– Стойте! Подождите! – крикнул Холстен и содрогнулся под дулом направленного на него пистолета. – Я вам нужен? Тогда вам нужна и она. Она же старший бортинженер, жизнь меня побери! Если вы полетите куда-то на шаттле… Если вы серьезно хотите идти против Керн – против того спутника-убийцы, – тогда она вам нужна. Слушайте, она же основная команда! Это значит, она – лучший инженер на корабле. – Несмотря на его слова, пистолет снова направили на Лейн. – Нет, серьезно, постойте. Я… я понимаю, что вы можете заставить меня делать то, что вам нужно, но если вы ее убьете, я стану мешать вам до последнего вздоха. Я сломаю шаттл, я… Не знаю, что я сделаю, но я придумаю. Сохраните ей жизнь, и я буду делать все, что вам нужно, и все, что смогу придумать, чтобы вы выжили. Чтобы мы все выжили. Ну же, это же разумно! Вы ведь понимаете, что это разумно!
Выражения лица Скоулза за маской ему не было видно. Секунду главный мятежник застыл камнем, но потом коротко и крайне неохотно кивнул.
– Дайте обоим маски, – приказал он. – Поставьте на ноги. Снова свяжите им руки и ведите с нами. Мы немедленно уходим с корабля.
В коридоре дожидалось еще человек десять людей Скоулза, большинство – в масках. Холстен скользнул взглядом по глазам под очками, пока не нашел Нессель: не то чтобы знакомое лицо, но лучше, чем ничего. Остальные, мужчины и женщины, были ему не знакомы.
– К шаттлам, немедленно, – скомандовал Скоулз, и они быстро пошли, толкая перед собой Лейн и Холстена.
Холстен не знал планировки «Гильгамеша», но Скоулз и его отряд, похоже, выбрали к своей цели отнюдь не прямой путь. Главный мятежник постоянно что-то бормотал – по-видимому, поддерживая радиоконтакты со своими подчиненными. Предположительно безопасники сейчас вели довольно серьезное наступление, и скорость их движения выросла… а потом выросла еще раз.
«Кто первым добежит до шаттлов – тот и победил?»
А потом один из мятежников споткнулся и упал, так что Холстен даже подумал, не прозевал ли он звук выстрела. Нессель встала рядом с упавшим на одно колено и начала что-то делать с маской, а в следующую секунду мужчина уже начал пьяно шевелиться и нетвердо встал на ноги под ругань Скоулза.
– С каких это пор на корабле появился отравляющий газ? – громко возмутился классицист.
Все происходящее снова стало походить на кошмарный сон.
Ответ Лейн прозвучал прямо у него в ухе:
– Идиот, достаточно просто похерить воздушную смесь. Надо думать, эти обезьяны начали бороться за контроль атмосферы с того момента, как устроили свой идиотизм – и проиграли. Это же космический корабль, если ты не забыл. Атмосфера будет такой, какую зададут машины.
– Ага, ага, – успел ответить Холстен, а потом кто-то с силой толкнул его в спину, заставляя ускориться.
– Что? – вопросил мужчина рядом с ним, бросая на него подозрительный взгляд.
Холстен догадался, что голос Лейн не транслировался остальным – только ему.
– Ты совершенно безнадежен, старик, – негромко проговорила она. – Эти маски регулируются языком, понимаешь? Нет, конечно, – и эти шуты тоже не понимают. Ты можешь достать языком четыре клавиши. Вторая – выбор меню для связи. Потом третья – для приватного канала. Выбирай девять. Она будет у тебя на дисплее.
Он почти десять минут с этим бился, слюнявя клавиши и жутко боясь, что одним неправильным плевком отключит подачу воздуха. В итоге он смог справиться только тогда, когда их сопровождающие остановились для какого-то жаркого спора.
– Ну как?
– Достаточно четко, – сухо откликнулась Лейн. – И насколько глубоко мы в жопе, а?
– Это все, что ты хотела сказать?
– Слушай, Мейсон: они меня ненавидят. Я хотела сказать, что тебе надо бы уговорить их, чтобы они тебя отпустили. Скажи, что ты хреновый заложник, или что ты им не нужен, или еще что…
Он моргнул, пытаясь заглянуть ей в глаза, но увидев только лампы, отраженные от ее пластикового визора.
– А ты?
– А я на порядок глубже тебя в жопе, старик.
– Они все в жо… в беде, – откликнулся он. – На ту планету никому не попасть.
– Как знать. Я ничего такого не планировала, но над этой проблемой размышляла.
– Шевелитесь! – неожиданно рявкнул Скоулз – а потом в них начали стрелять откуда-то впереди.
Холстен мельком увидел пару фигур в какой-то броне: темные пластиковые пластины на блестящей серой ткани – надо полагать, полное облачение отряда безопасности. Они продвигались вперед, неловко держа винтовки, – а Скоулз вытащил Лейн, поставив перед собой.
– Назад, или она умрет первая! – проорал он.
– Это ваш единственный шанс сдаться! – сказала одна из фигур голосом, который, возможно, принадлежал Карсту. – Оружие на пол, засранцы!
Один из мятежников выстрелил в него – и тут же стрелять начали все. Холстен увидел, как одна из фигур пошатнулась, а вторая рухнула навзничь. Однако это было результатом кинетической энергии пуль: упавший тут же сел, поднимая оружие.
– Визоры! Цельтесь в лицо! – крикнул Скоулз.
– Тоже пуленепробиваемые, тупица, – буркнула Лейн Холстену в ухо.
– Стойте! – заорал классицист. – Прекратите! Прекратите!
Лейн дернулась в хватке Скоулза и невероятно громко взвыла.
– Дурень! Ты меня оглушил! – рявкнула она.
Мужчина рядом с Холстеном схватил его за локоть, собираясь превратить во второй живой щит, но классицист инстинктивно отпрянул. В следующую секунду мятежник уже лежал на полу, и по его костюму расплывались три темных пятна. Все случилось так быстро, что Холстен не успел на это отреагировать.
Одному из мятежников – женщине – удалось сблизиться с безопасниками, и Холстен увидел выблеск ножа. Он как раз думал о том, насколько это слабая угроза, когда она воткнула лезвие в одного из противников и вспорола ему руку. Серый материал расходился неохотно, пластина брони отскочила… Раненый безопасник задергался, а его спутник (Карст?) повернулся и стал в нее стрелять, но пули разлетались и отскакивали от брони его соратника.
– Шевелись! – Скоулз уже бежал, таща за собой Лейн. – Закрой дверь между нами и ними. Дай нам время. Разогревай и готовь шаттл!
Последний приказ, видимо, предназначался еще кому-то из сподвижников, уже забравшемуся в отсек.
Им вслед стреляли, и, пока они бежали, по крайней мере еще один мятежник просто упал и не встал. А потом Нессель уже стала задвигать за их спинами тяжелую дверь, сгорбившись над пультом и, похоже, пытаясь их каким-то образом заклинить, чтобы еще немного задержать безопасников. Скоулз оставил ее за этим делом, но она вскоре догнала основной отряд, демонстрируя неожиданное проворство.
«Значит, в шаттле ждать отставших не будем». Холстен видел, что его шансы оказать сопротивление падают. Он начал ковыряться в управлении маской, пока снова не вышел на общий канал.
– Послушайте меня, Скоулз, и вы все, – начал он. Один из мятежников отвесил ему подзатыльник, но Холстен не стал реагировать. – Я понимаю, что вы решили, что у вас будут какие-то шансы, если вы улетите с корабля и возьмете курс на терраформированную планету. Возможно, вы видели изображение того паука, который там живет, – и да: у вас есть оружие. У вас есть вся техника с шаттлов. Пауки – не проблема, конечно. Но серьезно: спутник не станет слушать нас, что бы мы ни говорили. Думаете, иначе мы не были бы сейчас на этой проклятой планете? Он чуть было не взрезал весь «Гильгамеш» – и он взорвал целый отряд дронов, которые пытались туда подобраться. А вот ваш шаттл намного меньше «Гилли» и намного менее верткий, чем дроны. И говорю вам прямо: я не знаю, что сказать такого, что бы подействовало на то психованное нечто, что сидит в том спутнике.
– Так придумай что-то, – холодно отозвался Скоулз.
– Но я же говорю… – продолжил было Холстен – и тут они ворвались в отсек шаттлов. Он оказался неожиданно маленьким – и всего с одним кораблем. Только теперь он понял, что ничего не знает об этой стороне корабельного устройства. Стояла ли тут специальная яхта для прогулок капитана, или все шаттлы стояли по отдельным отсекам, или что? Он был тут полным нулем – не его область, ему это знать не нужно было.
– Послушайте же!.. – не сдавался он.
– Они совершили ошибку и показали нам, каким будет наш новый дом, – раздался голос Нессель. – Готова поклясться: капитану даже в голову не приходило, что кто-то посмеет бросить вызов его божественной мудрости. Говори, что хочешь, доктор Мейсон, но ты-то этого не видел. Не видел, каково там.
– Мы лучше рискнем столкнуться с пауками и искусственным интеллектом, – поддержал ее Скоулз.
– Это не искусственный интеллект…
Но его уже запихивали в шаттл, и Лейн вместе с ним. Он снова слышал выстрелы, но определенно не так близко, чтобы это что-то изменило.
– Открыть отсек! Отключить систему безопасности! – приказал Скоулз. – Если они идут за нами, проверим, как эти их костюмы выдерживают вакуум.
Лейн пробормотала – только для Холстена: «Выдерживают».
Он почувствовал, как реакторы шаттла начали выдвигать их наружу. Ему предстояло покинуть «Гильгамеш» – впервые за две тысячи лет.
В кабине шаттла было тесно. Половина бунтовщиков удалилась в трюм, где, как надеялся Холстен, имелись страховочные ремни и сетки. Ускорение говорило всем незакрепленным объектам (и людям), что низ находится на корме корабля, а когда они достигнут той скорости, которую экономия топлива сочтет безопасно максимальной, никакого «низа» вообще не останется.
Холстен с Лейн заняли два задних кресла в кабине, где за ними могли присматривать. Сам Скоулз уселся рядом с пилотом, а Нессель и еще двое устроились за ними за пультами.
Они удалялись от «Гильгамеша», и от вызванного ускорением давления у Холдена свело живот. На секунду ему показалось, что он сейчас отправит содержимое своего желудка в люк трюма у него за спиной, но это чувство быстро прошло. В его крови еще оставалось полно веществ из стазис-камеры, которые успешно боролись с внезапным ощущением неустойчивости.