Для того, чтобы кого-то увидеть, отследить, опознать, записать и внести в архив, не обязательно выставляться напоказ. Системы видеонаблюдения, прослушка разговоров, перемещения и платежи и без того повсюду оставляют цифровой след, и этот факт изменил наше отношение к съемкам и личной жизни в целом. Кажется, все эти люди разом решили: «Зачем вообще прятаться, если все и так нас видят?» — и, может быть, они правы?
Сегодня кто угодно может завести профиль на «Ютьюбе» или в «Инстаграме» и снискать всенародную любовь, завоевать аудиторию. Кто угодно может превратить собственную жизнь в спектакль и производить контент, чтобы удовлетворить подписчиков, виртуальных друзей и даже случайных сталкеров.
Сегодня кто угодно может решить, что его жизнь заслуживает внимания остальных, и доказать это. Кто угодно может заявить о себе и стать личностью, звездой…
На самом деле «Ютьюб» и «Инстаграм» исполнили мечту всех подростков: быть любимым, окруженным вниманием, иметь фанатов. К тому же такую карьеру никогда не поздно начать.
Все очень просто: Мелани шла в ногу со временем. Чтобы существовать, нужно набирать просмотры, лайки и публиковать сторис.
Иногда Кларе становилось грустно, она чувствовала себя за бортом. Такое случалось не в первый раз, однако за последние годы это болезненное, пусть и лишенное горечи ощущение росло. Словно она упустила что-то — какой-то этап или эпизод. Клара, которой на четырнадцатилетие подарили «1984» и «451° по Фаренгейту». Клара, которая росла среди взрослых, готовых в любую минуту выступить против пороков своего времени (что бы подумали Режана и Филипп о времени, в котором мы живем?). Клара, которая была уверена, что все в мире поддается критике, заслуживает всестороннего анализа, — теперь эта Клара отстала от поезда и смотрела ему вслед. Ее родители ошибались. Они верили, что Большой Брат — это внешняя тоталитарная сила с непререкаемым авторитетом и против нее надо бороться. Но Большому Брату не пришлось ни с кем воевать: его встретили с распростертыми объятиями и сердцем, голодным до лайков. Каждый принял роль собственного палача. Границы личного размылись. Конечно, соцсети удаляли изображения голой груди или ягодиц. Однако в обмен на клик, сердечко или поднятый вверх палец люди выставляли напоказ своих детей, семью и рассказывали о своей жизни. Каждый занялся эксгибиционизмом, что стало неотделимой частью самореализации.
Вопрос был не в том, кто такая Мелани Кло, а в том, что именно терпело, на что подначивало и что обнажало это время. Приходилось признавать, что Клара, как и все остальные, кто не мог смотреть на происходящее без удивления или возмущения, не адаптировались к своей эпохе, не понимали ее и воспринимались обществом как враги прогресса.
Кларе наконец удалось выключить компьютер. От долгого сидения за ним шея занемела.
Она собрала вещи, выключила в кабинете свет, вышла на свежий воздух и отправилась домой привычным маршрутом.
Кто, кроме нее, будет до тошноты смотреть все эти видео и сторис? Никто.
Но вдруг ответ кроется в них, в разладе между двумя мирами? Виртуальный мир играл по своим правилам, создавал собственных кумиров, в то время как в реальном мире Клары все эти картинки из чудесной богатой жизни, полной поддельного счастья, не вызывали ничего, кроме тревоги и печали.
Клара думала о девочке. Все время.
О едва заметных движениях, когда та отгораживалась от камеры. О ее взгляде, когда мать появилась в студии с телефоном в руке. Об этом взгляде, который долю секунды искал выход.
Какой бы образ Мелани Кло ни складывался в голове у Клары, в одном она твердо была уверена: ни один закон не остановит эту женщину.
На шестой день после похищения Кимми Диоре в жилой комплекс «Синяя рыба» пришло новое письмо. Консьерж тут же предупредил полицию, и потребовалось меньше часа, чтобы забрать конверт и доставить его на улицу Бастион.
Мелани с мужем также приехали в сопровождении двух следователей. Казалось, женщина побледнела и с трудом держалась на ногах. С напряженным и суровым видом Брюно поддерживал жену: он выглядел менее любезным, чем несколькими днями ранее. Он заметно похудел, а его лицо осунулось.
Увидев родителей в отчаянии, Клара забыла, о чем собиралась спросить их накануне. Изнуренная, охваченная волнением чета Диоре превратилась в самых обыкновенных родителей, дочь которых исчезла.
Как и в прошлый раз, адрес на конверте был написан шариковой ручкой детским почерком и отправлен через почтовое отделение Десятого округа. Опасаясь, как бы Мелани не упала в обморок, Седрик предложил ей присесть, затем натянул латексные перчатки и осторожно вскрыл конверт. Внутри лежал новый снимок Кимми: девочка сидела на кухне. Лицо сняли крупным планом — на белой стене за ее спиной не было совершенно никаких зацепок. Кимми серьезно смотрела в объектив.
Взгляд ее был напряжен и непроницаем.
Затем Седрик Берже развернул записку, приложенную к фотографии, и прочел вслух:
«Я ПОКУПАЮ СВОБОДУ СВОЕЙ ДОЧЕРИ» -
ТАК ТЫ НАЗОВЕШЬ СВОЕ СЛЕДУЮЩЕЕ ВИДЕО
ПЕРЕВЕДИ 500 000 ЕВРО НА СЧЕТ
БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОЙ АССОЦИАЦИИ
«ДЕТСТВО В ОПАСНОСТИ».
ОБЪЯВИ ОБ ЭТОМ НА «ЮТЬЮБЕ» И ПОКАЖИ
ДОКАЗАТЕЛЬСТВО ПЕРЕВОДА.
ЕСЛИ ВЫПОЛНИШЬ ВСЕ УСЛОВИЯ
ЗА 72 ЧАСА,
Я ОТПУЩУ МАЛЫШКУ.
СЕГОДНЯ НЕ «ИНСТАГРАМ» ОПРЕДЕЛЯЕТ ТВОЙ РАСПОРЯДОК ДНЯ,
А Я.
Что-то еще лежало на дне конверта. Седрик сунул руку внутрь и достал крошечный молочный зуб. Мелани затряслась, схватила фотографию и отказалась возвращать. Пришлось несколько минут переубеждать ее оставить улику полиции, чтобы проверили, есть ли на снимке отпечатки похитителя. На прошлой фотографии следов не нашли, однако необходимо узнать, фотоаппаратом какой фирмы и какого года производства пользуется преступник.
Чуть позже, сопровождая родителей на первый этаж, Седрик Берже попытался их успокоить: малышка жива, похититель наконец-то дал инструкции. Даже если это не серьезно, если речь идет о ловушке, чтобы забрать деньги, новости были хорошие. Оперативный штаб соберется в срочном порядке и решит, как действовать дальше. Кроме того, следователи продолжают работать: круглосуточное наблюдение за жилым комплексом, усиленное патрулирование в Десятом округе, просмотр видеокамер, проверка всех свидетельских показаний, полученных по горячей линии.
В одиннадцать утра Мелани и Брюно вышли на улицу Бастион. День намечался долгий. Пройдя через туннель, они скрылись от журналистов. Повернув на бульвар Бертье, Брюно предложил жене немного прогуляться, прежде чем снова закрыться в гостиничном номере, однако Мелани была без сил.
Они вернулись в номер час назад, и Мелани решила принять ванну. Ее бил озноб, и она никак не могла согреться.
Брюно ходил кругами по комнате, не силах присесть.
Накануне они перебросились лишь парой слов. Брюно поддерживал жену и по дороге в полицию, и в кабинете Седрика Берже. Мелани могла положиться на мужа, как и все эти годы, однако он не решился обнять супругу. Не решился взять за руку, прижать к себе.
Ее муж, любимый муж. Такой надежный, такой преданный. Муж, которому она изменила.
Теперь она могла разглядеть, увидеть напряжение в его спине и бедрах. «Комок нервов», — подумала она, не осмеливаясь подойти к нему.
Накануне она во всем призналась. У нее не было выбора.
После допроса в полиции Грегуар Ларондо без конца ей названивал. Мелани понятия не имела, где он раздобыл ее номер. В первый раз Брюно каким-то чудом ничего не слышал. Мелани отошла в сторону и рассказала Грегуару, что знала о продвижении расследования и принятых мерах. Она твердо попросила его больше не звонить, однако три часа спустя тот снова набрал ее номер. По его голосу Мелани поняла, что этим все не закончится. Что-то плотное, до сих пор сдерживающее его тревогу, дало трещину: Грегуар хотел знать о деталях расследования, участвовать в поисках. Он не мог оставаться в стороне, когда его дочь в опасности. Грег потерял голову.
Тогда по совету Клары Руссель, которая не могла гарантировать, что Брюно никогда не узнает о допросе Грегуара Ларондо, Мелани решила все рассказать мужу. Опуская детали, перейдя к самой сути, она рассказала о том вечере десять лет назад и о встрече с Грегуаром несколькими годами позже. Сжав кулаки, Брюно слушал и не перебивал. Мелани видела, как сжимаются его челюсти — точно так же, как в тот день, когда он подрался прямо на улице с мужчиной, который сделал вид, будто плюет вслед Мелани.
Затем Брюно встал, не говоря ни слова, и закрылся в спальне. Все это время Мелани неподвижно сидела на диване в гостиной.
Выйдя из спальни, Брюно с красными глазами заговорил тоном, которого Мелани за ним никогда не замечала. Тоном, который не потерпит ни сомнений, ни возражений. Ее мягкий, податливый Брюно вынес вердикт: Кимми — его дочь, он в этом уверен. Разговор закрыт. На их долю выпал настоящий кошмар, так что нужно держаться вместе. Нельзя тратить энергию на ссоры или ошибки. Впереди битва поважнее.
Теперь Брюно смотрел в окно. Мелани слышала его громкое, очень громкое дыхание. Ожидая, пока наполнится ванна, она включила телевизор, случайно попав на один из тех каналов, по которым сутками крутили новости. Она начала прибираться, как вдруг услышала голос своей матери и осторожно подошла к экрану.
С микрофоном у подбородка ее мать изображала озабоченность.
— Да, это ужасное испытание для дочери и зятя. Конечно, они держатся, но мы все очень волнуемся за малышку. Если бы мы хотя бы знали, в каких условиях ее держат. Знаете, детей иногда находят в таком состоянии… У полиции нет никаких зацепок — вот вам правда. А педофилов везде полно, месье. Только об этом и думаем.
Камера снимала ее крупным планом, чуть под наклоном. Ее лицо раскраснелось.
— У вас есть новости от Мелани?
— Она держится. Они ждут, мы тоже ждем. Ох, как тяжко… Тяжко…