ла тонкая струйка крови.
Ее кровь оказалась сладкой, с металлическим послевкусием. Позже Иван понял, что такой вкус крови бывает только у девственниц. Поискав сережку и не найдя, он уже хотел бросить тело здесь же, но передумал. Взвалив на плечо практически невесомую ношу, проделал тот же путь в обратном направлении и оказался на улице. Ночь после приятного «лекарства» наполнилась яркими красками, дивными запахами и волшебными звуками.
Он решил утопить тело в пруду, чтобы его подольше искали, а после можно было бы вернуться за второй сестрой. Находясь в эйфории, Иван не заметил, как все время, что он тащил труп к пруду, а потом скидывал в темную, глянцевую воду с купающимися в ней крупными звездами, за ним наблюдала из укрытия хрупкая маленькая фигурка.
Алена беззвучно плакала, зажимая ладошками рот.
Алиса проснулась от тычка в бок и сразу вспомнила, что Гриша обещал ее разбудить, когда они приедут к знакомому риелтору. Но что-то было не так. Она лежала на чем-то твердом и холодном, в нос забивался запах плесени и пыли. Руки и ноги не двигались. Алиса решила, что от неудобного положения во сне конечности затекли, но вскоре поняла – ее связали. Но кто и зачем? Гриша?
Повертев головой, девушка поняла, где находится. Сводчатые высокие окна, забитые со стороны улицы досками, полукруглые стены с облупившейся краской и высокий потолок, утопающий во мраке. Больше ничего рассмотреть не удалось. Света от горящих свечей, расставленных на полу в виде треугольника, не хватало.
– Очнулась? – Голос Гриши прозвучал зловеще, отбиваясь звонким эхо. – Не волнуйся, я не причиню тебе никакого вреда.
– Угомонись. – Второй голос выплывал из темноты вместе с его обладателем. Мужчина с абсолютно лысым черепом сидел в инвалидном кресле. Алиса не видела его лица, совершенно точно зная – он смотрит прямо на нее. Проникает в самую душу взглядом-рентгеном. – Твоя миссия окончена.
– Виктор. – Алиса не спрашивала, она хотела произнести его имя без дрожи в голосе. Точно пробовала давно забытый сорт мороженого, пытаясь понять: нравится оно ей или уже нет.
– Да, милая, это я. – Инвалидное кресло никак не вязалось в ее голове с образом железного Виктора. Даже зная о своей неизлечимой болезни, он говорил о ней, как о некой неприятности, которую можно легко исправить. Стоит только захотеть. – Рад тебя снова видеть.
– Босс, может, ее развязать? – вмешался Гриша. – Закоченеет же на полу.
– Кажется, я ясно выразился по поводу тебя? – Алиса знала этот тон. Виктор был зол. Он не повышал голоса, да ему было и не нужно. Даже у нее по телу пробежали крупные мурашки, а она успела за время общения с Виктором выработать иммунитет.
Виктор едва заметно шевельнул рукой, и тут же послышался сначала удивленный вскрик, а после грохот падающего тела. Гриша отлетел к стене, как пушинка.
– Не бойся, – голос Виктора стал слаще меда, – тебе не нужно меня бояться.
Снова жест рукой, и Алиса почувствовала, как с нее сползают тугие веревки, вновь позволяя крови свободно циркулировать по венам. Виктор одержим некой силой, поняла она с изумлением и села, прислонившись спиной к прохладной стене. Вставать на ноги не рискнула, боялась упасть от слабости, завладевшей телом.
– Мерзкий щенок напоил тебя снотворным, моя девочка, – заботливо проворковал Виктор. – Его действие скоро пройдет, не переживай. Ты, наверное, хочешь о многом меня спросить? Я готов отвечать.
– Зачем ты меня сюда привез? И что собираешься сделать? – Алиса опасливо посмотрела на свечи, пламя которых увеличилось в несколько раз, и теперь круглый зал был освещен почти полностью, что давало возможность рассмотреть почерневший скелет, раскинувшийся крестом внутри горящего треугольника.
– Я все тебе расскажу, моя любимая девочка, – только ты уж послушай старика, не перебивай.
199… годВиктор
Строительный бизнес приносил неплохой доход, но заказы были сплошь мелкими, несерьезными какими-то. И когда его бригаду пригласили сделать ремонт в бывшей усадьбе, а нынче интернате для детей-сирот, он понял, что наконец-то вышел на золотую жилу. Госзаказы и есть те самые сладкие куски пирога, которые до сих пор хватал кто-то другой, а не он. И вот судьба улыбнулась ему самой широкой своей улыбкой.
«Усадьба – судьба»: игра слов забавляла начинающего бизнесмена, он хотел и видел в простом заказе большие перспективы, начало своего процветания. И не прогадал. Действительно, после той шабашки, которую он, к слову, и не закончил, заказы повалили как из рога изобилия, бизнес получилось не только поддержать на плаву, но и серьезно расширить. А все нож, который он принял за талисман. О, какой то был нож! Старинный, с длинным клинком и резной рукояткой в виде медвежьей головы с раззявленной в рыке пастью.
Работяги долбили старую кладку – директриса попросила разобрать подвал, в котором планировалось обустроить складские помещения, – и нарвались на участок, который ничем нельзя было разрушить. Его не брал даже отбойный молоток, который Виктор арендовал у местной дорожной службы. Он бы и плюнул на кладку, места в подвале и без того было полно, но чем-то не давала она ему покоя, манила, звала. Шутка ли, ночами стала сниться. Один сон был настолько реальным, что Виктор запомнил его до мельчайших подробностей.
Снилось ему, будто он пришел ночью в интернат, пробрался в заброшенное крыло и увидел девчушку лет шестнадцати. Белокурая, хорошенькая. Стоит она посреди заброшенного крыла, глазюками хлопает и спрашивает его:
– Дяденька, как я здесь оказалась? Только вот спала в своей постели и вдруг уже тут.
Деваха предстала перед ним в ночной сорочке, взлохмаченная со сна. И до того она ему соблазнительной показалась, что, не удержавшись, Виктор набросился на нее и изнасиловал, в процессе сообразив, что та еще девственница. Совесть его не мучила, сон ведь. Проснется и забудет.
Девчонка же, молчавшая все время, пока он на ней пыхтел, подняла крик. Виктор и сам не понял, как по горлу ей ножом полоснул. Потом всадил нож в живот и пропорол, словно скотину. Наличие ножа опять же не удивило. Сон ведь.
А в голове голос вдруг раздался и попросил кровью девичьей кладку кирпичную оросить. Он так и сделал. Кирпичики возьми и распадись прахом, только пыль и осталась на месте бывшего монолита.
– …я вошел и увидел обожженный скелет, – голос Виктора теперь звучал как через динамики, – между ребер клинок торчит. Веришь – нет, до самого конца думал, что сплю. Я ведь так и жену свою бывшую прирезал когда-то, во сне. – Виктор рассмеялся, оборвав смех неожиданно и резко. – А комнатку потайную с костями тогда так никто и не нашел, я лично кирпич новый положил.
– Виктор, отпусти меня, – взмолилась Алиса, – я никому ничего не скажу.
– Конечно, не скажешь, моя хорошая. Ты ведь останешься здесь, с ними. Слышишь?
Алиса и правда вдруг услышала едва различимые голоса. Женские, молодые. Они смеялись, плакали и вздыхали, образуя жуткий хор.
– А потом появился твой уродливый братец. – Виктор сплевывал слова на пол, давясь ими. – Он решил нарушить покой моих мертвых девочек. Я позвал его для того, чтобы он угомонился и больше не приходил, не искал здесь клад, которого нет. Только поганец оказался шустрым, ногу мне поранил. – Мужчина зашипел, вспомнив ту боль.
Виктор вдруг замолчал и подкатил на коляске к находящемуся без сознания Грише. Алиса упорно гнала от себя мысли о том, что тот скорее всего мертв. Виктор выставил вперед руку, растопырив пальцы. В помещении уже было светло почти как днем, и молодая женщина видела, как начало вибрировать тело Гриши, словно подключенное к высоковольтному проводу. Тело выгнулось дугой, парень застонал, а в руку Виктора лег, зловеще блеснув сталью, клинок.
– Ты знала, что человеческая кровь может исцелять?
Колеса скрипнули совсем близко. Алиса зажала рот обеими руками. Лицо Виктора напоминало обтянутый кожей череп. Провалившиеся глаза, бескровные тонкие губы, не скрывающие крепких зубов, из-за чего не пропадало ощущение перманентного оскала.
– Не нравлюсь? – угадал Виктор. – Теперь признаешься мне в любви?
Мужчина склонился из своей коляски, взял Алисин подбородок длинными ледяными пальцами и заставил смотреть на него – монстра в человеческом обличье.
– Так о чем я? – Виктор резко оттолкнулся, отъезжая назад. – Кровь. Она может исцелять. Но только живая. Мертвая горчит и вызывает изжогу. Я проверял. – В глазах мужчины вспыхнул лихорадочный блеск. – Твой брат пришел сюда, когда я собирался получить очередную порцию лекарства. И я с ним поделился, но уже мертвой кровью. Она ему не помогла, сделала лишь хуже.
– Ты подставил Влада, заставив меня считать родного человека убийцей. – Алиса больше не боялась. Ею овладела злоба, грозившая перейти в настоящую ярость. – И все те записки, это ведь твоих рук дело?
– Каюсь, виноват, – пожал острыми плечами Виктор, кружа коляску на одном месте, точно заправский каскадер. – Мне нужно было выманить тебя из укрытия, привести сюда. Ты, наверное, спросишь, к чему такие сложности? Все просто, прелесть моя, ты предала меня. Пока я был здоров и полон сил, ты меня любила, обожала. Но стоило мне исчезнуть, как ты сразу опустила руки. Между нами существует связь – очень крепкая, нерушимая. Ты, Алиса, не могла не почувствовать моей боли, когда собственная дочь пыталась убить меня своей «заботой». Сколько унижений я вынес, послушно открывая рот, в который она пихала отраву, выдаваемую за еду.
– Виктор, ты болен!
– Я искал тебя для него, – не слыша ее слов, продолжал откровенничать Виктор, – попутно убив еще несколько похожих на тебя девушек. Последние минуты своей жизни ты проведешь в душевных терзаниях, понимая, что их кровь и на твоих руках тоже. Тебе понравился мой подарок ко дню рождения? Ну же, вспоминай. Ты гуляла с тем дылдой, Пашкой, если мне не изменяет стариковская память. Девушка в канаве, ею могла стать ты. Но я люблю тебя, моя драгоценная девочка, и потому боролся много лет, не понимая, что только оттягиваю неизбежное. Если бы убил тебя тогда, сейчас был бы уже здоров, полон сил и энергии.