настоящие крылья, и правое было, похоже, повреждено или даже сломано… Она молила Белокрылую, а заодно и Светлую Эльгу, чтобы последнее не оказалось правдой, иначе что ей делать? Оставлять незнакомца в доме надолго немыслимо. У них едва хватает еды на троих, но главная причина в другом: он не доживет до голодных дней. В сущности, в его распоряжении всего три дня и три ночи.
Одна ночь уже прошла.
«Я подумаю об этом потом». Она принесла ему миску похлебки и ложку; он спокойно принял угощение и принялся есть с видимым аппетитом, но не поблагодарил даже взглядом. «Вот нахал…» Она несколько раз приближалась к нему с намерением поговорить и хотя бы узнать имя – пусть ненастоящее, какая разница, не звать же его все время «незнакомцем», «крылатым», «крыланом» или как-то еще в том же духе, – но сделать последний шаг никак не решалась. Почему-то он не попросил назад свои метательные ножи, не попытался их отыскать и даже не выглядел обеспокоенным их исчезновением. Может, помнил, куда они делись? Может, ночью он не потерял сознание, а притворился?
Еще до наступления темноты она узнала, в чем дело: он не нуждался в оружии, чтобы убивать.
За пять лет на этом острове Джайна неоднократно встречалась с опасностями, и были эти опасности довольно разнообразны. Грызохваты, серые твари с длинными гибкими телами и мощными челюстями, то и дело наведывались в ее птичник. А однажды к дому подошел старый седой грисс, которому ничего не стоило раскроить ей череп одним ударом лапы, и долго смотрел в темное окно, словно размышляя, как быть с теми, кто спрятался от его когтей и зубов за хлипкой преградой из камней и досок. Кэссу укусил пестрый ползун; Джайна побежала с ней на руках в город и, только выйдя из дома целителя, поняла, что где-то по пути потеряла башмаки и до крови стерла ноги об острые камни. Какой-то бродяга попытался запугать ее и детей, но сам испугался большого черного пса, выскочившего из-под крыльца, и с воплями убежал в сторону города. Но ни разу за все это время ей не приходилось иметь дела с грабителями, и она успела поверить, что в краю, где почти все живут в нищете, эта напасть ее семье не грозит…
Услышав за дверью чьи-то шаги, она ни на миг не усомнилась, что это крылатый, – Робин и Кэсса ушли в рыбачью деревню, да к тому же они ступали куда легче, – и не сразу обернулась на звук открывающейся двери. Спустя мгновение кто-то схватил ее за волосы и приставил к шее острое лезвие.
– Тише, тише… – прошипел прямо в ухо незнакомый голос. – Не дергайся.
Джайна замерла. Ее клан не обладал талантами, позволяющими легко справиться с угрозой, однако безобидной белой голубкой она тоже не была и вполне могла за себя постоять… Если бы обидчик явился один. Но незваных гостей оказалось трое: второго она увидела в дверном проеме, а третьего – за окном. Неужели кто-то узнал о кошельке с десятью империалами, спрятанном в тайнике под полом? Или им требовались не деньги? Она прикусила губу. Два испытания подряд меньше чем за сутки… Что ж, придется потерпеть. Белокрылая любит терпеливых.
Хорошо, что дети далеко.
– Иди сюда, – сказал второй бандит, и на его лице появилась мерзкая широкая улыбка. – Ты красотка, как нам и говорил этот рыжий шебаршила. Иди, иди… Хочу на тебя поглядеть!
– Ты второй, Баклар, – раздалось злобное шипение у нее над ухом. – Займись сначала щенками, заставь их замолчать.
– Нету их нигде, – Баклар нахмурился и взмахнул собственным длинным ножом. – И с чего вдруг ты…
Его прервал странный звук, за которым последовала еще более странная вещь: из груди бандита вырвалось нечто черное, шевелящееся, перепачканное в густой крови, а потом исчезло, оставив после себя разверстую рану. Баклар рухнул на пол, словно мешок соли. У него за спиной возвышалось чудовище, в котором Джайна не сразу признала крылатого. На побледневшем лице человека-птицы горели жуткие, невероятно огромные бирюзовые глаза. Черные волосы стояли дыбом, и точно так же взъерошились перья; крылья были черным плащом за его спиной. Он словно стал выше ростом и уже не выглядел измученной раненой птицей, ему хватило сил, чтобы… Нет-нет-нет… Какая бы опасность ни угрожала Джайне, ей не хотелось верить, что бандит по имени Баклар был убит голыми руками.
Или, точнее, одной рукой.
– Сейчас ты ее отпустишь, – сказал человек-птица тихим, очень спокойным голосом. – И я тебя убью быстро и безболезненно.
Шею Джайны пронзила острая боль.
За спиной расхохотались:
– Что? С какой стати мне слушаться тебя, птичка?
– С такой, что я уже убил твоих товарищей, обоих, – ответил крылан по-прежнему спокойно. – А если ты не станешь меня слушать – убью тебя. Медленно.
– Откуда ты вообще тут взялся? Нам говорили о женщине с двумя детьми. В этом доме не должно было быть мужчин. Кто тебя прислал?
Человек-птица поморщился и произнес чуть слышно:
– Как много слов…
Сердце Джайны стукнуло дважды: тук-тук. За время между ударами крылан быстрее молнии рванулся к бандиту, державшему нож у ее шеи, и что-то хрустнуло, а потом стало тихо. Она стояла не шевелясь и чувствовала, как кровь тонкой струйкой течет за воротник платья. Она боялась открыть глаза.
– Надо убрать эту грязь, – сказал крылатый. – Пока дети не вернулись.
Кричали где-то рядом. Он огляделся, увидел узкий проем между домами, сквозь который была видна соседняя улица, и взмахом руки указал на него Эсме.
А потом поднялся в воздух.
Перелетев через крышу ближайшего дома, он не стал сразу садиться, а сделал круг над головами людей, обступивших фигуру, скорчившуюся на мостовой. Их было четверо – рослые, широкоплечие, в черных плащах с капюшонами. «Что я делаю?» – вдруг подумал Джа-Джинни, словно проснувшись. Он безоружен, а эта компания определенно не выглядит доброжелательной. И никто с «Невесты ветра» не поможет – для этого надо, чтобы опасность угрожала ему, а не чужаку.
Он пристроился на плоской крыше и оттуда с интересом спросил:
– Вам не страшно вчетвером на одного?
Один из людей в черном поднял голову:
– Тебе какое дело? Лети своей дорогой, птичка, а не то…
– Тут моя дорога закончилась, – перебил Джа-Джинни. – Ты ведь знаешь, кто я и откуда?
– Еще бы! – незнакомец рассмеялся. – Ты друг вспыльчивого капитана Крейна.
«Знал бы ты, до какой степени вспыльчивого».
Джа-Джинни слетел с крыши и опустился в двух шагах от бандитов, обступивших жертву. Та укрывала голову руками и боялась пошевелиться, но была, насколько он мог судить, еще жива и относительно здорова.
Лишь теперь крылан понял, что вступился за женщину.
– Ну, раз так, – сказал он небрежным тоном, – то вам пора отсюда убираться.
– Думаешь, Крейн тебе поможет? – зловеще поинтересовался один из людей в черном, и Джа-Джинни улыбнулся. Все-таки хорошо, что о случившемся в доме Скодри еще не успели узнать посторонние…
– Так ведь он сейчас будет здесь, я его чуть-чуть опередил, – сказал он. – Мы как раз возвращаемся домой после ужина у капитана Скодри. Вы сможете ему объяснить, что тут произошло, а я послушаю.
Он даже не рассчитывал, что все закончится так просто, однако незнакомцы не стали ждать появления «вспыльчивого капитана Крейна» и растворились в темноте, сохраняя зловещее молчание. Случившееся чем-то напоминало сцену из дешевой уличной пьесы, поэтому Джа-Джинни не удивился, когда женщина подняла голову и оказалось, что это Лейла.
Колокольчики в ее волосах звякнули. Она огляделась и устремила на крылана пристальный немигающий взгляд. Лицо у нее было совершенно белым от страха.
– Я раньше не задавался этим вопросом, но теперь он меня мучает: неужели у всех странствующих музыкантов такой талант ввязываться в неприятности? Или ты особенная? – поинтересовался Джа-Джинни.
Из темноты возникла Эсме и едва не набросилась на него с кулаками:
– Ты глупец! Разве можно так рисковать? Их же было четверо!
– Да, всего лишь четверо, – беззаботно отозвался крылан. Приключение завершилось благополучно, и он ощутил внезапный прилив сил. – Эсме, упади хоть волос с моей головы или перо из крыла, сюда бы тотчас примчались ребята с «Невесты». Как я не так давно прилетел на помощь Кристобалю… Эй, ты куда? Постой!
Пока они с целительницей пререкались, Лейла тихонько подобрала упавшую гитару, с трудом поднялась и теперь уходила, прихрамывая. Крылану не составило труда догнать беглянку.
– Я что-то не расслышал, как ты поблагодарила меня за чудесное спасение, – сказал он прежним шутливым тоном.
– Я сочиню балладу об этой ночи, – хмуро ответила девушка, продолжая идти вперед. – И буду петь ее во всех тавернах Окраины.
– Очень мило! – воскликнул Джа-Джинни. – Вижу, ты торопишься и даже не хочешь подумать об одной очень важной вещи.
– О какой еще важной вещи? – спросила Лейла.
– О такой, что твои друзья в черном могут ждать за следующим поворотом, чтобы продолжить прерванный разговор.
Девушка резко остановилась, гитарные струны жалобно тренькнули.
– Да, – сказала она с тоскливой обреченностью. – И что же мне теперь делать? Нанять телохранителя?
– Это тебе решать. Можно поступить проще – не гулять в темноте по безлюдным улицам без спутника. А на эту ночь я готов предложить свои услуги.
Джа-Джинни осекся: он совсем забыл про Эсме, которая валилась с ног от усталости. Но целительница в очередной раз его удивила.
– Я составлю вам компанию, – заявила она весело и бодро. – Надеюсь, идти не очень далеко?
– Как сказать… – пробормотала Лейла. Минуту-другую музыкантша колебалась, глядя то на целительницу, то на крылана, но в конце концов страх победил осторожность. – Пойдемте. Я живу в доме алхимика.
«Единственный магус на острове – ворон, Безымянный алхимик…»
– Ворона-алхимика? – тупо переспросил Джа-Джинни и получил в ответ заслуженную язвительную усмешку.
– Да, о светоч мудрости. Ворон – мой… друг. Так мы идем или нет? – Лейла покачнулась, и крылан вдруг заметил темное пятно на ее рукаве.