Порция со стыдом обнаруживает, что ей скучно. Она лишена того поэтического склада ума, который позволил бы должным образом оценить этот вид искусства: аллюзии и мемы, необходимые для того, чтобы отслеживать сюжет, в ее Пониманиях отсутствуют. Она – существо практичное и получает удовольствие от простых физиологических вещей. Она охотится, занимается борьбой, лазает, спаривается: традиционные занятия и, возможно, несколько старомодные. Она предпочитает считать их вечными.
Конечно, она могла бы пойти в городскую библиотеку и получить Понимание, которое тут же позволило бы ей оценить это искусство во всем его блеске, но чего она тогда лишится? Какое-то не особо уважаемое умение или знание будет вытеснено, потому что у ее разума есть ограничения в отношении того, что он способен удерживать. Как и многие ее сородичи, она сжилась с тем, кто она такая, и не желает изменяться, если это не абсолютно необходимо.
Она сохраняет неподвижность, сколько может, вежливо глядя на все усложняющуюся конструкцию. Хотя она ощущает нарастающее и дрожащее восхищение зрителей, но сознает только, что это ей оно недоступно. Наконец она просто больше не в состоянии оставаться в толпе под этим высоким шатровым сводом и уползает как можно незаметнее. В конце концов, это ее ночь. Никто ей ни в чем не откажет.
Выйдя наружу, она оказывается в центре громадного городского района – научного центра Семи Деревьев. Ощущая потребность в высоте и чистом воздухе, она начинает подниматься по паутинам и ветвям, пока над ней не оказывается темное небо. Она ищет взглядом яркие точки – звезды. Обучение и Понимание говорят ей, что они настолько далеко, что понятие реального расстояния становится бессмысленным. Однако она помнит ночи, проведенные на природе (дикая природа по-прежнему существует, несмотря на рост паучьих городов и структур их обеспечения). Вдали от постоянного сияния биолюминесцентного городского освещения звезды кажутся четкими и такими близкими, что дотронуться можно.
А вот здесь она едва их различает: все вокруг расцвечено сотней оттенков зеленого, синего и ультрафиолетового. Странно, что ей, чья работа ставит ее на самое острие научного прогресса, кажется, будто жизнь опережает ее, реально оставляя позади.
Она носит в себе Понимания, которые когда-то имела какая-то давняя охотница-прародительница, чья жизнь была непрестанным трудом: ей приходилось напрягаться, чтобы прокормить себя и свою родню, сражаясь с теми древними врагами, что сейчас благополучно одомашнены, полностью истреблены или вытеснены в самые далекие уголки мира. Порция – эта Порция – может оглядываться на упрощенные и даже романтизированные воспоминания, которые она унаследовала, и мечтать о менее сложной жизни.
Снизу до нее доходят отголоски движения: кто-то карабкается к ней наверх. Это Фабиан. Ее Фабиан – просто один из бесчисленных самцов, получивших это имя в честь великого освободителя. Он – один из двух самцов ее команды в двенадцать лиц и ее личный помощник, избранный за быстрый ум и ловкое тело.
«Просто слов нет, да?»
Он умеет находить нужные слова – и не имеет значения, идет ли речь об идущем внизу представлении или об огромном подсвеченном клубке города вокруг них. Завтра будет вершиться история.
Фабиан танцует для нее, потому что почувствовал ее грусть, а небольшая вечерняя доза лести и внимания поможет ей завтра. Вдали от толпы он исполняет для нее древний ритуал ухаживания их вида – и его ухаживания принимают. Моногамия – вернее, моноандрия – не слишком хорошо знакома паукам, но некоторые пары привыкают друг к другу. Фабиан танцует только для нее, а она отвергает заигрывания всех остальных.
Как всегда на вершине действа, когда он кладет к ее лапам свое подношение, она ощущает идущий из самой глубины позыв довести дело до фатального итога. Однако это тоже часть происходящего, которая добавляет остроты и силы и быстро подавляется ее цивилизованной натурой. В эти дни подобного почти не случается.
Действо внизу также достигает апогея. Позднее творцы все это разберут: поглотят полосы паутины, уничтожат свой шедевр. Искусство, как и очень многое в этой жизни, недолговечно.
В другой части города – в научно-исследовательском центре, который также служит храмом Большого Гнезда для все уменьшающегося числа прихожан, по-прежнему испытывающих необходимость принять непознаваемое, – Бьянка деловито завершает последние приготовления. Она не входит в элитную команду Порции, но участвовала в подготовке миссии в целом. Ее интерес к завтрашнему отправлению почти материнский, ибо именно она была движущей силой позади многого, что вот-вот произойдет. Ее истинные намерения отличаются от того, что думают об этом окружающие (ничего бесчестного), но она обладает необычным умом, способным мыслить шире и заглядывать дальше.
Бьянка – прирожденный эрудит, что в данном контексте означает ее способность принять гораздо больше Пониманий, чем доступно обычному пауку. В отличие от Порции, она часто изменяет свой разум. Ядром ее личности, по ее мнению, является умение и желание учиться, а не какая-либо отдельная способность, которую она ненадолго усваивает. В данный момент она – опытный радиооператор, химик, астроном, артефактор, теолог и математик. Ее разум до отказа набит сложным переплетением знаний.
Сейчас, когда все ее родичи давно спят, она проверяет и перепроверяет свои расчеты и создает верификационную архитектуру для муравьиной колонии, чтобы там смоделировали и заново проверили ее цифры.
Ее новообретенная теология объединяется с основополагающей разумностью ее естества, одаряя ощущением благоговения и преклонения относительно предстоящего предприятия. Понятие спеси ей не вполне доступно, но она близка к этому чувству сейчас, когда в одиночестве своего центра управления мысленно проходит по всем сложным стадиям своего плана.
Она обладает редкой способностью, которая позволяет ей оглянуться назад на бесчисленные поколения борьбы и роста и оценить лепты всех тех Порций, Бьянок и – да, Фабианов, внесенные в течение их жизни. Каждый вложил новые Понимания в сумму паучьих знаний. Каждый стал узлом в прирастающей паутине прогресса. Каждый проложил путь на шаг дальше своих предков. Во вполне реальном смысле Бьянка – их дитя, продукт их знаний, отваги, открытий и жертв. Ее разум полон живым знанием мертвых предков.
Она очень живо и ясно понимает, что стоит на спинах гигантов и что ее спина тоже будет достаточно сильной, чтобы выдержать вес множества будущих поколений.
На следующее утро Порция и ее команда собираются дальше того места, где заканчиваются городские строения, – в центре огромного фермерского участка, среди рядов низкорослых бородавчатых деревьев, уходящих к горизонту и разделенных пожарозащитными полосами и протоптанными сельскохозяйственными муравьями дорогами. Погода стоит отличная: облачная, но почти безветренная, как и предсказывалось. Этот момент уже дважды откладывали из-за неблагоприятных условий.
Порция напряжена и неподвижна. Остальные справляются с нервозностью каждый по-своему. Кто-то прижимается к земле, кто-то бегает туда-сюда, некоторые устраивают драчку или несут глупости, лихорадочно топоча лапами.
Виола, их командир, переходит от одного к другому, успокаивая прикосновением, поглаживанием, движением педипальп.
Первым Небесное Гнездо видит Фабиан.
Даже на таком расстоянии оно кажется нелепо громадным, величественно паря над Большим Гнездом словно мираж. Громадная серебристая махина его корпуса имеет триста метров в длину, заставляя казаться крошечной подвешенную под ним длинную узкую гондолу. Позднее они раздуют оболочку вдвое, чтобы отношение веса к подъемной силе достигло необходимого максимума.
Пауки планировали на полосках шелка со времен, уходящих за Понимания, а все возрастающая разумность привела к множеству усовершенствований этого искусства. Тем временем химический синтез позволяет им получать сколь угодно много водорода. Благодаря использованию шелка и легкой древесины даже экспериментальные летательные аппараты тяжелее воздуха и оснащенные двигателем получаются легкими как перышко и летучими. Постройка дирижаблей прижилась легко.
Полетная команда дублеров сбрасывает на землю причальные канаты в несколько сот метров длины. Радуясь возможности наконец-то приступить к действиям, Порция и ее товарищи быстро лезут наверх: подъем пустячный. Далее следует короткая церемония передачи аппарата от временного капитана Виоле, после чего запасные пилоты спускаются вниз по канатам, оставляя Небесное Гнездо новым обитателям.
Этот дирижабль – триумф техники: достаточно прочный, чтобы выдерживать турбулентность нижних слоев атмосферы, и в то же время, при полном заполнении корпуса, он способен достигать прежде недоступных высот. Аэродинамический профиль аппарата может изменяться с помощью натяжения строп внутреннего каркаса. Дирижабль уже начал подъем под усиливающимся ветром – и его конфигурация перестраивается автоматически, а команда тем временем только устраивается на борту.
Их цель находится настолько далеко над миром, что это даже трудно охарактеризовать словом «высота». И даже после ее достижения самому отважному члену команды предстоит еще более дальний путь. Порции.
Виола убеждается, что ее подчиненные на месте, после чего присоединяется к Порции в передней части цилиндрической кабины, глядя сквозь едва заметное мерцание на уходящую вниз землю. Корпус уже начал увеличиваться, раздуваться от новых порций водорода, а его передняя кромка сглаживается до обтекаемой формы. Небесное Гнездо поднимается все быстрее и быстрее. Здесь находятся радио и главный терминал корабельного мозга.
Виола вкладывает педипальпы в парные углубления на кафедре – и Небесное Гнездо докладывает ей о своем самочувствии и о состоянии всех его составных частей. Это почти как разговор по радио, почти как разговор с живым существом. Виола однажды говорила с Посланником – и общение с Небесным Гнездом ощущается почти так же.