– Хозяин, ты чего ругаешься? – Яшка смотрел на него круглыми от испуга глазами. – Зверя шуганешь.
– Тебя кто учил татем со спины лезть? – расстроившись из-за упущенной добычи, разорался мужчина. – А ежели бы я тебя пристрелил с неожиданности?
– Да ты не кричи, Николай Степанович, – завел примирительную беседу он, ероша рыжие вихры. – Глянь, в кустах чего-то ворочается, авось и попал ты.
– Вот ты и глянь, раз такой умный!
Яшка не обиделся, послушно отправился куда послали. Долго его не было. Завойчинский уже забеспокоился, когда рыжий выполз на свет божий. Губы трясутся, шапку в руках мнет и слова выговорить не может.
– Ты чего там застрял, дубина? До ветру, что ли, ходил? – Николай Степанович развеселился. – Ну, не молчи!
Яшка только и мог, что пальцем с грязным ногтем в кусты тыкать да мычать неразборчиво.
– У, телок! – передразнил его Николай Степанович, направившись к кустам.
Седой лежал на земле, раскинув в стороны руки. Подле него валялся туесок, из которого бисером высыпалась спелая черника. Ох, не зря Завойчинский себя метким стрелком считал, попал аккурат в середину груди.
Треснула ветка, заставив его вздрогнуть. Яшка! Опять подкрался незаметно, скотина.
– Батюшки святы! – стал креститься рыжий обалдуй. – Видал, кого ты уложил, Николай Степаныч?
– Не слепой, – не признав собственного голоса, ответил он. – Приходил он ко мне месяца полтора назад, просил о помощи.
– Знахарь, – припечатал, как по голове стукнул, Яшка, – он нас тогда с Натальей Николаевной в лесу встретил и ребеночка за домом у себя схоронил.
Завойчинский и сам все понял, не дурак.
– Вот что я тебе скажу, Яшка. – Никто их не мог подслушать в чаще, и все же Николай Степанович схватил его за грудки и, притянув к себе, прошипел: – Не было нас тут с тобой. Его, может, и не хватится никто, а там, глядишь, звери растащат.
– Да как же так? – Яшка попятился, да споткнулся о сухую корягу и кувырнулся. – Помилуй, Николай Степанович, он же человек! Нельзя его вот так посреди леса бросать.
– Нельзя, говоришь? Ну так схорони, раз нельзя. Меня в это дело не впутывай!
Яшка вернулся в лес на следующий же день. Всю ночь он проворочался, да так и не смог глаз сомкнуть. Совесть его глодала, и мертвый старик стоял перед глазами, тянул к нему руки. А через дырку в груди все было видно до самого горизонта.
Он нашел тело на том же месте. Зверье лесное его не тронуло, только мухи вились гудящим роем. Яшка хотел уже яму начать рыть, когда за спиной шаги услышал. Обернувшись, заорал благим матом. Рухнул на колени, да так на коленях и полз, пока перед глазами клинок не взметнулся, рассекая ему горло: от уха до уха.
Яшка захрипел, хватаясь за рану, чуя, как хлещет горячая кровь, и рухнул замертво лицом в мох.
Алиса вышла на нужной станции, где сразу отстучала короткое сообщение начальнику. Он ей звонил, но в поезде она выключала телефон, поддавшись сиюминутной слабости оборвать связь с человеком, который ей поверил, дал работу и временное жилье. Может, не все еще потеряно? Возможно, у нее еще остался шанс, если не исправить, так хотя бы попытаться разобраться в происходящем. Зная о проблеме, уже имеешь в руках половину возможностей для ее решения.
Девушка вдруг почувствовала некую уверенность, словно она не электронное послание отправила, а закинула якорь, который в случае шторма не позволит ей пойти ко дну.
На этой станции выходило совсем немного народу, чаще поезда просто пролетали мимо нее, оглашая окрестности тоскливым сигналом гудка. Люди спешили успеть на редко курсирующий по маршруту автобус, и перрон быстро опустел. Ближайшая остановка общественного транспорта располагалась не так уж далеко, но горожане не желали гулять по улицам, старались поскорее попасть в свои квартиры и усесться перед телевизором.
Разгулявшийся ветер с мальчишеским задором гонял по растрескавшемуся асфальту брошенный кем-то фантик, пока не швырнул его на пути. Когда-то станцию хотели закрывать из-за ее неэффективности, но власти города настояли на ее сохранении. Может, только поэтому город все еще дышал.
Алиса поежилась от озноба, плотнее запахивая плащик, почти не спасавший от апрельской промозглости, и направилась к зданию вокзала. Она не была здесь почти два года, не на вокзале, в городе. Вокзал девушка не посещала еще дольше, а он совсем не изменился, будто время в нем навсегда застыло. Последний раз она приходила сюда еще с отцом, когда они вместе провожали бабушку Влада на пригородную электричку. Папа казался очень взрослым, хотя в то время ему было не многим больше, чем сейчас самой Алисе. Мужчина рассказывал крепко державшейся за его руку дочери об истории здания, которое построили еще в середине девятнадцатого века братья Зимины, крупные мануфактурщики. Тогда еще не начали строительство самой железной дороги и нынешний вокзал служил воротами при въезде в город.
Алиса представляла все буквально: в своем воображении она наблюдала, как двое мужчин по кирпичику возводят стены, украшая их барельефами в виде диковинных птиц в окружении виноградных лоз с сочными кистями налитых соком ягод. Позже, когда работа была окончена, братья Зимины лично открывали тяжелые створки дверей, впуская в их городок гостей.
Нынче барельефы почти не сохранились; сводчатые окна забрали грубой решеткой с пятнами ржавчины под слоем облупившейся краски, а деревянные арочные створки дверей заменили на бездушный пластик. Здесь не было даже турникетов на вход и выход, злобно рычащих на безбилетников. Город гостеприимно распахнул старые ворота для всех желающих. Но желающих нашлось совсем немного. И даже сама Алиса попала в их число будто бы случайно. Когда-то она убегала навсегда, пообещав себе не возвращаться в город детства, где даже самые светлые воспоминания оказались давно похоронены под слоем пепла сгоревших надежд и мечтаний.
Девушка выбросила в урну билет, поразмышляв некоторое время: пройтись ли ей пешком до ближайшей автобусной остановки, где можно будет нырнуть в теплое, урчащее нутро автобуса, или воспользоваться услугами частников. Метрах в двадцати от здания вокзала как раз стояли несколько машин с заляпанными грязью номерами. По работающим двигателям Алиса поняла, что, если не поспешит, останется без транспортного средства, ведь автобус, возможно, придется ждать долго, а она устала с дороги и уже начинала замерзать. Погода стремительно портилась, небо быстро затягивалось тяжелыми свинцовыми тучами, готовыми вот-вот разродиться ледяным дождем. Прогремевший в низком апрельском небе гром склонил чашу весов ее нерешительности в одну сторону, и Алиса почти бегом направилась к ближайшему автомобилю, который уже тронулся с места. При виде запоздавшей пассажирки водитель надавил на тормоз.
– Куда тебе, красавица? – улыбнулся молодой парень с открытым, симпатичным лицом. Ему шла легкая небритость, местные девушки наверняка сходили по нему с ума. Алиса расслабилась, поняв, что не придется ехать с каким-нибудь неприятным типом, который к тому же всю дорогу станет рассказывать пошлые анекдоты и сам же громко ржать над ними.
Девушка назвала адрес.
– Далеко. За город ехать нужно, – поджал губы водитель и назвал сумму за поездку, почти в два раза превышающую обычную «таксу».
Алиса сомневалась недолго. Первые тяжелые капли упали на крышу автомобиля, и девушка, открыв заднюю дверь, сначала забросила небольшой чемодан, после чего села сама.
– Издалека к нам? – Парень задал дежурный вопрос, скорее всего не ожидая ответа, и все же Алиса удовлетворила его любопытство:
– Местная.
– Да ладно? – Водитель развернулся к ней, с интересом рассматривая внешность пассажирки. – Не похожа ты на местную.
– Зато вы очень похожи, сразу на «ты» перешли.
– А чего выкать-то? – Теперь Алиса видела в зеркале заднего вида одни глаза парня. – Тебе вот сколько лет? Ой, ладно, можешь не говорить. Ну никак не больше тридцатки, даже меньше, двадцать восемь, двадцать девять. Угадал?
Она кивнула, рассматривая пролетающие за окном машины однотипные, скучные пятиэтажки. В городе был всего один высотный дом, и с ним у Алисы были сопряжены не самые лучшие воспоминания. Воспоминания касались не самого здания, а связанного с ним человека. При мысли о Викторе судорогой свело низ живота. Интересно, как там Нинка? Она вроде вышла замуж за делового партнера Виктора. Алиса видела их на одном из телевизионных каналов, когда пара приезжала на открытие медицинского центра. Центр был детищем Виктора, которое он так и не успел увидеть в законченном варианте.
– Ты погостить приехала или насовсем вернулась? – Ох, ошиблась она, когда подумала, будто парень не станет доставать ее разговорами. Но теперь Алиса была ему даже благодарна, беседа отвлекала от негативных мыслей.
– Пока не знаю. Скажите, что за последние два года в городе изменилось? – Она спрашивала просто так, для поддержания беседы, хотя и не была уверена, что парню нужна ее помощь.
– Да что тут может измениться? – печально заметил он. – Как птицефабрика закрылась, народ повалил по соседним областям. Зато новую больницу открыли. Как его там? – Парень прищелкнул пальцами, подбирая нужные слова. – Центр медицинский, вот. Но то считай при Усатове. Он же хотел город развивать, скольким людям работу давал, деньги в области выбить сумел. Теперь центр скорее всего прикроют, в нем лечить-то некого. Как Виктор Сергеевич умер, город продолжил погружаться в трясину.
– Почему же вы не уедете? – Алиса не желала развивать приносящую душевные страдания тему.
– Куда? – хмыкнул парень. – Если я в родном городе ничего не смог добиться, в чужом и подавно пропаду. Кому я там нужен?