Воздушная тревога. Самолеты летают, но, вероятно, наши. Не обращаем ни на них, ни на тревогу внимания.
В школу не пошел. Дома наколол дров для печурки, потом лег. У Татьяны Александровны мама достала книгу Беляева «Властелин мира». Кажется, очень интересная. На улице мороз 20 градусов. Стекла в узорах. Скоро затопим плиточку.
Вклеиваю весь сегодняшний листок «Последних известий». Он, по-моему, достаточно отразит всю картину положения в мире.
Опишу еще конец дня. Мама достала 2 литра разливного портвейна. Понемногу попробовали все. Из дуранды, кофейной гущи, муки (неизвестно какой) на олифе нажарили лепешек. Не очень вкусно, но хоть что-нибудь да дает.
Опять двадцатиградусный мороз. С утра над городом гудят самолеты, но тревог нет. Сводки информбюро пока не имеется. Утром у меня температура 35,8; к середине дня немного повысилась. Завтра думаю опять не пойти в школу.
На толкучке обменяли 3 куска сахару и коробок спичек на 500 г растительного масла. Это великолепно. Ведь в жировом отношении последний месяц у нас исключительно голодный (по карточкам масло еще не было возможности получить!).
Сегодня в меновом отношении очень удачный день: за 1/2 литра керосина мама достала 20 конфет из кофе и жженого сахара со сгоревших Бадаевских складов. Они очень вкусны. Папа же принес около 2 кг муки из отходов патоки (это в обмен на ликер). Потом он принесет еще кг 3. Не знаем, насколько она безвредна.
Слабость продолжается. До каникул в школу не пойду. «Обеды» на Нинель и меня берет папа. Первого числа по случаю праздника он получит за нас кроме супа еще какие-то блинчики. 3-го для ребят устроят спектакль в Большом драматическом и тоже «обед из трех блюд». На него-то уж думаю сходить. Сводки еще не слышал, но, кажется, наши дела на фронте хороши: взята станция Бабино.
Чувствую себя значительно крепче и лучше. Трехдневное безделье даром не прошло. Мама получила вместо мяса грудинку в 75-процентном размере. Все мы считаем, что это очень хорошо.
Вчера делали опыты с новоприобретенной мукой. Общий вывод — никуда. Пробовали жарить болтушку из нее на сковородке. Получилась густая масса, чуть-чуть сладковатая, чуть-чуть горьковатая, вязнущая на зубах; мама сказала даже, что она щиплет горло. Все мы не знаем даже, насколько безвредна эта мука. Мне же эти «конфеты» очень нравятся, и я впредь буду их варить.
Папа уходит в школу дежурить на всю ночь. Снабдили его какао, кружкой, конфетами и вообще чем могли (в школе поставили печурку, и он попьет ночью какао).
Папа пришел с дежурства с радостной вестью: наш десант высадился в Крыму, занял Керчь и Феодосию и громит немцев. Крым должен быть очищен от немецкой сволочи!
Сегодня празднуем Новый год. Вечером — пир (насколько возможно, конечно). К вечеру над столом укреплю медный кронштейн с лампой (ниже старого). Будем жить при двух лампах.
Настроение у всех хорошее, у меня хорошо окрепли ноги. Сейчас где-то бьют орудия — идет обстрел города. Мама ушла пешком (трамваи не ходят) в школу — надо получить карточки на новый месяц.
Двадцатипятиградусный мороз. Ясно. Сводка хорошая: нами заняты Калуга и Кириши. Папа ходил в школу, но там ничего особенно праздничного не было. Получили новые карточки. Сил в организме столько, что занялся микроскопом: рассматривал паразитов человека.
Вчерашнее празднество прошло хорошо: на столе «великое обилие яств», настроение замечательное. Произносились тосты за победу наших частей, за встречу всех нас вместе после войны целыми и невредимыми. Легли спать рано.
Мороз 27 градусов. На улице прямо охватывает нос и щеки. Ходил по магазинам в поисках пленок для моего «Лилипута» (думал сфотографировать хотя бы один разрушенный дом), но ничего не нашел. Света не было целый день. Капуста кончается. Впереди нерешенная проблема супов (крупой в магазине и не пахнет, а есть так называемая «ржаная мука», брать которую не хочется). Масло тоже еще не получено.
Света еще нет. На сегодня была назначена елка для учащихся со спектаклем в Большом драматическом театре и обедом. Когда пришли туда, то узнали, что елка переносится на 7-е число. Муку решили подождать брать. Будем ждать крупы. От фотографии придется отказаться, так как пленки нигде нет. Буду работать с микроскопом. Вот только дали бы свет.
У Нинели испортился желудок. Все очень беспокоимся. Поим ее салолом и часто даем вина. Сейчас испорченный желудок — исключительно неприятная штука.
В городе наблюдается недостаток хлеба. Лавки пусты. Надеемся, что получим во второй половине дня.
Продукты еще не получены. Вчера мама взяла на пробу 400 г «ржаной» (дурандовой) муки. Чайную чашку всыпали в суп. Сегодня пробовали: вкус дает, но и только. Капусту кладем уже только для вкуса, по неполной чайной чашечке. Сегодня мама испекла из части взятой муки и кофейной гущи лепешек и вечером сварила жиденькой кашицы. Все это кажется замечательно вкусным.
Опасность с Нинелиным желудком, кажется, миновала, но папа жалуется на слабость в ногах. Вообще же город вымирает… Смертность огромная; света нет; воды нет; трамваи не ходят; улицы покрыты снегом, который совсем не вывозится…
Городу нужна срочная помощь.
Потеплело. Использовали это: перетащили все дрова со двора в комнаты. Днем был сильный обстрел нескольких районов города. Настроение у всех невеселое: у папы состояние ног не улучшается, Нинель жалуется на желудок снова, продуктовая ситуация отвратительная. Организмы ослабли и требуют срочной поддержки. Особенно беспокоит нас всех сейчас состояние папы. Есть нечего, а впереди тяжелые времена.
К вечеру центром у нас становится печурка. Ради экономии керосина сидим при двух ночниках; если имеется интересная книга, читаем понемногу… Вид со стороны, вероятно, довольно унылый и мрачный.
На фронте положение пока не меняется. Кольцо рвут, очевидно, снаружи; у нас же пока никаких улучшений, хотя город переживает страшно трудное время… Город замирает…
Целый день сидел дома. Погода неустойчивая, температура держится около 10 градусов. Сегодня до нас дошли кой-какие слухи о взятии Мги, что для нас, конечно, очень важно.
Около половины четвертого начался сильный артиллерийский обстрел нашего района. Били два орудия: часто в продолжение 15–20 минут. Нинель в это время находилась на улице, и мы беспокоились о ней, так как снаряды шлепались очень близко.
Вчера вместо крупы взяли 2 кг «ржаной» муки. Перебрали сухари и растолкли мелкие обломки в ступке. Из этого всего в ближайшее время будем варить каши, а что касается будущего, то будем надеяться на лучшее, так как в противном случае положение просто безвыходное. Завтра 7-е, день, на который из-за отсутствия света перенесена наша елка. Света будем ждать сегодня вечером.
К одиннадцати часам пошли в театр. Свет дали, поэтому елка состоялась. В сильном холоде посмотрели «Дворянское гнездо». Артисты играли плохо: в пальто, валенках и шубах. Потом — обед. При впуске в столовую величайшая толкотня и беспорядок. Обед: крошечный горшочек супа, граммов 50 хлеба, тоненькая котлетка с гарниром из пшена и немного желе. Хлеб и котлеты принесли к вечернему пиру: предполагается каша из «ржаной» муки.
Завтра — занятия, хотя есть слух о продлении каникул. С фронта ничего особенно утешительного нет, но благодаря елке ли, обеду ли настроение бодрое (да и свет после четырех суток темноты).
Вчера вечером по моей просьбе мама достала у Юры остатки докторского микроскопа (штатив и труба). Юра перестал, очевидно, им интересоваться, а поэтому я попытаюсь эти остатки присвоить, тем более, что, присоединив к трубе объектив и окуляр от моего «козла», я получил сносную для работы штуковину. Микроскоп этот не похож на наши теперешние; сделан, кажется, в Лондоне.
Вернувшись из школы (мы оставались дома, так как каникулы продлены до 15-го, что замечательно), папа принес еще скорбную весть: умер от истощения Владимир Петрович Шахин и еще один преподаватель. Все это действует угнетающе, а по городу везут еще гробы и гробы в громадном количестве…
Ноги у папы пока не лучше, мои тоже чувствуют слабость. Скорее бы улучшение! Но с фронта ничего утешительного нет.
Мороз не легче. Опять сидел целый день дома. Папа достал 4 кг муки (отходы от производства патоки, по 25 р. за кило). Я упоминал уже о свойствах, испытании и оценке, данных этой муке. Но теперь, благодаря мне, отношение к ней резко улучшилось: в энциклопедии я нашел статью, в которой указывается, что при производстве патоки получается некоторое количество глюкозы (виноградного сахара), о котором или о которой говорят, что сейчас она очень поддерживает организм. Кроме того, муку можно менять на толкучке. Из мучной болтушки с некоторым количеством сахара получается какое-то подобие повидла. Оно нравится всем, за исключением Нинели. С этой штукой с большим успехом нами пьется чай, кофе и т. д.; я, кроме того, ем ее «сырьем».
Некоторые изменения в городе: сняты кони Клодта с моста через Фонтанку; рядом рассечен сверху донизу бомбой дом. Люди по городу ходят, как тени, большинство еле волочит ноги; на больших дорогах к кладбищам масса гробов и трупов без гробов. Трупы, просто лежащие на улицах, — не редкость. Они обычно без шапок и обуви… Трудно будет выдержать этот месяц, но надо крепиться и надеяться.
Э. МаксимоваВторая победа
Увидела я эту бумагу случайно, в рукописном фонде Музея истории Ленинграда: деловая записка заведующей детским садом номер 20 об эвакуации на Урал, июнь 1942 года. Меня заинтересовал энергичный стиль документа: «Скоро полгода, как мы здесь, дети здоровы, питание налажено, нас десять женщин, мы считаем себя фронтовиками, только наш фронт — нежный и веселый, работаем дружно, любовно, планово, твердо веря, что близок день, когда сможем с рук на руки передать своих питомцев их родителям в любимом Ленинграде».