— Что случилось? — напряжённо спросил Антон, пока Вета расправляла мокрые волосы. После холодного дождя ей показалось, что в машине ужасно жарко.
— Ничего. Они просто не пришли на урок. Ничего не случилось.
Антон похлопал ладонями по рулю, глядя на то, как дворники разгоняют воду с лобового стекла. Он остановил машину у тротуара и не собирался заводить снова. Вету это озадачило.
— А Каганцев Игорь случайно не из твоего класса?
Вета вздрогнула. Ей вдруг стали неприятны любые упоминания восьмого «А», и за дождём почудился неясный силуэт. «Дерево», — поняла она через секунду, но по спине успели пробежаться мурашки.
— Из моего. Почему ты спрашиваешь?
— Не пугайся только.
Вдох огнём прошёлся по пересохшему горлу.
— Когда так говорят, я не становлюсь спокойнее, знаешь…
От дождя дорога превратилась в сплошное серо-сизое марево, по бокам которого стояли тени-дома. Кто-то метнулся мимо, не понять — человек или просто ветер дёрнул ветку.
— Его убили сегодня утром, — заключил Антон, не глядя на Вету.
Она не сразу поверила. Детей ведь не убивают.
— Детей не убивают, — сказала она вслух. — Так нельзя.
— Нельзя, — согласно кивнул Антон и замолчал, предоставив ей самой додумывать.
Молчание за шуршанием дождя по крыше машины показалось глупым и надуманным. Как будто они снимают фильм. Сейчас из-за серой завесы выглянет чёрный глаз камеры, и оператор взмахнёт рукой — давайте дальше текст.
— Я про него очень мало знаю, — сказала Вета, почти готовая поверить в оператора и фильм. — Он сидел вроде с Артом. Бывало и выкрикнет что-нибудь, но, я думаю, по указке своего соседа, на большее его вряд ли хватило бы. И родители его на собрание не пришли, кстати.
Она подумала, что надо бы сделать пометку себе в ежедневник — родители не пришли, вызвать. И тут же передёрнула плечами.
— Ясно, — бесцветно сказал Антон.
Шипел дождь, ниагарскими потоками скатываясь с тротуара на дорогу.
— Скажи, что случилось? — Вете хотелось закрыть глаза, зажать ладонями уши, чтобы услышать как можно меньше. Ещё меньше. И ещё.
— Ну, его нашли ближе к обеду. Сидел так спокойненько под деревом, недалеко от дома. Сидел, смотрел перед собой. Толкнули — повалился на бок.
Он замолчал. Не пересказывать же ей сухие сводки протоколов. Про то, что повреждений не обнаружено, да и вообще физически он оказался полностью здоровым. Ну, только что мёртвым. Так сказали эксперты. Или рассказать?
Вета тёрла глаза до тех пор, пока перед ними не замелькали цветные круги, но легче всё равно не стало. Она очень боялась, что он станет рассказывать дальше. Ей и так — каждое слово было, как пенопластом по стеклу.
— Ясно, я поняла. Я не хочу слушать про эту вашу магию. — Вета загородилась ладонями, чтобы видеть только дождь перед собой. — Скажи только, убийцу найдут?
— Найдут? Не знаю. По крайней мере, я не вижу ни одной зацепки, ничего. Но ты же не хочешь подробностей, да?
— Правильно, — произнесла Вета, облизнув онемевшие губы. Она всё ещё ощущала, что Антон смотрит на неё. Ну вот, вздыхает тяжело, как будто она во всём виновата.
— Скорее всего, убийцу мы не найдём, — спокойно и даже как-то отстранённо произнёс Антон. — Потом будут попытки замять скандал. Потом дело спишут за сроком давности. Такие вещи редко раскрываются. Мы-то вообще мало что можем противопоставить магии. Ты правильно делаешь, что уезжаешь, поверь мне.
— Ты что, собираешься окончательно меня добить? — прошипела сквозь зубы Вета. Злые слёзы засохли на глазах, так и не рискнув вытечь на щёки.
— Ну извини. Ты спросила — я ответил.
— Я не виновата в том, что его убили. — Она не могла так. Она должна была вытащить наружу то, что мучило больше всего. И если не поверить самой, так хоть заставить поверить Антона.
— Конечно, — с готовностью отозвался он. — При чём тут ты? Ты даже не маг. И уж тем более ты не можешь знать, что у них тут в школе происходит. Ты сделала всё, что смогла.
Он говорил так, как будто ни секунды в жизни не верил в это. Вот не верил и всё. Но у Веты не было сил, чтобы его убеждать.
«Может, я плохой учитель?» — думала она, глядя, как текут капли по стеклу. Много капель, много воды и такие грузные неповоротливые мысли. — «Я самый худший в мире учитель. Но я всё равно не виновата. Я никому ничего не обещала».
Всё было правильно и логично до тех самых пор, пока она не вспоминала, что убили мальчишку, который сидел у неё на третьей парте. Она толкнула дверцу машины и, не глядя, наступила в самую середину бурлящего потока. В туфлях сразу же захлюпало, но Вете было не до того. До автобусной остановки тут идти — не так уж и долго, потерпит.
Она услышала, как за спиной хлопнула дверца.
— Подожди!
Антон быстро догнал её и заставил прижаться спиной к кованой изгороди школьного парка. Волосы давно прилипли к лицу. Дождь не был холодным. Вета вспомнила вдруг, как бежала однажды из университета под дождём, норовя наступить в самые глубокие лужи. Андрей бежал следом и злился, а она хохотала.
— Не дури, я тебя отвезу. — Антон опустил голову, одной рукой оперевшись на прут ограды. — Я просто устал. Суматошный выдался день.
— Я не понимаю, почему осталась крайней у всех, — спокойно произнесла ему в лицо Вета. — Я бегу, да. Опять. Но я не виновата в том, что его убили.
— Просто не хочу, чтобы ты уезжала, — слабо улыбнулся он. Вышло наигранно. Режиссёр за стеной дождя кривился от фальши, и сценарист комкал сценарий.
Глава 14. О, боги
Она узнала окраины города. Если вглядеться, то за дождём можно было увидеть стену, отделяющую Петербург от остального мира. Или Вете только чудилось. Потому что машина всё летела и летела по прямой и ровной дороге, а стена не становилась ближе. Вета хотела просить, долго ли ещё, но не решалась: такое сердитое и сосредоточенное лицо было у Антона.
Мимо, за расплывчатыми силуэтами деревьев пронеслась чёрная махина.
— Что-то сгорело? — Она хотела спросить как бы между делом, но тон вышел чересчур напряжёнными.
— Где? — Антон бросил взгляд назад. — А… Ничего не горело, это храм Вселенского Разума. Ещё одна штука, которую маги притащили с собой. Тебе не понравится.
— Долго нам ещё?
— Не особенно.
Дорога резко вильнула вправо, и стена выросла прямо из прибитой дождём травы — вся монолитная и металлически-серая. Вета оглянулась на город: тот в дождливом мареве походил на корабль в тумане. Мачтой торчала башня теплоцентрали, подмигивая алыми огоньками.
— Я пойду спрошу, что тут у них, а ты сиди, — с тяжёлым вздохом выдал Антон.
Но Вета выбралась из машины за ним — разве она смогла бы выдержать эту неясность и ожидание? — и по мокрой траве пошла след в след. Здесь не пахло дождём, скорее машинным маслом. Бухал где-то вдалеке неизвестный механизм, ритмично, словно стучало большое сердце. Она остановилась, вытряхивая из туфли колючий камешек, и окончательно промокла и замёрзла.
Испугавшись, что останется одна посреди степи, Вета бросилась вперёд.
В проёме, обозначающем проход на территорию охраны, было суше, и даже веяло теплом. Антон стоял к ней спиной, а вот молодой парень, очень похожий на тех, которые встречали Вету по приезду, и тоже с автоматом через плечо, заметил её и, кажется, подмигнул. Она успела поймать его слова:
— Вы что, не в курсе? Никого больше не впускают и не выпускают. Ну, только по приказу маршала. Военное положение всё-таки.
— Военное? — не выдержала Вета. Сложила руки на груди — как будто собиралась так защищаться. — С какой стати? Я мессершмиттов над городом не вижу.
Парень глянул на Вету озадаченно, потом снова перевёл взгляд на Антона.
— Она что, не в курсе?
Тот нервно дёрнул плечом.
— Приказа маршала у нас, конечно, нет, но есть заявление об угрозе жизни, подписанное Робертом.
Только сейчас Вета заметила, что он прижимает к себе невзрачную кожаную папку. Военный посерьёзнел.
— Вольфганг, я знаю, что приказ был никого не выпускать.
— Ну ладно, демоны с вами, сейчас разберёмся.
Вета окончательно бы продрогла, если бы её не провели в комнату с голыми стенами, где в углу у стола стоял дребезжащий обогреватель. Она опустилась на жёсткий стул. Антон замер сбоку от неё, привалившись спиной к стене. Вета обернулась было к нему, но он только закрыл глаза, наверное, предрекая, что выяснения будут долгими.
Громоздкий чёрный телефон звонил несколько раз. Вольфганг отвечал рублеными фразами — да, нет, слушаюсь, потом ждал, глядя в стол перед собой, потом снова отвечал.
Когда он наконец-то в трёх словах объяснил их ситуацию своему невидимому собеседнику, Вета встрепенулась. Она подняла голову и по его лицу попыталась понять, какое же их ждёт решение. Вольфганг хмурился и поджимал губы.
— Да, есть, — сказал он и положил трубку на рычаг.
Антон пошевелился за плечом Веты, а она вдруг поймала себя на том, что от волнения хрустит суставами. Попробовала успокоиться и сложила руки на коленях.
— Добро, — прогудел Вольфганг. — Повезло. Давайте своё заявление, вас выпускают. Даже не знаю, с чего вдруг такие поблажки.
— Я только до Полянска и вернусь, — пообещал Антон, как будто боялся навсегда расстаться со старинным товарищем. Даже не взглянул на Вету.
— Надеюсь, успеешь до темноты, — мрачно протянул Вольфганг.
Они быстро обменялись бумагами. Подписанное не Ветой заявление легло на пустой стол, Вольфганг передал Антону клочок бумаги с печатью, видимо, обозначающий здесь пропуск. Вета поднялась.
Ей показалось, что дождь начал утихать, но небо над Петербургом налилось вечерней синевой, и Вете от этого сделалось тоскливо.
«Вы же обещали нас любить», — глухо повторила в её голове Рония, и ей вторила Сова за бетонным парапетом — волны о берег одна за другой.
— Я не обещала, — одними губами произнесла Вета в ответ залитому туманным маревом городу. — Ты вырастешь и всё поймёшь.