алейшего сексуального подтекста.
– Мы поворот проехали.
– А? Какой поворот? – Соболев уставился на дорогу, запоздало понимая, что слишком крепко задумался, действительно проехав нужный поворот. Ничего, так даже лучше. До следующей развязки еще пилить и пилить, у них будет время пообщаться. – Проехал и ладно. Доедем до развязки и вернемся, время есть. Скажи, Маркина, зачем ты волосы красишь?
– С чего вы взяли, что я их крашу? – От него не укрылись нотки удивления в голосе. Угадал, значит, хотя и бил наугад. Соболев видел ее блондинкой с голубыми либо же зелеными глазами, что не вносило бы диссонанса при сопоставлении внешнего облика и внутренних эманаций. Его не оставляло ощущение искусственности образа девушки, некой театральщины. Будто бы она примерила чужую – плохо скроенную личину, и сквозь грубые швы проступает теперь ее собственная внешность: голубые (или все же зеленые?) глаза, длинные светлые волосы ниже лопаток. Она словно вошла в кривое зеркало, поменявшись местами с отражением, откуда на нее смотрела брюнетка с удлиненным каре, алыми хищными губами и черными дугами бровей. Брови забирали на себя львиную долю внимания, не давая запомнить остальные черты.
– Просто подумал, что быть блондинкой тебе больше пошло бы.
– Не думаю. – Она снова ответила слишком резко и грубо. – Следите за дорогой, скоро развязка. И выключите радио, пожалуйста, не люблю эту песню.
– Какое радио, Маркина? Оно неделю как сломано, я не могу найти время доехать до сервиса. – В зеркале отразилось напуганное лицо девушки. Однако объяснений Андрей Соболев так и не дождался.
Оставшийся путь проделали молча.
– Я папку уронила, – наконец выдавила она, когда машина уже подъехала к шлагбауму бизнес-центра, где располагался офис компании Андрея Соболева. И такой у нее был жалкий вид, что сердце у железного босса болезненно сжалось. – Не успела дочитать.
– Нечего там читать, Маркина, – буркнул он в ответ, маскируя за агрессией жалость. – Завтра поедешь в эти Медвежьи Озера и разузнаешь обстановку. Через три дня жду с отчетом. Эй, Маркина, ты чего? Алиса, очнись! Да какого…
Алиса пришла в себя от легкого похлопывания по щекам и обеспокоенного голоса шефа. Голос требовал немедленно прийти в себя и прекратить балаган. Неужели она отключилась при нем? Как стыдно-то, господи!
– Прекратите меня бить. – Алиса вернулась на сиденье, с которого почти полностью сползла. Если бы в машине было чуть больше места, она и вовсе оказалась бы на полу.
– А ты прекрати обмороки изображать! Я уже собирался водой тебя поливать.
– Ничего я не изображаю. – Ей показалось очень обидным то, что он подозревает ее в симулировании, пусть даже не всерьез. – В машине душно, вот мне и стало плохо.
– Кондиционер всю дорогу исправно работал, – парировал мужчина. – Маркина, может, тебе больничный взять? Отдохнуть недельку.
– Мне работать нужно, никаких больничных.
– Вот и славно! – В голосе шефа слышалось явное облегчение. – Тем более дело прям под тебя. Желание клиента для нас, как известно, закон.
– Андрей Владимирович, я не могу. Скажите, что я заболела, уехала. Умерла! – Последнее слово она выкрикнула, напугав Соболева. Мужчина заметно вздрогнул и дернул узел галстука, будто тот превратился вдруг в удавку. – Пожалуйста.
Начальник развернулся к ней всем корпусом, нависая живой скалой. В его глазах цвета грозового неба сверкали молнии гнева.
– Послушай, Маркина, – к молниям прибавились раскаты грома, – я на многое закрываю глаза. Стараюсь не замечать странностей, связанных с тобой. Но если ты сейчас откажешься ехать, я найду другого специалиста, уговорю клиента, чего бы оно мне ни стоило, а на твое место уже к вечеру будет стоять очередь. Понимаешь, о чем я?
– Мне нужна работа, Андрей Владимирович, только…
– Давай без условий. – Он довольно грубо взял двумя пальцами ее подбородок, а его лицо приблизилось настолько, что Алиса почувствовала теплое дыхание у себя на щеке. – Либо ты едешь, куда тебя пошлют, либо начинай рассылать свое резюме по кадровым агентствам.
Алису буквально затрясло от предстоящей перспективы вновь оказаться в том месте, которое много лет назад отпустило ее из железного капкана, навсегда оставив на душе выжженное клеймо. Пусть прошлое пережевало и выплюнуло ее, девушке все же нравилось думать, будто всё теперь в ее руках и она вольна распоряжаться собственной жизнью на свое усмотрение, не оглядываясь назад, не спрашивая ни у кого позволения пойти в ту или иную сторону.
Она выбрала не ту тропинку, в какой-то момент думая, что заблудилась. Оказалось же, что ее тропинка просто сделала крюк и повернула обратно. Девушке ничего не оставалось, только кивнуть, соглашаясь.
– Хорошая Маркина, умница. – Соболев разве что по голове ее не погладил и не дал сахарок за послушание и правильное выполнение команды. – Координаты скину тебе на электронную почту. Командировочные к утру будут на карте. Не шикуй там особо, все же спонсорские деньги, мне за каждую копейку придется отчитаться.
Мужчина открыл приложение в телефоне, забил название населенного пункта, куда Алисе предстояло отправиться, и присвистнул от удивления:
– Боюсь, три дня тебе будет мало. Одна дорога займет не меньше суток: туда и обратно. Давай, знаешь что, бери Дмитрия и дуйте на его машине.
Молодая женщина покачала головой:
– Я поездом доберусь. На машине получится дольше.
– Ну как знаешь, – не стал спорить Соболев, – так даже дешевле выйдет. План прежний: доехала – отзвонилась, сделала все дела – отправила отчет на почту и едешь обратно. В случае форсмажора звони мне в любое время, не стесняйся. Если буду недоступен, Костю наберешь, моего заместителя. Есть у тебя его номер?
– Конечно. Я все сделаю.
Вечером Алиса выходила из офиса и увидела на ресепшен знакомую. Обрадовавшись, она подбежала к успевшей повернуться к ней спиной девушке и осторожно тронула за плечо, уже представляя, как та будет счастлива.
– Привет! – радостно начала Алиса и осеклась. – Простите, я ошиблась. Приняла вас за другого человека. Мне очень неудобно, еще раз прошу прощения.
– Ничего страшного, – светло улыбнулась та, – меня почему-то часто путают с кем-то.
Алиса смущенно улыбнулась, сдала пропуск и вышла из здания. У выхода она вновь столкнулась с незнакомкой, которая вежливо ей кивнула, не донеся зажженную зажигалку до зажатой в зубах сигареты; смущенно пожала плечами, видимо, имея в виду: «никак не могу бросить». Прикурить она не успела, в ее сумочке зазвонил телефон.
Девушка присела, поставив сумку на колено, и расстегнула молнию.
– Подержите, пожалуйста. – Алиса смотрела на протянутую зажигалку и пачку сигарет. – Вечно телефон куда-то проваливается и его приходится искать. Помните, раньше их носили на шнурках на шее? – Девушка подняла глаза на Алису, ожидая ответа. – Почему сейчас так не делают?
Она еще что-то говорила, роясь в сумочке, а Алиса стояла на проходе, зажав в одной руке зажигалку, в другой сигареты. По ее щекам текли слезы.
– Ну вот, не успела. – Девушка показала замолчавший телефон. – Эй, что с вами? Почему вы плачете?
Алиса нашла в себе силы только на покачивание головой. Вернула хозяйке ее вещи и, не чувствуя земли под ногами, направилась к автобусной остановке. Незнакомка растерянно смотрела ей вслед, пока у нее снова не зазвонил телефон, и она, забыв про Алису, прижала его к уху, начав разговор.
Слишком много событий для одного дня. Сначала записка, потом подрезавшая их с Соболевым машина. Песня по радио – та самая. Может, и не произошло ничего страшного, мелодия снискала популярность в свое время и ее до сих пор могли крутить на радиостанциях. Все это могло быть объяснимо и совсем просто, если бы начальник не сообщил о неработающем радио. Теперь вот еще рингтон в телефоне незнакомой особы, и снова та самая песня. Ей упорно хотят напомнить о прошлом. Либо она просто сходит с ума.
Она хорошо рассмотрела лицо водителя, подрезавшего их сегодня с Соболевым. Все происходило как в замедленном действии. Ошибиться Алиса не могла, она точно видела ее, ту, с кем дважды прощалась навсегда. И теперь, приняв за нее другую девушку, решила будто настоящая она каким-то образом разыскала Алису. Иначе как очутилась в городе за сотни километров от дома?
Алиса прислушалась к своим мыслям, силясь понять, что она чувствует. Оказалось – ничего. Добравшись до дома, Алиса обнаружила очередной «сюрприз». Между дверью и косяком торчал белый лист бумаги. Алиса настолько устала за прошедший безумный день, что почти не испугалась. Она была готова к чему угодно: угрозы, запугивания. И все же ноги предательски подкосились, когда, развернув сложенный лист, она прочитала:
«Ты меня ждешь?»
Беспокоить Эльвиру Никитичну Алиса не решилась. Часы показывали десять вечера, старушка в такое время обычно спала. Да и вряд ли она что-то видела. Тот, кто подбросил записку, наверняка действует предельно осторожно.
Алиса принялась рассуждать. О ее поездке знали только Соболев и бухгалтерия, выписывающая командировочные. Искать злоумышленника на работе она не собиралась, уверенная в заведомом провале. Виктор позаботился о том, чтобы лишняя информация о ней и ее прошлом исчезла. Если бы он был жив, Алиса могла бы попросить у него защиты. Но он ушел, оставив ее, как сделали многие другие. Тогда кто? Она мысленно называла кандидата и тут же отодвигала его в сторону: «Умер, умер, умерла…»
Слов на букву «У» стало слишком много вокруг нее одной. Голова распухла от гудящих осиным роем мыслей, не помогла даже таблетка обезболивающего. Алиса легла на диван прямо в одежде; обхватила руками колени, притянув их к груди. Постаралась заснуть, но сон не шел.
Больше у молодой женщины не оставалось никаких иллюзий по поводу сложившейся ситуации. Если это чьи-то глупые шутки, то они зашли слишком далеко.
А что, если?.. – нет, Алиса не могла позволить мыслям о вернувшемся с того света покойнике хозяйничать в ее голове. В конце концов она уже взрослая и страшилки про приведения остались в прошлом. В ее личном прошлом, там, где громадина старой усадьбы ждет ее, гостеприимно распахнув двери-объятия, зорко наблюдает темными оконными глазницами.