Клара начала с просмотра самых старых сторис — архив позволял прокрутить материалы до две тысячи шестнадцатого года, — а затем взялась за видео прошлой зимы и продолжила изучать ролики в хронологическом порядке.
День летел за днем, но каждый из них начинался и заканчивался одними и теми же словами, повторяемыми с завидным постоянством: «Здравствуйте, дорогие мои, надеюсь, у вас все хорошо», «На этом все, дорогие мои, желаю вам спокойной ночи и отправляю море звездных поцелуйчиков!».
Понемногу Клару стало затягивать: от одного откровения к другому, часто очень личному, голос Мелани начал ее завораживать. Клара понимала, что застряла в состоянии между восхищением и отвращением, а на сами ролики оказалось очень легко подсесть.
Через час она поставила сторис на паузу — нужно было абстрагироваться от происходящего на экране.
В последние месяцы ролики Мелани стали появляться чаще: снимать каждый день начинали с момента пробуждения, а поводов находилось все больше и больше. Малейшее движение, незначительное событие, самое банальное перемещение из одного пункта в другой — все это тут же попадало в сторис.
В постели, в комнате, на кухне, в гостиной, по возвращении из школы, у экрана телевизора, за уроками или игрой на планшете, на улице, в магазине, в машине, в парке, в бассейне — Мелани снимала Ким и Сэма повсюду. Она появлялась из ниоткуда с телефоном наготове и принималась комментировать происходящее.
Не было ни мгновения, ни места — кроме душа и туалета, — которые укрылись бы от объектива камеры. Мелани снимала все: школьные тетрадки, четвертные оценки, рисунки, незаправленные кровати. А когда не могла снять на камеру, рассказывала: словно специальный корреспондент, отправленный в свой собственный дом, она отчитывалась обо всем. Если по коварной случайности Мелани вдруг заболевала или просто уставала, если по какой-либо другой причине ее не было в Сети несколько часов, она тут же записывала извинения для подписчиков.
Как и видео на «Ютьюбе», этим роликам можно было не придавать никакого значения, и тогда они казались совершенно безобидными. А можно было принять их близко к сердцу.
Однако все они казались до тошноты одинаковыми.
Кое-что все-таки отчетливо прослеживалось в этой веренице сторис. За последние недели поведение Кимми изменилось. Иногда это было заметно по какой-нибудь детали, например по выражению лица. Иногда девочка пряталась или рукой отгораживалась от камеры. В некоторых роликах перемены мгновенно бросались в глаза. Несколько раз Кларе хотелось обнять девочку, спрятать ее от объектива — вызволить оттуда.
Все чаще и чаще Кимми натягивала капюшон или отворачивалась, в то время как Сэмми держался по-прежнему: механическая улыбка, большой палец вверх в знак одобрения. Казалось, Кимми хотела исчезнуть.
Сидя у экрана, Клара хотела лишь одного: крикнуть «Хватит!» и все выключить.
Однако она снова нажала на воспроизведение, и голос Мелани наполнил комнату. Не отрываясь, Клара смотрела лишь на девочку.
К концу лета в одной из сторис, снятой в магазине оптики, Мелани попросила подписчиков выбрать оправу для Сэмми. Она спросила мнения у дочери, однако очевидно изнуренная Кимми сидела на стуле и молчала.
Не успев выйти из магазина, Мелани объявила результаты голосования: благодаря советам «дорогих подписчиков» выиграла оправа «Жакади»!
Сэмми улыбался на камеру, в то время как на втором плане Кимми стояла и смотрела в пустоту. Через секунду, поняв, что попала в кадр, девочка рассеянным, усталым жестом прижала к лицу Грязнушку и спряталась.
Похоже, в тот день Кимми сдалась и решила больше не играть в эти игры с притворством и натянутыми улыбками.
В другой сторис, выложенной в сентябре в среду, брата и сестру снова снимала Мелани: дети должны были подписать для фанатов уйму тетрадей и блокнотов «Веселой переменки».
В огромном зале супермаркета Сэмми и Кимми сидели бок о бок напротив толпы детей и подростков, которых родители свезли со всего региона для этой встречи. Мелани комментировала происходящее, восторгалась столпотворением, указывая на длинную очередь. Кимми же устало подпирала подбородок рукой.
Как только брат и сестра подписывали дневник или тетрадь, большинство детей просили чмокнуть их или сделать селфи.
Каждый раз, как кто-нибудь целовал Кимми, девочка с трудно скрываемым отвращением вытирала щеку — ив этом жесте воплощалась бездонная тоска.
В другой день семья отдыхала в гостиничном номере «Фантазии-Парка», где должна была провести все выходные, как вдруг Кимми оказалась в ванной взаперти — сломался замок. Потребовалось вмешательство слесаря, чтобы вызволить ребенка, — конечно, это тут же попало в сторис. Как только Кимми вышла, слесарь спросил, в какую сторону она поворачивала задвижку, но девочка не смогла ответить. «Она очень устала», — заключила ее мать.
В архиве Мелани нашлась совершенно отвратительная сцена, снятая буквально за несколько дней до исчезновения Кимми. Мелани искала дочь по всей квартире и наткнулась на нее, сидящую на стуле перед камерой посреди студии.
Как обычно, Мелани подошла к Кимми с телефоном в руке, снимая все в сторис.
— Что ты тут делаешь, дорогая? Ты же знаешь, без родителей в студию нельзя.
Малышка не отвечала.
— Ты хочешь снимать?
Кимми немного подумала и кивнула.
— И что тебе хочется снять одной посреди студии?
Сдавленное всхлипывание вырвалось раньше ответа девочки:
— Я хочу попрощаться с фанатами «Переменки».
— Попрощаться?
— Да, попрощаться навсегда.
Кимми не смотрела в объектив — она вглядывалась в лицо матери и ждала ее ответа со слезами на глазах, ее подбородок дрожал.
Тогда Мелани повернула камеру на себя и обратилась к подписчикам: «Вот видите, как мы вовремя! Кимми чуть не ушла со сцены с помпой!»
Затем она заговорщицки подмигнула в объектив, по-прежнему не глядя на дочь, и добавила: «Но ты слишком маленькая, чтобы прощаться, моя дорогая. Только подумай о фанатах „Переменки“, которые тебя любят. Они ведь так расстроятся!»
Клару накрыла волна печали. Стало нечем дышать, пришлось снова поставить видео на паузу. На экране застыло кукольное от фильтров «Инстаграма» лицо Мелани Дрим с длиннющими ресницами, персиковой кожей, темно-синими глазами и улыбкой телеведущей. Губы блестели, и казалось, их кончики тоже были подрисованы кверху.
Сидя в кресле, Клара откатилась подальше от компьютера.
«Кто эта женщина?» — вдруг спросила она вслух.
Жажду славы, исходящую от каждой сторис, было невозможно игнорировать. Мелани Кло хотела, чтобы на нее смотрели, подписывались, чтобы ее любили. Ее семья была лишь произведением, достижением, а дети — продолжением самой Мелани. Лавины эмоджи, которые сыпались на нее после каждой публикации, комплименты стилю, прическе, макияжу — все это должно было заполнить какую-то брешь, избавить от скуки. Сегодня сердечки, лайки, виртуальные аплодисменты стали смыслом ее жизни, мотором, эмоциональной отдачей, привязанностью, без которых Мелани себя больше не мыслила.
Клара выдвинула ящик стола в поисках зернового батончика или пакетика с печеньем, которые могли там заваляться. Она умирала с голоду, но не решалась уйти домой. Пошарив под ручками и бумагами, Клара не нашла ничего, кроме старой жвачки, подкатилась в кресле обратно к компьютеру и снова вгляделась в застывшее на экране лицо.
А может, Мелани Кло просто оказалась успешной бизнес-леди. Она поняла, как работают алгоритмы, перекрестное рекламное продвижение и яркие витрины соцсетей. Мелани превратилась не просто в фею — она руководила предприятием, планировала, организовывала съемки, занималась монтажом на полгода вперед расписывала семейные поездки. Мелани все тщательно продумывала, а Кимми и Сэмми должны были все время оставаться на виду. На выходных и каникулах они принимали приглашения в отели, кафе фастфуда и парки аттракционов — столько поводов для сюжета нового видео. Подписчики должны чувствовать, что их любят. Надо раздать «чмоки-чмоки» и «звездные поцелуйчики» всем, кто смотрит, создать у них впечатление, что с ними делятся. «Делиться» стало новым синонимом глагола «инвестировать». Делиться секретами, названиями фирм, историями — вот рецепт успеха. С тех пор, как Мелани занялась соцсетями, счетчики просмотров крутились как бешеные.
Клара вздохнула и начала собираться.
А вдруг она ошибается… Она все время спрашивает, кто такая Мелани Кло, но в этом вопросе нет смысла. Мелани Кло ничем не отличается от остальных. Мелани Кло такая же, как и другие. Как Фабрис Перро, как родители «Плюшевой банды», как мать Фелисити и десятки других взрослых, которые создали канал от имени своих детей и для которых граница между выставлением напоказ личного и сверхличного не существовала. И таких людей много.
Достаточно взглянуть на различные платформы, чтобы стало ясно: само понятие личной жизни в целом сильно изменилось. Границы между внутренним и внешним давно стерлись. Не Мелани изобрела это постановочное существование, в которое вовлечена вся семья, чей быт подчинен сбору лайков. Сегодня это стало образом жизни, способом напомнить о себе миру. Треть новорожденных мгновенно получают цифровую версию себя. В Англии какие-то родители провели прямой эфир с похорон собственного сына, умершего несколько дней назад. В Штатах одна девушка случайно убила своего парня на камеру, сняв тем самым сенсационное видео, которое мгновенно завирусилось. Во всем мире сотни семей делились своей повседневной жизнью с миллионами подписчиков.
Клара подумала о третьей гипотезе: Мелани Кло не была ни жертвой, ни палачом, она просто жила в ногу со временем, в эпоху, когда тебя снимают еще до рождения и это нормально. Сколько снимков УЗИ публикуется каждую неделю в «Инстаграме» и «Фейсбуке»? Сколько детских и семейных фотографий? А селфи? А что, если личная жизнь — это всего лишь отживший свое, покрывшийся плесенью термин? А может, еще хуже — иллюзия? Клара прекрасно знала, о чем рассуждала.