сама изможденная и худая, похожая на маленькую серую птичку. Впрочем, ее решительности, которая отражалась на миловидном лице, позавидовали бы любые орлы и ястребы.
– Завтра Хагена ждет сюрприз, – проговорил Лайра. – Прибывает посольство из Эверры с подарком. Надеюсь, он не отвергнет изготовленную Краффтерами ногу из гордости, свойственной пересмешникам.
– А как ты сам поступишь с рукой?
Тут его обняли сзади и прижались к спине.
– Еще не решил. – Он пожал плечами и немного помолчал. – Я ее приму, конечно, – иное было бы недипломатично, да и просто некрасиво по отношению к Ризель и семейству Краффтеров. Они пока что единственные, кто встал на нашу сторону. С ними нельзя ссориться.
– Будь осторожен, выбирая друзей.
– Я всегда… – Он осекся и почувствовал, как что-то сжалось внутри. – Я всегда был осторожен.
Мара тихонько вздохнула:
– Что же дальше? Империя рассыпалась на полсотни княжеств. Кланы раскололись, и брат пошел войной на брата. В этом мире когда-нибудь наступит, хм, мир? Впрочем, не отвечай. Не очень-то деликатно задавать такой вопрос… человеку.
«Смертному», – мысленно поправил он ее и грустно улыбнулся.
– Отчего же, я могу сказать, что будет дальше. Сегодняшнюю ночь мы проведем вместе… – За спиной возмущенно фыркнули, и он со смехом продолжил: – Завтра прибудет посольство, и мы с ними, Ризель и Хагеном придумаем план, позволяющий привлечь на нашу сторону клан Соловья, пользуясь родственными связями принцессы. Да, я все еще не отвык ее так называть. Потом снарядим экспедицию в Фиренцу. К тому времени, надеюсь, Камэ освоится в роли навигатора «Паука», который уже достаточно велик, наберет в команду еще человек десять-пятнадцать и присоединится к тем, кого мы туда отправим. Это будет полезным опытом для нее. Затем…
– Вернись-ка лучше к сегодняшней ночи, – попросила Мара странно изменившимся голосом. – Я хочу подробностей.
Он повернулся и обомлел.
Она стояла перед ним, по-прежнему рыжая и зеленоглазая, по-прежнему в темно-красном платье. Но платье обрисовывало не узкобедрую фигуру юной девицы, а тело женщины, которая прожила в два раза больше лет и, наверное, родила не одно дитя. В густой шевелюре проглядывала седина, в уголках глаз и губ виднелись морщины. Ее улыбка была прежней – в этой улыбке ему виделся тысячелетний опыт существа, для которого в любом человеческом языке имелось лишь одно название, и еще – необыкновенная любовь с примесью горечи. Не к нему. Ко всему человечеству, всем детям неба и суши.
Впрочем, и к нему тоже.
– С удовольствием, – сказал он. – С превеликим удовольствием.
Айлантри сидел на верхней ступеньке лестницы, чей конец терялся во мраке.
Даже его измененные глаза не могли ничего там рассмотреть. Казалось, ступеньки просто тают в космической темноте, растворяются в ней, как масло на горячей сковородке. Но, конечно же, это не могло быть правдой. Воронье Гнездо, в чем он ни на миг не сомневался, стояло на вполне осязаемых скалах, а не на сгустке потусторонней мглы, и, будь то, что простиралось перед ним, попросту огромной пещерой, никто не сумел бы соорудить эту вполне крепкую, хоть и достаточно старую лестницу из камня, похожего на гранит.
Он мог бы спуститься.
– Спускайся, – сказал бог за спиной. До сих пор вокруг было тихо, необъяснимо тихо – ведь даже в пещерах постоянно раздаются какие-то звуки, – но теперь он услышал шелест крыльев.
– Я еще не готов, – медленно ответил Айлантри не оборачиваясь.
– А когда будешь готов?
Он молча пожал плечами.
– Я могу перенести тебя к последней ступеньке, – предложил бог.
«До чего же странно, – в очередной раз подумал Айлантри, – что к нему вернулся разум. Рейнен, такой умный и знающий так много, впустил его в себя и породил полоумную тварь, которую Судией называли только из трусости. А крылан словно был создан специально для того, чтобы сделаться вместилищем Духа Закона и позволить ему наконец-то явиться в достойном виде. До чего же любопытная задачка…»
Вслух он проговорил:
– Знание, полученное таким простым способом, приведет лишь к беде.
– Даже если сам Бог Справедливости на твоей стороне?
– Да, – уверенно ответил Айлантри. – Дорога к знанию обязана быть длинной. Надо пересчитать ступеньки – может, временами собственной спиной и ее окрестностями, – износить не одну пару башмаков, обзавестись мозолями, съесть пуд соли, изгрызть все зубы о гранит и все такое прочее. А еще ночами, после долгого пути, нужно лежать без сна, глядя на звезды, и вспоминать увиденное днем. Каждая мелочь может оказаться важной.
– О, да ты поэт, – саркастически заметил Дух Закона и опять взмахнул крыльями. – Ничего, что тут нет ни неба со звездами, ни пейзажа, который можно вспоминать по ночам? Только тьма и ступеньки.
– Я пошутил, – признался Айлантри. – Но переносить меня туда все равно не надо. Я сам спущусь, когда буду готов.
– Когда передашь обязанности старейшины кому-нибудь другому.
Он тяжело вздохнул:
– Мне обещали, что Совет скоро примет решение. По правде говоря, они ведут себя очень странно. Как будто им нравится, что во главе воронов – да и Росмера покамест – стоит нарушитель запрета.
– Умный, скромный и добрый нарушитель, – сказал Дух Закона. Айлантри покраснел. – Тот, в ком они видят связующее звено между прошлым и будущим. Тот, кто применил магию полужизни к себе самому, а не к какой-нибудь невинной жертве. Ну и не будем забывать о приятельских отношениях с Богом Справедливости…