Затем раздался голос хозяина станции, твердый и уверенный.
- Пойдемте туда, если вам угодно, я буду сопровождать.
Но толпа пребывала в неподвижности, и ничего нельзя было разглядеть. И вдруг из нее раздался голос, пронзивший детей как будто током. Голос принадлежал иностранцу, и удивительнее всего было то, что человек говорил на языке, которого дети никогда не слышали. Они слышали не раз, как говорят по-французски и по-немецки. Тетя Эмма пела им песенку на немецком языке про котика и про часы. И уж точно это не была латынь - Питер учил латынь четвертый год.
Их несколько успокоило то, что в толпе ни один человек не знал языка, на котором говорил незнакомец.
- Чего он там такое мелет? - раздраженно спрашивал фермер.
- Кажется, француз, - сказал хозяин станции, когда-то пару дней гостивший в Булони.
- Это не французский! - закричал Питер.
- Какой же тогда? - спросили хором несколько голосов. Оглядываясь в поисках господина, говорившего не по-английски, толпа несколько подалась назад, между тем как Питер стал протискиваться вперед. Таким образом, когда все вернулись на свои прежние места, Питер оказался в переднем ряду.
- Я не знаю, на каком языке он говорил, но точно, что не по-французски, - уверенно проговорил Питер. Между тем все лица обратились в одну точку, и Питер увидел человека, говорившего на непонятном языке. Это был мужчина с длинными волосами и испуганным выражением глаз, одетый во что-то очень поношенное и незнакомого Питеру покроя. Он снова заговорил, руки и губы у него дрожали, и при этом он неотрывно глядел на Питера.
- Совсем не французский, - повторил Питер.
- А ты попробуй ему сказать по-французски! - предложил Питеру фермер.
- Parlez vous...*[15] - уверенно начал Питер, между тем как толпа снова откатилась назад. Тогда человек с испуганными глазами облокотился на стену, а потом рванулся навстречу Питеру, схватил его за руки и быстро заговорил. По-прежнему Питер не понимал из его речи ни слова, но звуки на этот раз были знакомые.
- Да! - радостно воскликнул Питер, оборачиваясь к толпе и оставляя свои руки в ладонях чужестранца. - Это французский.
Толпа сразу пришла в возбуждение.
- Я не понял, что он сказал, - вынужден был признаться Питер.
- Хорошо, вы все можете идти, - обратился к толпе хозяин станции, - я буду разбираться с этим делом.
Несколько пассажиров, самые несмелые и нелюбопытные, стали выбираться из толпы, благодаря чему Бобби и Филлис оказались рядом с Питером. У всех троих в школе преподавали французский. Как же они теперь сожалели, что не считали иностранный язык главным предметом и не выучили его как следует! Питер посмотрел на чужестранца и помотал головой, а тот постарался улыбнуться ему как можно ласковее и пожал руку.
- Никто ни черта не понял! - сказал мужчина, похожий на фермера, и тоже стал выбираться.
- Отведите его к себе в комнату, - обратилась Бобби к хозяину станции. - Наша мама хорошо говорит по-французски. Она скоро приедет - поездом из Мейдбриджа.
Хозяин станции взял чужестранца под локоть. Он сделал это решительно, но не грубо. Тем не менее чужестранец вырвался от него и бросился было бежать.
- Не сердитесь на него, - обратилась к хозяину Бобби. - Понимаете, он боится, он думает, что вы хотите его арестовать. Посмотрите, какие у него глаза!
- У него глаза как у лиса, попавшего в капкан, - заметил не успевший еще уйти фермер.
- Подождите, - сказала Бобби. - Я все-таки какие-то французские слова знаю, мне только нужно сосредоточиться.
Бывает, что в самые решительные моменты нашей жизни мы оказываемся способны на такое, что в обычное время нам и во сне не приснится. Прямо скажем, что Бобби «плавала» во французском языке, но глядя в перепуганные глаза странного человека, она поняла что-то такое, для чего и не обязательно было знать французский.
- Vous attendre. Ma mre parlez franais...*[16] Господа, подскажите, как будет по-французски «будьте добры»...
Никто не знал.
- Кажется, bong, - сказала Филлис.
- Nous tre bong pour vous.**[17]
Возможно, странный человек не понял, что говорила Бобби, но он понял доброту намерений девочки, когда она правой рукой пожала его руку, а левой погладила его потрепанный рукав.
Она осторожно тянула незнакомца в направлении «святилища» хозяина станции. Питер и Филлис шли рядом, и едва они переступили порог, как хозяин запер дверь перед носом у толпы, оставшейся стоять в кассовом помещении. Потоптавшись некоторое время у плотно запертой желтой двери, люди понемногу стали расходиться по одному или парами, недовольно ворча.
В комнате у хозяина станции Бобби не отходила от чужестранца, продолжая пожимать ему руку и гладить рукав.
- Что же вы теперь прикажете с ним делать? - развел руками хозяин станции. - Билета у него нет. Он даже не знает, куда ему надо ехать. Придется звать полицию.
- Нет! - в один голос умоляюще обратились к нему сестры и брат. И вдруг Бобби вскочила с места: она увидела, что незнакомец плачет.
По счастью, у нее нашелся в кармане носовой платок. Правда, он был не совсем чистый, но и не чтобы грязный. Бобби постаралась незаметно вложить его в руку незнакомцу.
- Подождите, пока мама приедет, - уговаривала его Филлис. - Она очень красиво говорит по-французски, вам одно удовольствие будет ее слышать.
- Я уверен, что он ничего не сделал такого, чтобы сажать его в тюрьму, - убеждал Питер хозяина станции.
- По внешности трудно судить, - рассуждал хозяин. - Пожалуй, в самом деле надо подождать, пока приедет ваша мама. Мне самому любопытно узнать, какой он национальности.
И тут Питера осенило. Он вытащил из кармана конверт, полный почтовых марок разных государств.
- Смотрите! Вот это нужно показать ему.
Бобби взглянула на незнакомца и заметила, что он вытер глаза платком.
- Ну, хорошо, - сказала она тогда.
Дети подали ему итальянскую марку и вперились в него с вопрошающим видом. Он помотал головой. Тогда они извлекли из конверта норвежскую марку голубого цвета - реакция была та же самая. Дальше настал черед испанской марки, и вдруг незнакомец завладел конвертом и стал дрожащей рукой перебирать его содержимое. И вот он с торжествующим видом, как бы отвечая на заданный вопрос, предъявил русскую марку.
- Он русский! - радостно воскликнул Питер.
В этот момент со станции засигналил поезд, прибывший из Мейдбриджа.
- Вы ведите сюда маму, а я останусь с ним, - предложила Бобби.
- А ты не боишься?
- Нет, - ответила она и посмотрела на незнакомца так, как смотрят на чужого пса, оценивая, насколько он кусачий. - Вы же мне не сделаете плохо?
Бобби улыбнулась ему, и он ответил ей странной кривой усмешкой. Потом он закашлялся. А вслед за этим раздался грохот и свист приближающегося поезда, и хозяин станции вместе с Питером и Филлис пошел встречать его. Когда они вернулись вместе с мамой, Бобби по-прежнему сидела подле незнакомца и держала его руку.
Русский встал навстречу вошедшим и церемонно раскланялся.
Мама заговорила по-французски, и он стал отвечать ей, вначале с запинками, а потом все более и более длинными фразами.
Наблюдая за их лицами, дети пришли к выводу, что сказанное им вызвало у мамы осуждение и одновременно жалость, негодование - и в то же время грусть.
- Ну, мэм, говорите, в чем там дело? - спрашивал хозяин, которому было больше невмочь обуздывать свое любопытство.
- Да, дети правы - он русский. Дело в том, что он потерял свой билет. И я боюсь, что он серьезно болен. Если вы не возражаете, я отведу его к себе домой. Ему надо вымыться и переодеться. А утром я к вам прибегу и расскажу о нем подробнее.
- Не будете жаловаться, что вам подсунули замороженную гадюку? - ухмыльнулся хозяин станции.
- Ни в коем случае! Понимаете, у себя на родине он очень известный человек. Он пишет книги - это замечательные книги. Я читала некоторые из них... Завтра я все расскажу вам подробнее.
Она снова обратилась к незнакомцу по-французски, и все прочли в его глазах удивление, признательность и радость. Вежливо раскланявшись с хозяином станции, русский очень церемонно подал руку маме. Она приняла его руку, но было впечатление, что скорее она ведет его, а не он ее.
- Вы, девочки, бегите домой и зажгите свет в гостиной, - распорядилась мама. - А Питер сходит за доктором.
Но к доктору Форресту в конце концов отправилась Бобби.
- Я за вами, - запыхавшись объяснила она, взбежав на его крыльцо и позвонив в дверь приемной. - Мама зовет вас к странному русскому. Он непременно вступит в ваш клуб: у него нет ни пенни. Мы нашли его на станции...
- Нашли его! - фыркнул доктор, натягивая пальто. - Он что, потерялся?
- Да! Он рассказал маме очень грустную историю о том, как жил во Франции. А она сказала, что вы так добры, что придете не мешкая. Если, конечно, я застану вас дома... У него ужасный кашель, а еще... Еще он плачет!
Доктор улыбнулся.
- Пожалуйста, не смейтесь! - запротестовала Бобби. - Если бы вы только видели его... Я в первый раз видела, как мужчина плачет. Вы не представляете себе, что это такое!
После таких слов доктору Форресту расхотелось улыбаться.
Когда Бобби с доктором добрались до «Трех Труб», они застали русского сидящим в том кресле, где обычно любил сидеть папа. Он вытянул ноги в сторону печи, где жарко полыхали дрова, и пил приготовленный мамой чай.
- Этот человек замотан душевно и телесно, - проговорил доктор. - У него нехороший кашель. Но он не безнадежен. Его надо сейчас же уложить в постель. И вам придется всю ночь поддерживать огонь в печи.
- Тогда его надо положить у меня - только там есть камин, - сказала мама.
Она постелила у себя, и доктор помог незнакомцу лечь.
У мамы в комнате стоял большой черный сундук, который дети никогда не видели открытым. И вот теперь она зажгла свет, открыла сундук, достала оттуда одежду - мужскую одежду, и повесила ее возле только что зажженного огня, чтобы она прогрелась.